ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ВАРЛААМА ХУТЫНСКОГО

Святой жил в ХII веке. Он был сыном знатного новгородца и свои детские годы провел в Новгороде. В юношеском возрасте, удалившись в подгородний Лисичий монастырь, преподобный Варлаам принял постриг. Затем он поселился на уединенном холме над Волховом, в урочище, называвшемся Хутынь, в 10 верстах от Новгорода.

В уединении преподобный Варлаам проводил суровую жизнь, совершая непрестанные молитвы и соблюдая очень строгий пост. Он ревностно подвизался в трудах: сам рубил лес, пилил дрова, пахал землю, исполняя слова Священного Писания: «Аще кто не хощет делати, ниже да яст». К нему собрались некоторые из жителей Новгорода, желавшие разделить с Преподобным труды и подвиги. Поучая приходивших, преподобный Варлаам говорил: «Чада, блюдитесь от всякой неправды, не завидуйте, не клевещите. Воздерживайтесь от гнева, не отдавайте денег в рост. Берегитесь судить неправо. Не клянитесь лживо, давши клятву, исполняйте ее. Не предавайтесь телесным страстям. Будьте всегда кротки и ко всем относитесь с любовью. Сия добродетель – начало и корень всякого добра».

Вскоре была воздвигнута церковь в честь Преображения Господня и основан монастырь. Господь ