Украина из космоса и заря карго-культа

Понимание смысла и назначения технических объектов и сооружений советского периода на нынешней Украине постепенно утрачивается, уступая место карго-культу. Даже самые обычные сооружения - такие как объекты противовоздушной обороны Советского Союза полувековой давности - приписываются теперь былинным эпохам и иным культурам.

Украинские, а затем и иные новостные сайты разнесли весть о том, что в небольшом закарпатском селе Геча Береговского района на территории нынешней Украины на снимках из космоса в геосервисах Google был обнаружен исполинский, геометрически правильный шестиугольник. В прессе его тут же окрестили "звездой Давида", припомнив, что в селе с 700-летней историей раньше проживало большое количество евреев.

Сообщалось также, что теперь местные исследователи уже пытаются выяснить, какая культура сотворила пугающий мегалит, но пока ещё успеха в изысканиях не достигли. На текущий момент явно доминирует версия о том, что авторами хорошо различимого из космоса сооружения являются древние жители этих мест, исповедовавшие иудаизм - правильный шестиугольник воспринимается религиозным символом, и только.     
Комментарий
Спешим помочь местным краеведам. Данный объект, несмотря на всю свою показательную шестиугольность и исполинские размеры (три сотни метров в поперечнике), к религии и к мистике отношения не имеет. И создала его полвека назад совершенно другая, но также позабытая в этом регионе великая цивилизация.

Шестиугольный объект является ничем иным, как стартовой позицией дивизиона советского зенитно-ракетного комплекса С-75 "Двина", разработанного в НПО "Алмаз" под руководством Александра Андреевича Расплетина и принятого на вооружение в не столь уж далёком 1957 году. Объект распространён на нашей планете и легко узнаваем на космоснимках - количество только лишь поставленных СССР на экспорт дивизионов С-75 приближается к тысяче. Остатки этих позиций есть и на родине С-75, и не только в Закарпатье. Наглядный пример того, как изменился вид позиции С-75 за полвека, был приведён группой "Неогеография" в материале "Космическая разведка: 50 лет спустя", опубликованном три года назад.

Мистический шестиугольник в селе Геча в Закарпатье, на зимнем космическом снимке в геоинтерфейсе Google Earth. Диаметр окружности, в которую вписан мегалит (показана красным) - около 280 метров.

Комплекс С-75 имеет богатую и славную историю. Он стал первым зенитно-ракетным комплексом, с помощью которого была сбита реальная цель (в 1959 году в небе над Пекином). Год спустя с комплексом С-75 познакомился Гэри Пауэрс - последствием их встречи стало форс-мажорное прекращение на долгие десятилетия полётов вражеских самолётов-разведчиков над нашей страной вообще. Звёздным периодом комплекса С-75 "Двина" и его последующих модификаций "Волга" и "Волхов" стала война во Вьетнаме. Советскими зенитными ракетами было уничтожено больше тысячи самолётов агрессора, включая полсотни восьмимоторных бомбардировщиков В-52 - мощнейших в ВВС США.

Комплексы С-75 до сих пор несут службу в армиях некоторых стран, однако век ПВО теперь недолог, и постепенно они уступили место другим, ещё более совершенным системам. Нам же интересно отметить формирование на Украине карго-культа сооружений, созданных советским народом. Рациональный их смысл и назначение становятся непонятны потомкам их создателей, и рассматриваются ими сквозь призму магического, а авторство объектов на всякий случай приписывается древним былинным культурам.

Позиция ЗРК С-75 "Двина" у пос. Ключевое вблизи Мариуполя в Донбассе в 1963 году. Изображение: Corona КН-4А ВВС США, обработка ERDAS IMAGINE

Карго-культ (дословно "поклонение грузу") проявляется в обожествлении бытовых и технических объектов, смысл которых совершенно непонятен, но внутренняя мощь и кажущееся всесилие их создателей - очевидны. Впервые карго-культы были отмечены столетие назад в островных культурах Тихого океана, и широко распространились там же в период Второй мировой войны. Мистическая интерпретация на нынешней Украине сооружений, созданных в послевоенном СССР, является тревожным признаком и симптомом глубокого и быстро развивающегося культурного кризиса; мысль и знание подменяются ритуалом и мистикой.

Справиться с кризисом помогут советская и русская техническая культура, доступные всем и каждому - а также широкое распространение качественных отечественных космоснимков, позволяющих вернуться к рациональному и критичному восприятию действительности.

http://www.neogeography.ru/rus/news/mai … -cult.html

Благодарность Кириллу за ссылку

Сводки от Стрелкова

06.05.15.Сообщение от Евгении, жительницы Донецка.

"Когда ваших друзей и близких разорвут, искалечат, растерзают мины и грады. Когда ваш дом, сад, машина и все заработанное за десятилетия сгорит дотла, оставив вас в шоке и в портках на улице. Когда родственники и друзья отвернутся от вас за то, что вы - "террорист". Когда вы познаете всю меру предательства.

Когда вы поседеете и изойдетесь от мыслей, как спасти жизнь своего ребенка, ежедневно, ежечасно.

Когда год вы будете жить под обстрелами. Не зная, что будет через секунду - конкретно с вами и вообще со страной. Когда вы будете кричать ночами от ужаса и слезы бессилия будут прокладывать дорожки по ранним морщинам на лице. Тогда - приходите. Приходите - и с таким же правом, теперь уже на равных, рассказывайте дончанам, что для них благо, а что - нет. О чем им нужно мечтать. Как прекрасно "перемирие" и возвращение в "единоУкраину". Как им нужно "подниматься против хунты". И в кого им веровать. А пока у вас все хорошо, а Донбасс держит рубежи....Будьте счастливы этим - и не учите донецких жить."

https://vk.com/id296639409?w=wall296639409_169/all

Представители Украинской православной Церкви не встали в знак почтения к «героям Украины» из «АТО»

http://rusvesna.su/news/1431085347

Представители Украинской православной Церкви не встали в знак почтения к «героям Украины» из «АТО» | Русская весна

Митрополит Онуфрий с сопровождавшими его священнослужителями остались сидеть, несмотря на то, что встали все, включая иностранцев.

Представители УПЦ Московского патриархата во главе с предстоятелем церкви Онуфрием не поднялись во время торжественного заседания парламента, когда президент Петр Порошенко зачитывал имена героев Украины, получивших это звание во время т.н. АТО. Об этом сообщает LB.ua.

Порошенко сообщил присутствующим, что звание героя Украины получил 21 боец, десять из них — посмертно. Этот список зал встретил аплодисментами.

Поднялись не только представители «свидомой церкви» т.н. киевского патриарха, но и все присутствовавшие в зале религиозные деятели, а так же иностранцы. Но представители канонической Украинской Православной Церкви вставать не стали.

В нынешней ситуации на Украине такой поступок является очевидным актом гражданского мужества.

Ну а Киев празднует День Победы по-своему… Нация «великих укров» в своем репертуаре

Интересное предсказание услышал, что с Харькова полетят ракеты на Москву, в 50=е годы сплошная антисоветчина, теперь...  и теперь многим покажется это странным.  Простите если оскорбил ваши чувства.

Безстрашный житель Днепропетровска

А вот это уже легализация натовских войск на Украине. Путин хотел избежать большой войны? Ну так политикой уступок и попытками договориться с нацистами, он ее только приблизил.

Переговоры по самые помидоры

Депутаты Рады инициируют травлю Украинской православной церкви Московского Патриархата

http://rusvesna.su/news/1431516128

Группа депутатов Блока Порошенко направила обращение к премьеру Украины Арсению Яценюку и руководству Минюста с требованием отреагировать на инцидент 8 мая, когда иерархи УПЦ Московского Патриархата отказались встать в зале Рады при зачитывании президентом Украины имен участников так называемой АТО, награжденных званиями «Герой Украины».

Об этом депутаты-порошенковцы заявили на брифинге в кулуарах парламента. По их словам, поступок митрополита Киевского Онуфрия и других иерархов в президентской фракции расценивается «как неуважение в отношении людей, защищающих Родину», и «провокационный».

«Русская весна» уже сообщала о реакции самого Порошенко на поступок иерархов УПЦ МП.

Как заявил депутат Тарас Батенко, члены фракции требуют от Минюста обязать УПЦ в уставных документах четко указать связь с Московским Патриархатом.

«Настало время расставить точки над i», — сказал он, подчеркнув, что, таким образом, граждане будут понимать, что УПЦ «исповедует идею русского мира».

Напомним: митрополит Киевский Онуфрий отказался встать во время речи Порошенко в Раде в знак протеста против продолжения войны на Донбассе, прекратить которую неоднократно призывала УПЦ МП.

Кстати, сам Порошенко ранее позиционировал себя как прихожанин церкви Московского Патриархата, однако в статусе президента стал посещать службы в раскольническом «киевском патриархате».

Русская идентичность и конфликт в Новороссии: наши тактические задачи

Часть (1)

Прогрессирующий слив Новороссии и кажущаяся невозможность его предотвратить усиливает упаднические настроения среди русской общественности, разительно контрастируя с воодушевлением и подъёмом на начальной стадии Русской весны. Психологическая устойчивость снижается до критического уровня, порождая сомнения в дееспособности русской цивилизации как таковой. Сегодня можно с полной уверенностью констатировать, что следствием событий последнего года стала полноценная фрустрация, экзистенциальный кризис русского самосознания и русской политической идентичности, пути преодоления которых пока что плохо просматриваются в ближайшей перспективе.

Тем не менее, смиряться с таким положением вещей и прекращать сопротивление на радость нашим противникам категорически недопустимо. Конечно, я не призываю ударяться в безосновательный ура-патриотизм и слепую веру в неизбежность нашей исторической победы. Хотя и она, разумеется, не помешает. Но помимо веры, нам нужно чёткое понимание того, с каким конкретно противником мы имеем дело, какие задачи нужно решать, и какого рода сопротивление требуется на сегодняшнем этапе. Попытаемся обозначить истоки и контуры проблемы, чтобы затем наметить ряд первоочередных тактических задач в рамках продолжающейся борьбы за Русский мир.

Русская идентичность и внешняя политика.

Русская политическая идентичность всегда была связана с определённой внешнеполитической ролью русского государства. В этом она, конечно, не уникальна: самосознание народов нередко определяется его местом на международной арене, но в случае русского народа эта связь, пожалуй, является особенно глубокой и непосредственной. Общественное строительство в России издавна было подчинено задаче утверждения её международного статуса, а внешнеполитические амбиции выступали основным стимулом внутренней модернизации. Чтобы успешно конкурировать вовне, требовалось выстроить дееспособную конструкцию внутри. А для этого необходимо было разработать и распространить соответствующий тип индивидуальной идентичности, позволяющей в относительно сжатые сроки изменить общественный уклад сообразно с условиями международной конкуренции и собственными внешнеполитическими амбициями.

Вот нужно было русским князьям сравняться с византийскими императорами – и обратили русский люд в один прекрасный день в православие коллективным крещением в днепровской купели. Нужно было утвердить статус европейской империи – срочно сбрили бороды и одели в немецкое платье. А понадобилось построить центр мирового социализма – создали «советского человека» с соответствующими культурными атрибутами.

Постсоветский период ознаменовался аморфностью как внешнеполитических амбиций РФ, так и задач общественного строительства. С одной стороны, Москва сохраняла претензии на статус великой державы, но, с другой, не могла чётко обозначить, на чём конкретно этот статус мог зиждиться.

Сначала новые демократы лелеяли утопические надежды на то, что этот статус будет признан автоматически, как награда за сдачу в «холодной войне». Когда нереалистичность таких надежд стала очевидной, стали искать другие источники, то обосновывая свою полезность для Запада в деле нейтрализации глобальных угроз, то пытаясь выстроить свой военно-политический союз или интеграционное объединение, то имитируя своеобразную идейную фронду Западу и обличая «блеск и нищету» западной гегемонии, а то уповая на исключительную глобальную значимость своих энергетических ресурсов.

Все эти действия, даже если и предусматривали некоторую степень противодействия Западу, всё равно были направлены на то, чтобы добиться от него политического признания – как максимум в форме включения в западное сообщество на полноправной основе и в статусе одного из ведущих игроков, как минимум в форме системного компромисса, который бы закреплял особую роль и статус РФ в европейском пространстве. Вариации касались только акцентов: если сначала лейтмотив звучал «Признайте нас, мы ведь хорошие!», то в дальнейшем к нему добавились нотки прагматизма «Мы же вам очень нужны!» или даже угрозы «Признавайте, а то вам хуже будет!».

Подобные заигрывания с Западом, тем не менее, сопровождались репродукцией определённого набора риторических и практических действий, традиционно ассоциируемых внутренней общественностью со статусом великой державы. Неважно, что эти действия носили преимущественно символический или репрезентативный характер, как приснопамятная Олимпиада в Сочи. Но в глазах обывателя определённое представление о подобающем международном статусе страны они, тем не менее, поддерживали.

И, надо признать, это очень раздражало и продолжает раздражать Запад. Даже мало чем подкреплённая риторика и малозначимые, с точки зрения реальных последствий, шаги российского руководства, сумбурно и непоследовательно воспроизводящие отдельные признаки русской великодержавности, вызывали устойчивое недоверие у ближайших партнёров, так как гипотетически создавали возможность для возврата к имперской политике вопреки ограниченности ресурсного потенциала.

Главной причиной, объясняющей глубокие сомнения США и их союзников в необратимости восстановления целостности русского цивилизационного пространства, выступало сохранение социокультурной близости и относительной однородности образованных на его обломках формально независимых стран, что обуславливало их сравнительно лёгкую интегрируемость в единое государственное пространство. Как это ни парадоксально, но после более, чем двадцати лет дезинтеграции общества стран СНГ оставались более интегрированными и гомогенными, чем государства ЕС после более, чем полувека целенаправленной интеграции. А это означало, что непреодолимых ментальных препятствий для успешной реализации имперской политики Москвы в том или ином её виде не существовало, поэтому в деле недопущения воссоединения Русского мира западному сообществу приходилось полагаться только на заигрывания с вороватыми и ненадёжными местными элитами стран СНГ.

Для достижения же в полной мере желаемого эффекта необратимости, Западу нужно было добиться делегитимизации этой политики в глазах русской общественности или, говоря более благообразным языком, преодолеть «постимперский синдром» России, заставить её смириться с существующим порядком вещей и стать «нормальной страной» (вернее, «нормальными странами») без особых политических претензий. В западной риторике это обозначается понятием «сосредоточиться на внутреннем развитии и модернизации», что отражает тот сущностный выбор (наиболее чётко сформулированный в «Постимпериуме» Дмитрия Тренина), который они нам пытаются навязать – либо имперский курс, либо внутреннее развитие, причём развитие по западным лекалам, западными методами и под западным контролем как единственно возможное.

Реализация данной задачи все эти годы сталкивалась с одной фундаментальной проблемой, а именно неспособностью создать соответствующую индивидуальную русскую идентичность, которая бы закрепляла отказ от имперского мышления в своих глубинных мировоззренческих основах. В некоторой мере этому препятствовало руководство РФ, используя монополизированный им патриотический дискурс в целях собственной легитимизации. Но ключевой причиной оставалась всё-таки определённая инерция общественного сознания, в котором представление о России как о великой державе не подверглось радикальному слому.

Если поражение Германии во Второй Мировой войне означало тотальную фрустрацию национального проекта и национальной идентичности, из-за которой сама мысль об экспансионизме стала кощунственной, а понятие «национальные интересы» выпало из политического лексикона на полстолетия, поражение СССР в «холодной войне» к полной фрустрации не привело, даже несмотря на распад страны. А Западу нужна именно такая фрустрация, чтобы сама мысль о возрождении Великой России претила русским, чтобы они стыдились своих имперских амбиций в прошлом и даже не допускали возможности возврата к ним в будущем. Платить и каяться. И почитать это за благо.

Причём это касается как русских, проживающих в РФ, так и граждан других стран СНГ, для которых привлекательность восстановления единого русского государства все эти годы оставалась неоспоримой в сравнении с построением искусственной государственности новых независимых образований. Факт этой привлекательности, проявившийся в полной мере в событиях 2014 года, стал неожиданным и довольно неприятным открытием для западных политиков, склонных умалять или вовсе сбрасывать его со счетов после двух десятилетий массированной идеологической обработки населения данных стран и ублажения его мантрами о безальтернативности «европейского выбора» из уст представителей местных элит. Неподдельное воодушевление, вызываемое Русской весной в городах Новороссии, на какое-то время обескуражило Запад и убедило его в необходимости окончательного подавления чрезмерно живучего русского духа. Да и сама идея Новороссии, утверждающая прямую связь исконных русских земель с российским государством и общность русских людей внутри и вне РФ, представляет собой, по сути, первый реальный идеологический вызов западной политике в СНГ в постсоветский период.

И вот в деле доказательства постыдности, тщетности и непомерной затратности великодержавных амбиций России конфликт в Новороссии выступил очень хорошим подспорьем для Запада. Потому что создал условия для достижения того, чего так и не удалось достичь в 1991-м, – унижения и фрустрации русской идентичности.

Часть  (2)

Новороссия и РФ: политический кризис и его пропагандистское прикрытие.

Весь ход развития событий вокруг украинского майдана, переросшего в войну между Украиной и Новороссией, представляет собой колоссальный кризис внешней политики РФ, а точнее целую серию различных кризисов – 1) кризис её общей направленности на компромисс с Западом, на который Запад, как оказалось, нельзя ни уговорить, ни принудить; 2) кризис её европейского вектора в результате провала идеи континентального интеграции на основе равноправного диалога с Евросоюзом, 3) кризис её энергетической стратегии вследствие утраты контроля за укроГТС и последующего отказа от Южного потока, 4) кризис евразийского интеграционного проекта, не имеющего смысла без перспективы выхода на взаимовыгодный торг с Евросоюзом единым фронтом.

Но самое главное, этот кризис дискредитирует даже те нелепые, риторические и бутафорские претензии на роль великой державы, которыми ублажали российскую общественность на протяжении многих лет. Руководство РФ, фактически, отказалось не только вести себя сообразно с ранее задекларированными амбициями, но и отстаивать свои непосредственные объективные стратегические и экономические интересы. Миф о «вставании с колен» был развеян, более того, под сомнение была поставлена способность РФ не то, что выступать субъектом мировых или хотя бы региональных политических процессов, но и выполнять первичную функцию русского государства – защиты русских людей и ценностей Русского мира.

Это означает, что стратегическое внешнеполитическое поражение подрывает главную политическую опору легитимности существующего режима. Параллельно с этим, эффекты от наложенных Западом санкций аналогичным образом подрывают её экономическую опору – относительно приемлемый уровень жизни в сопоставлении с периодом «лихих 90-х». То есть создались все предпосылки для того, чтобы внешнеполитический кризис перерос в кризис внутри­политический. Причём не обязательно в форме «майдана», распада или других радикальных сценариев. Потеря тех рычагов, за счёт которых все эти годы с помощью пиар-технологий создавалась иллюзия путинской стабильности как единственно возможного и безальтернативного пути развития государства (в реальности ведущего к дальнейшей деградации), сама по себе делает невозможным удержание нынешней асимметричной структуры российского общества с характерным для неё колоссальным разрывом между олигархической верхушкой и широкими массами, а также угрожает сложившейся системе баланса клановых интересов в рамках самой этой верхушки.

Собственно, удержание данных рычагов, а вместе с ним и сохранение в прежнем виде этой дисфункциональной социальной структуры, и стало первостепенной задачей правящего класса и пресловутых кремлёвских башен. Не допустить перерастания внешнеполитического кризиса в кризис внутриполитический и коллапс существующего режима, и для этого не допустить озвучивания и постановки в публичном поле закономерных вопросов о причинах и виновниках стратегического поражения страны в приоритетных и критически важных сферах внешней политики – вот главная подоплёка всей той громкой пропагандистской кампании, которая развернулась в информационном пространстве в последние месяцы под условной аббревиатурой ХПП.

У этой кампании наметились три основные точки приложения усилий.

Первая – замалчивание и нивелирование стратегического поражения как такового, вплоть до представления поражения как победы.

Бравурное очковтирательство в духе «Путин всех переиграл», разражающееся пышными победными тирадами по случаю каждого внешнеполитического события или заявления Кремля, даже если победой там и близко не пахнет. В качестве магистральной темы педалируется мнимая борьба с политической и финансовой гегемонией Запада при помощи «отрыва Европы от Штатов», а также создания «бумажных тигров» в виде объединений с незападными странами а ля БРИКС и перехода на расчёты в национальных валютах.

Упор изначально делался на громкость и массовость – общественность буквально бомбардировали, особенно в период весны-лета 2014 года, растиражированными комментариями архиавторитетных экспертов, с уверенностью объясняющих, какие грандиозные стратегические цели преследуются российским руководством на международной арене, и почему оно находится практически в полушаге от их достижения. Впрочем, по мере развития событий и неоднократного публичного признания самим руководством отсутствия таких целей, эта пропагандистская линия понемногу сошла нет, просто исчерпав запас публичного лицемерия. Все мало-мальски годные для неё инфоповоды закончились на этапе позорного саммита в Брисбене. Так что сейчас уже даже самые стойкие певцы антигегемонической борьбы сходят с авансцены, не выдержав неравной схватки с объективной реальностью.

Отголосками данной линии остаются разве что ещё изредка повторяемые тезисы о поражении США («Америка своих целей не добилась», «реализовать американские планы на Украине не удалось» и т.п.) или самой Украины. При этом неизменно указывается, что последствия этого никак не сказываются на положении РФ или сказываются в благоприятном ключе («Нас это устраивает»). Тезис о поражении Украины даже был озвучен главстерхом во время сеанса общения с благодарным народом, в роли которого (народа) выступали Кудрин и Венедиктов. Но в общем-то, это уже остатки былой роскоши. Когда журналисты ведущих каналов в прямом эфире открыто ставят вопросы о провале, отрицать очевидное уже очень сложно. Даже Путину.

Вторая – смягчение и нивелирование масштаба и последствий стратегического поражения для РФ, а также обоснование возможности компенсировать эти последствия в будущем.

Область запутанных мудрствований, объясняющих некритичность поражения в вопросе Новороссии на данном этапе либо незначительностью самого вопроса, либо опасностью ещё большего поражения в случае дальнейшей эскалации, либо тактической необходимостью отступления ради возможности получить гораздо более весомый выигрыш в перспективе, когда основные противники падут под собственной тяжестью.

Область, надо признать, крайне благодатная. Именно здесь взращиваются и распространяются вздорные, но, на первый взгляд неискушённого обывателя, правдоподобные нелепости, коих скармливают простодушной общественности вот уже целый год. Тут и сакраментальное «Украина никому не нужна» с видоизменениями «Нужна только труба, но как только достроим Южный Турецкий поток, выкинем её на металлолом», и россказни про «клетку на шахматной доске», на которой идёт отчаянная «битва за Европу», актуальная разве что для авторов этих россказней, и страшилки о мировой войне (правда, уже несколько померкшие на фоне медленного, но уверенного нарастания прессинга со стороны Запада) и рисках прямого столкновения с НАТО, и байки о неизбежном скором падении ненавистного доллара и всей американской финансовой пирамиды, дождавшись которого можно будет смело подбирать призы, выпавшие из корзины поверженного гегемона, и, наконец «взять всю Украину» (что плохо согласуется с тезисом о том, что она никому не нужна), ну и прочие небылицы помельче вроде отмены или нерасширения санкций, времени, необходимого для строительства госаппарата и армии Новороссии, подготовки третьего майдана или глубокого подполья в тылу врага.

Все эти продукты антинародного творчества грешат тем же, чем и экспонаты первого звена, – неимоверным отрывом от реальности. Большинство из них уже опровергнуты действиями Запада или украинской хунты. Многие сформулированные на основе этих тезисов потенциальные маркеры успешности тактики Москвы, как то невведение санкций или передача Мистралей, или строительство Южного потока, или отказ от передачи вооружения хунте, сработали в обратном направлении, демонстрируя как раз крайнюю её неуспешность.

Кое-какую эффективность сохраняют пока страшилки о столкновении с НАТО – всё-таки страх это первичный инстинкт, на который очень легко воздействовать. Но по мере расширения присутствия натовских сил на подконтрольной хунте территории растёт и очевидность неизбежности такого столкновения.

Одной из разновидностью аргументов в русле этой «смягчающей» линии является тезис о том, что ещё не всё потеряно, и остаётся какое-то, правда не очень длительное, время, за которое, решись Москва на активные действия, она ещё может переломить игру в свою пользу без прямого военного столкновения с НАТО. Этот аргумент, озвучиваемый в том числе  представителями патриотического лагеря, таит в себе, однако, опасность, не меньшую, чем упомянутые нелепости от ХПП, так как создаёт у общественности и у руководства страны ошибочную иллюзию того, что, поражение ещё не наступило, и его можно предотвратить, хотя и с гораздо большими жертвами.

Третья – создание ментально-психологических условий для оправдания поражения и принятия обществом явной или завуалированной капитуляции правящей верхушки перед Западом.

Открытое или завуалированное капитулянтство вплоть до деклинизма. Обоснование неизбежности и даже желательности сдачи позиций в Новороссии из-за экономических сложностей, технологической отсталости и необходимости сохранения связей с Западом. Если первые две линии ещё пытаются сохранить хотя бы видимость каких-то внешнеполитических амбиций, пусть и в явно абсурдной и не соответствующей действительности форме, то третья обосновывает отказ от них ради «недопущения социальной деградации» и пресловутого «охранения холодильников». Самый действенный аргумент – «Надо сохранить РФ как единственное русское государство».

Вот в рамках этой линии и происходит наиболее опасный для русской цивилизации процесс конструирования новой русской, а вернее будет сказать, антирусской идентичности, отождествляемой исключительно с гражданством РФ, не связанной с какой-либо международной ролью и вообще лишённой имперского мышления как такового, но при этом ориентированной на потребительство в самой его примитивной форме. Здесь наблюдается средоточие самых агрессивных и в последнее время, пожалуй, самых активных персонажей, захламляющим сетевое пространство визгами из разряда «зачем кормить?», «это другая страна», «там русских нет» и прочими мерзостями, не просто оправдывающими беззубую политику Кремля, но и открыто призывающих к сливу Новороссии.

Под эту фейковую русскую идентичность подводится и фейковый вариант псевдоимперской политики, в которой вместо защиты русских людей и воссоединения русский территорий в едином государстве фигурируют фантомные цели преодоления западной гегемонии, обрушения господства доллара, разрушения мирового сионистского заговора и борьбы с прочими ветряными мельницами. Ещё более абстрактные и нереалистичные, нежели до сих пор памятная нашему народу мулька победы мирового социализма, эти псевдоцели сами по себе вызывают у российских обывателей небольшой энтузиазм, но, тем не менее, служат инструментами внутреннего самооправдания сдачи Новороссии без однозначного отказа от имперской политики как таковой. Общественность пытаются убедить в том, что имперская политика в современных условиях заключается именно в стремлении к этим целям, в то время, как защита русских не только не способствует их достижению, но и ухудшает позиции РФ в антигегемонистической борьбе против Запада, так как вызывает обоснованные подозрения потенциальных союзников в Азии и других регионах мира.

Правда, несмотря на значительные пропагандистские усилия (а в популяризацию подобного подхода с прошлой осени довольно активно включились так называемые системные либералы со своим главным рупором Фёдором Лукьяновым, понимая, что без обёртки великодержавности сливной курс не будет иметь никакой поддержки в обществе), привлекательность такой псведоимперской политики остаётся весьма относительной. Но в качестве вспомогательного элемента, своего рода «подсластителя» в процессе насаждения извращённой русской идентичности она худо-бедно работает, помогая кремлёвским обитателям заставить русский народ принять стратегическое поражение как должное.

«Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет», – говорилось в старой комедии. То, чего не смог самостоятельно сделать Запад, сейчас благополучно проделывает за него руководство РФ. Собственно, весь ХПП в любых его проявлениях это лукавые объяснения, почему нам очень выгодно поступить так, как хочет Запад. Но в этом компоненте его вред и губительность для России и русских как исторической и политической общности становятся непоправимыми. И надо признать, фрустрация традиционной русской идентичности, ассоциируемой с имперской политикой и великодержавной ролью России, вследствие нынешнего стратегического поражения создаёт подходящую почву для подобной трансформации и упразднения за ненадобностью тех её компонентов, которые издавна составляли квинтэссенцию этой идентичности и, проще говоря, делали русских русскими.

Глубокое разочарование и «брожение умов» в идейном русском сегменте общества формирует предпосылки для утверждения этой исковерканной идентичности в доминантном качестве, в том числе с помощью манипулирования различиями в степени формальной принадлежности разных групп этого сегмента к РФ. Разделяя русских людей Крыма, ДЛНР, остальных регионов Новороссии и Малороссии и РФ, официальная пропаганда, во-первых, провоцирует столкновение позиций между ними, а во-вторых, навязывает эту псевдорусскую идентичность, представляя её как уже закреплённую устойчивую мировоззренческую позицию всей российской общественности. При этом она выполняет главный заказ западных «партнёров» – деконструкцию и делегитимизацию идеи Новороссии. Как в своё время турки заставили Петра Первого срыть возведённые русскими крепости Азов и Таганрог, так Запад сейчас заставляет Москву дискредитировать и подавить заложенную ею и едва начавшую оформляться ментальную крепость Новороссии, лишить привлекательности в глазах зарубежных русских идеи восстановления единого русского политического пространства и погасить даже тлеющий огонёк их русской пассионарности и русской самоидентификации.

До неимоверности агрессивные словесные баталии эрефян с донбассцами (в которых особую роль играют «новообращённые» крымчане), донбассцев с харьковчанами и одесситами и последних с оставшимися русскими киевлянами создают необходимый информационный фон, в котором у русских вне пределов РФ сознательно или нет происходит отторжение РФ, как на уровне общей политики, так и, что важнее, на ментально-психологическом уровне вплоть до релятивизации или даже отказа от собственной русской идентификации. С другой стороны, у граждан РФ при этом культивируется негативное представление о соотечественниках в СНГ, которым вменяется в вину недостаточно активная защита интересов РФ, отождествляемых с интересами русского народа, и необоснованные претензии на поддержку государства, с которым у них нет формальной связи. Так возникает замкнутый круг взаимных упрёков и обвинений, подогревающих существующие различия, способствующих дальнейшему разобщению различных групп русского народа, а главное, убеждающих граждан РФ, что иного варианта, кроме принятия пропагандистского симулякра русской идентичности, у них нет, а любые альтернативы, даже под исконно русскими лозунгами – суть мракобесие, подрыв существующего строя и «работа на врага».

Москва целенаправленно убивает веру в Русский мир, в чём ей охотно помогает толпа невежественных болванов, непонятно с чего решивших, что золотой дождь доходов от сырьевого экспорта прольётся на их глупые головы тем больше, чем активнее они будут отпихивать своих же собратьев от вожделенной трубы. Кстати, это тоже весьма любопытная особенность, когда отдельные граждане РФ с пеной у рта отстаивают интересы Газпрома и орут «щас построим какой-нибудь очередной поток и всё, мировое господство в кармане», как будто это их собственные интересы. Нет, можно, конечно, ходить в дырявых носках и при этом радоваться, что страна вышла в космос – это по крайней мере реальное достижение, но радоваться тому, что газовая камарилья распилит энное количество «ярдов» на очередном потоке, это уже вне всякого разумения.

Но возвращаясь к нашей основной мысли, нужно чётко констатировать, что отторжение идеи Русского мира вне РФ автоматически лишит смысла данный проект как таковой. Это опять-таки то, чего упорно добивается Запад, и в чём Кремль оказывает ему незаменимые услуги в тщетной надежде выторговать индульгенцию для себя. Сочетая агрессивное насаждение с помощью местных элит русофобии в других странах СНГ вплоть до насильственного перекраивания социальной ткани этих весьма специфических государственных образований с окончательным подавлением русского имперского самосознания граждан РФ, Запад таким образом устраняет фундаментальную основу потенциального «русского ренессанса» и возрождения Великой России – ту самую социальную однородность, способную обеспечить сравнительно лёгкую интеграцию обществ в единое государство. Игры на противоречиях местных элит оказались недостаточными для достижения этой цели, её полноценная реализация требует ликвидации общественной поддержки идеи Русского мира в целом, и прежде всего вне РФ, чтобы Москва даже при гипотетическом желании вернуться к этому проекту в будущем уже не могла рассчитывать ни на содействие местных элит, ни на помощь населения, ни даже на одобрение собственной общественностью.

***

Рассмотренные три линии кремлёвской пропаганды предоставляют достаточно широкий диапазон аргументов, покрывающий практически все основные целевые группы. При этом они успешно подкрепляют друг друга – принятие логики борьбы с западной гегемонией со временем ведёт к более или менее осознанному принятию необходимости отказаться от цели защиты русских людей ради достижения более весомого глобального эффекта, а абсолютизация риска прямого столкновения с НАТО и неизбежного поражения в этом столкновении имеет эффект «самосдерживания», когда задача не допустить такого столкновения становится первоочередной в общественном сознании, какой бы ценой она ни реализовывалась.

Официальная риторика всегда задаёт систему координат, в которой происходит оценка текущих событий и процессов со стороны общественности. Однако, в нашем случае складывается двойственная ситуация, когда ради сиюминутного конъюнктурного эффекта снижения потенциальной угрозы внутренней стабильности и сохранности правящего режима РФ подтачивается и разрушается основа его легитимности, обеспечивавшая ему все эти годы достаточную общественную поддержку. При этом происходит ускоренное и, надо признать, небезуспешное воплощение в жизнь проектов психологической и ментальной «перекройки» русских людей в соответствии с давними чаяниями Запада. Его стратегическая цель делегитимизации имперской политики России совпала с тактической целью верхушки РФ удержаться у руля в условиях нарастающей турбулентности с помощью снижения уровня декларируемых внешне­политических амбиций и великодержавной риторики.

Возможно ли этому противостоять?

Часть (3)

Наши тактические задачи.

Ситуация, в которой оказалось русское общество, весьма неоднозначна. С одной стороны, воодушевление и подъём Русской весны, с другой, фрустрация и угроза психологического слома. Но всё-таки в ней есть один весомый плюс – пробуждение от постсоветского летаргического сна и осознание стоящих перед русской нацией глубинных идеологических, организационных и политических вызовов, доселе казавшихся не слишком критичными. Что мы проснулись и не катимся по инерции в определённое верхушкой совсем не прекрасное далёко, это хорошо. Но вот преодолеть эту инерцию и определить собственный путь нам ещё предстоит.

Условия, в которых происходит это пробуждение, очень непростые. Война на три фронта – с Западом, украинской хунтой и кремлёвской пропагандой – кажется временами неподъёмной. Но у нас есть преимущества, которые могут повлиять на ход событий, и которых опасаются наши противники.

В этой связи хочется подчеркнуть, что русским людям ни в коем случае нельзя идти на поводу у пассивной выжидательной тактики, навязываемой как официальной пропагандой, так и некоторыми голосами из патриотического крыла. Все вариации ХПП так или иначе направлены на навязывание нам такой пассивности, доказывая, что наверху виднее, у ВВП есть хитрый план, руководство знает, что делает, и самодеятельности не нужно, и направляя по ложному пути. Но и представление о том, что достаточно повернуть тумблер, перетянуть Главстерха на свою сторону и он тут же сам всё сделает в духе нового, на этот раз патриотического «хитрого плана», не менее нелепо. Борьбу вести нужно.

Первостепенным для нас является информационный фронт. Во-первых, именно в нём решается вопрос, сумеем ли мы устоять и перехватить инициативу у пропагандистской машины. А во-вторых, здесь у нас есть серьёзные преимущества, которые просто необходимо пускать в ход.

Дело в том, что пропагандистская машина Кремля, неплохо справлявшаяся со своими скудными задачами в сытое время, оказалась плохо приспособленной к функционированию в условиях конфликта и общественного подъёма. Она берёт количеством, а не качеством, массовостью тиражирования нужных месседжей, а не их обоснованием, громким хором подпевающих голосов, а не компетентным и уверенным исполнением солистов. К тому же, ещё в предыдущие годы многие её приёмы были разгаданы и дискредитированы, так что к моменту возникновения кризисной ситуации официальная пропаганда подошла, прямо скажем, не в лучших кондициях с точки зрения каналов информационного воздействия на общество.

Деградация и кризис доверия публичной политологии, слабость политологии академической наряду с недостатком авторитетных экспертов, способных убедительно ретранслировать те или иные аргументационные линии, привели к тому, что Москве для оправдания ХПП нужно было в пожарном порядке создавать новые «рупоры», способные хотя бы на короткий срок привлечь массовую аудиторию и завоевать относительное доверие. С этой целью пришлось прибегать к услугам сомнительных личностей, а то и вовсе откровенных проходимцев, создавая им реноме с помощью дутых инсайдов и «перекрёстного опыления», когда они в своих писаниях постоянно ссылались друг на друга, повышая читаемость нужных авторов. Примечательно, что основным каналом распространения пропагандистских установок стала именно блогосфера. Оценить степень падения профессионализма в Кремле можно уже по одному этому факту – вместо внятных идей и авторитетных ресурсов, общество начали кормить дутыми инсайдами из искусственно раскрученных бложиков.

Но опускаясь в своих пропагандистских потугах до уровня блогосферы, власть тем самым открыла своим критикам пространство для ответных действий, благо ведение и раскрутка блога – штука не настолько хитрая и затратная, как противодействие федеральным каналам. А если учесть, что вовлечённые в проталкивание кремлёвских линий персонажи в большинстве своём ни аналитическими способностями, ни особой личной чистоплотностью не отличались, их разоблачение, критика и дискредитация оказалась весьма незамысловатым делом, в котором они сами оказывают посильную помощь, доходя в стремлении угодить заказчикам до отрицания очевидных фактов, личных разборок, а то и откровенного абсурда. В общем, жуткий монстр официальной пропаганды РФ на поверку оказался такой же туфтой, как и вся пресловутая путинская вертикаль, и его относительная эффективность связана только лишь с отсутствием реального противодействия.

В этом процессе отдельную роль сыграло ещё и то обстоятельство, в результате систематического подавления здравой русской мысли властями РФ в течение многих лет на «русском поле» у Кремля образовалась пустота – русский сегмент общества практически не был охвачен официальной пропагандой, так как все эти годы  его методично зачищали и компрометировали, и потому отдельного «русского» продукта для него не создавалось. Ниша пустовала и в условиях кризиса, создающего естественную потребность в здравой русской мысли, довольно быстро начала заполняться инициативами «снизу», плохо поддающимися тотальному контролю «сверху».

Попытаемся обозначить несколько основных направлений, по которым должно быть организована работа на информационном фронте.

Субъектность.

Все эксперты патриотического крыла сходятся в том, что главной проблемой русского движения, что внутри, что вне РФ, является отсутствие субъектности. Однако, мало кто пытается понять, как эту проблему решить, ссылаясь либо на то, что действующая власть РФ не позволит создать организационную структуру, претендующую на выражение интересов русского народа, перенимая эту функцию у Кремля, либо на то, что поддержка такой структуры со стороны как общества, так и представителей управленческого аппарата всё равно будет не очень весомой, а потому серьёзного влияния подобная структура приобрести всё равно не сможет.

Признавая то, что подобные сомнения имеют под собой некоторые основания, нужно подчеркнуть, что субъектность начинается не со структур и ресурсов, и даже не с лидеров, а с идей, а точнее с создания собственного информационного поля с набором чётких идеологических установок, способных иметь мобилизационный эффект в отношении одной или нескольких социальных групп. Недаром главной задачей Европейского Союза в ходе становления его Общей внешней политики до недавних пор было научиться «говорить одним голосом», то есть сформировать каналы генерирования единообразного дискурса «от имени Европы», с которым отдельные государства не стали бы вступать в противоречие. Примерно та же задача стоит перед русским движением.

Нам нужны не закрытые клубы любителей игры на балалайке, а площадки для оформления и консолидации русской общественной мысли, формирования потенциальных «лидеров общественного мнения», обладающих высоким авторитетом в обществе, и систематического и последовательного генерирования дискурса в русле целостного «русского проекта» с демонстрацией его интеллектуального и морального превосходства над другими идеологическими альтернативами. Пусть таких площадок будет не очень много (рассредоточение и дисперсия дискурса неизбежно влекут эрозию идеологического течения и утрату его социального фокуса), зато они должны стать своего рода точками информационного притяжения, которые другие социальные группы не смогут игнорировать, и которые постепенно сложатся в более или менее однородное информационное поле.

Примечательно, что при всей одиозности либералов и «белоленточных» в глазах «пропутинского большинства», у них такие площадки существуют давно и прочно. Можно сколько угодно высмеивать Эхо Москвы, Слон или приснопамятный Дождь, но с задачей поддержания однородного информационного поля они справляются прекрасно и имеют при этом, как показали события прошедшего года, значительный мобилизационный эффект. Официальные лица могут, конечно, уверять, что существование этих ресурсов облегчает спецслужбам контроль за подобной публикой, или что они выступают «красной тряпкой», пугалом для отталкивания ширнармасс от либеральных постулатов, пропагандируемыми весьма неприглядными и давно дискредитировавшими себя фигурами, но факт остаётся фактом – у либеральной общественности сформирован полный комплекс информационной инфраструктуры для эффективной консолидации и оказания влияния на широкие круги населения: печатные СМИ, радиостанция и телевизионный канал.

Кстати, аргументы насчёт пугала и «красной тряпки» в свете украинских событий выглядят очень сомнительно. Как свидетельствует опыт Януковича, чтобы успешно пугать общественность каким-нибудь жутким ужастиком, надо сначала этого ужастика создать, чтобы общество поверило в то, что он реален, но нет никакой гарантии, что после создания он не начнёт жить своей жизнью, выйдя за рамки прописанной роли штатного пугала. Особенно если тот проект, для продвижения которого создавалась декорация ужастика, сам превращается во что-то пугающее и отталкивающее настолько, что любая, даже самая жуткая альтернатива кажется приемлемой. И если на момент перехода этой грани единственной точкой притяжения, обладающей хотя бы минимальной организацией, скудными ресурсами и узнаваемыми лидерами, останется вроде бы декоративный и подконтрольный ужастик, можно не сомневаться, что он станет главной силой общественного протеста. Ужастик «болотных» пока что выполняет роль пугала, но внутри он растёт и крепчает, а главное у него есть свой «голос», последовательно ретранслирующий довольно чёткую позицию и понятные месседжи.

А что есть у нас? Пока что только Спутник и Погром, – прекрасный публицистический ресурс, но не достаточный для серьёзного общественного влияния – а также ряд авторитетных, но мало связанных друг с другом фигур, частично в академической среде, частично в блогосфере. Их публикации приходится отслеживать по отдельности, из-за чего какой-то общий идейный фокус не формируется и внятной дискуссии по ключевым вопросам не возникает. Набор сферических коней в относительном информационном вакууме. Стоит ли удивляться, что их мобилизационный эффект невелик, а общественное влияние ограничено? И это при том, что у русской идеи как таковой потенциал социальной консолидации и мобилизации намного больше, чем у либеральной идеи, привнесённой извне и не очень понятной для нашего общества.

Если выполнение этой тактической задачи окажется нам по силам, можно будет переходить к следующему этапу формирования устойчивых организационных и политических структур, но без создания русского информационного поля говорить о полноценной субъектности не приходится.

Задача конструирования политической субъектности русского народа также предполагает определённую долю отмежевания от нынешнего режима РФ или, по крайней мере, признание того, что интересы русского народа и интересы РФ не всегда являются тождественными. Монополизация Кремлём права на выражение этих интересов при отказе от их реализации на практике – один из ключевых факторов, сдерживающих потенциал русского движения.

Важной составляющей этого процесса является ментальное преодоление постсоветских границ и восстановление целостности русского цивилизационного пространства на уровне общественного сознания. Коллективный маркер «мы» должен охватывать всё это пространство, а представление о единстве и равноправии русских на Урале и в Новороссии, на Кубани и в Крыму должно стать индивидуальной и общественной нормой. И русские вне РФ должны понимать, что русское движение выражает их интересы, независимо от наличия или отсутствия гражданства РФ, и ассоциировать себя с этим движением.

Идентичность.

Первоочередной задачей патриотического движения в информационном пространстве выступает на данном этапе воссоздание и утверждение классической русской идентичности, не допуская её размывания или искажения навязываемыми Западом и Кремлём симулякрами.

Эта задача предполагает два направления информационной работы – отторжение ложных и формирование желаемых идентификационных конструктов, то есть сопротивление западной и кремлёвской пропаганде, с одной стороны, и генерирование собственной дискурсивной линии, формулирующей компоненты и качества подлинно русской идентичности, с другой.

В рамках первого направления необходимо всячески дискредитировать навязываемые нам симулякры, акцентируя их антирусскую направленность, вплоть до негативной стигматизации их самих и персонажей, их продвигающих или им симпатизирующим. В этом плане негативный маркер «эрефянства» уже играет полезную роль, позволяя отделить его от принадлежности к русскому идентификационному полю, но ему требуется придать ещё более негативную коннотацию, вытесняя его аргументы за рамки общественно приемлемого и допустимого дискурса. Так же, как наши противники постепенно открывают окно Овертона, так нам нужно постараться его закрыть.

В принципе, несмотря на достаточно глубокое проникновение метастазов, ситуация не выглядит окончательно проигрышной и непоправимой. Тот факт, что обвинения в «эрефянстве» вызывают бурный всплеск довольно агрессивных эмоций у значительной части восприимчивой к нему публики, говорит о том, что они всё-таки имеют эффект «пристыживания», от которого адресаты стремятся защититься взаимными оскорблениями собеседников. А значит, они ещё не утратили тягу к русской идентичности и на подсознательном уровне хотят считать себя русскими, ощущая неудобство или даже некоторый когнитивный диссонанс, когда им в этом отказывают. И поэтому за эти умы ещё можно и нужно бороться (разумеется, кроме тех, кто на зарплате, и шкурно заинтересован в продвижении ложных симулякров). Их нужно не отталкивать окончательно, а постепенно привлекать, доказывая, что поддержка антирусских конструктов означает подыгрывание врагам России и усугубление эффектов от нынешней предательской политики Кремля.

Собственно, это сразу задаёт приоритетные векторы в рамках второго направления: патриотическому крылу нужно чётко обозначить контуры не только того, чем является русская идентичность, но и того, чем она являться не может, и с чем она несовместима в принципе. Не может человек величать себя русским патриотом и ратовать за сохранение единоукры или одобрять слив Новороссии.

Дальнейшим шагом на этом пути должно стать определение круга действий и практик, с которыми должна ассоциироваться русская идентичность. Любая идентификационная конструкция предполагает не только некоторых набор идейных мировоззренческих постулатов, но и представление о надлежащих стандартах индивидуального и коллективного поведения, в том числе ради отстаивания и защиты этих постулатов.

Русская идентичность не выживет в современном мире, если будет сводиться исключительно к набору идеологических представлений, выражаемых главным образом в виртуальном пространстве, оставаясь специфической декорацией, никак не влияющей на окружающую действительность, или если будет ассоциироваться с ограниченным набором практик, унаследованных с советских времён. Советский человек знает, что он должен отмечать День Победы и Первомай и проявлять солидарность с трудящимися, укросвидомит знает, что он должен носиться вышиванку, отмечать голодомор и орать известные речёвки, а что должен делать русский человек, чтобы выразить свою русскость в практической плоскости? У нас нет ни системы коллективных ритуалов, ни общепринятых механизмов проявления солидарности с соотечественниками.

В кризисной ситуации, как сейчас в Новороссии, подобные механизмы каким-то образом формируются, заложенные на интуитивном уровне моральные представления и ценности всё равно активизируются, но оформиться в чёткий и понятный всем членам сообщества свод практических правил они пока не могут. Вернее, никто пока не взвалил на себя эту ношу.

Вообще, текущий кризис показал, с какой лёгкостью при малейшем толчке, случайном импульсе активизируются эти самые подспудные русские ценности, которые мы даже не всегда в состоянии словесно описать и обозначить, но которые даже после почти столетнего угнетения и подавления вновь проявляют себя в совершенно неожиданных формах, вселяя непонимание и страх у наших противников. И очень хочется, чтобы этот очередной порыв воплотился, наконец, в систематическую работу ради становления тех необходимых информационных и организационных компонентов, которые позволили бы в полной мере восстановить русскую цивилизацию и русскую государственность.

Информационное сопровождение конфликта в Новороссии.

В условиях текущего конфликта в Новороссии необходимо организовать чёткую работу информационного сопротивления насаждаемым пропагандистским догмам в русле трёх описанных выше аргументационных линий. Нелишним в этом вопросе будет перенять пример ЕС и сформировать «Справочник по Новороссии» – перечень наиболее часто звучащих в информпространстве заблуждений и соответствующие ответы на них или опровержения. В общем-то, в ходе многочисленных дискуссий в блогах и форумах ответы на них уже сформулированы, просто нужно кому-то систематизировать и оформить.

Необходимо пытаться преодолеть дезориентацию русской общественности, возникшую вследствие потери базовых ориентиров внешнего и внутреннего политического целеполагания государства. Воспетая Пастернаком парадоксальная ситуация «…Но пораженье от победы Ты сам не должен отличать» совершенно не соответствует вызовам сегодняшнего дня.

Основные усилия нужно направлять на то, чтобы не допустить навязывания вместе с исковерканным вариантом русской идентичности соответствующего исковерканного варианта русской имперской политики, подменяющей воссоединение русских земель фейковыми целями преодоления западной гегемонии и уводящей фокус внимания от первичных целей русского движения. И задача здесь состоит не в том, чтобы опровергнуть необходимость той же борьбы с западной гегемонией, а в том, чтобы устранить противоречие между этими целями, доказывая, что защита русских людей и ценностей это ключевое и обязательное условие преодоления глобального диктата Запада.

В этом плане у нас есть как минимум один великолепный аргумент, который начисто разрушает все пропагандистские измышления, – Крым. Присоединение Крыма как по своей практической сути, так и по обоснованию в официальной риторике, было выполнено в духе имперской политики (что очень возмутило и напугало Запад). И в этом её проявлении данная политика не привела к тем последствиям, которыми теперь стращают нас пропагандоны в отношении Новороссии. Поэтому нельзя допустить, чтобы крымский успех был монополизирован Кремлём для идеологического подкрепления своего нынешнего сливного курса. Нужно чётко отделять Крым и Новороссию и использовать их как примеры для противопоставления имперской политики и навязываемого нам либерально-кремлёвского суррогата, с точки зрения затрат, выигрышей и потерь.

Параллельно нужно дать внятный идеологический ответ как кремлёвским пропагандонам, так и либералам-западникам в вопросе текущего международного положения РФ и причин его возникновения. В этой связи нужно добиваться чёткой и однозначной констатации стратегического поражения РФ, не позволив представить его как реальную или потенциальную победу, но и не позволив списать его на воображаемый имперский курс Путина. Надо ясно понимать и объяснять общественности, что причиной этого поражения является не пресловутая имперская политика, а как раз её отсутствие (или ограниченность одним лишь крымским эпизодом) дабы не допустить утверждения желательной для Запада связки «имперская политика – стратегическое поражение РФ – экономический упадок – отказ от русской идентичности и принятие эрефянства». Нам необходима другая связка «отказ от имперской политики и принятие эрефянства – стратегическое поражение РФ – возврат к имперской политике и укрепление исконной русской идентичности – экономическое развитие».

В русле описанной связки важно не позволить утвердить представление об имперской политике как альтернативе или антиподу экономическому и технологическому развитию. Наоборот, следует всячески подчёркивать критическую значимость восстановления исторического русского пространства для обеспечения надлежащих условий для технологического развития государства и общества. Русский мир – это не культурная прихоть и не историческая декорация, это важнейшее и критически важное условие экономического прогресса русской цивилизации.

В этом свете нужно отвлечь внимание общества от ложных манипуляционных вопросов, призванных завести его в капкан «эрефянства». Прежде всего это касается искусственного противопоставления внешнеполитического поражения и внутри­политической стабильности, для сохранения которой можно проглотить ещё десяток таких поражений. Необходимо отделить внутриполитическую стабильность от консервации существующего режима и от сохранения Путина на президентском посту, ведь именно эта связка служит задаче легитимизации внешнеполитической капитуляции ради обеспечения внутриполитической стабильности. Сращивание государства и Путина должно быть преодолено.

Ценность Путина и его режима нужно перестать абсолютизировать как вещь в себе и рассматривать исключительно в качестве функционального агрегата, оценивая его только с точки зрения тех функций, которые он призван по долгу службы выполнять. Кстати, это неплохо перекликается с главным, если не единственным, принципом самого Путина, который он привнёс и в политический лексикон, – прагматизмом. Сухая, лишённая эмоций прагматичная оценка с полным пониманием плюсов и минусов, всей (дис)функциональности существующей системы. Не больше и не меньше.

В идеале нас стоит выработать и обосновать целостный русский политический проект, преследующий цель восстановления исторического русского пространства вне зависимости от того, насколько это затруднит поиск компромисса с Западом и другими внешними партнёрами, и в этом ключе сформулировать круг интересов русского народа в отрыве от текущих интересов РФ и её верхушки, не противопоставляя их изначально, но указывая на объективные их отличия.

***

Представленные задачи, разумеется, выглядят довольно банально и, возможно, критическое время для их реализации уже упущено. Однако, если русское движение сохраняет стремление реализовать себя в текущем политическом контексте, проходить указанные стадии становления всё равно придётся, ведь они представляют собой обязательные условиях, без выполнения которых претендовать на какую-либо внятную политическую роль не представляется возможным. Нынешний кризис выступил хорошим катализатором возрождения русского самосознания в различных его формах. И если мы пока не можем повернуть ход событий в желаемое нами русло, нужно хотя бы сохранить достигнутый уровень консолидации в рамках первичных социальных структур.

Согласна с высказыванием, которое видела где-то в обсуждениях ситуации на Донбассе: "Путин это бог, для русских добрый, а для украинцев злой". Суть-то одна)))

Наташа, благодарю за материал!

Доказательства в студию.

Т.Монтян на телемосте Киев-Луганск. "Год после референдума"

Отредактировано Жайвик (13.05.2015 21:52)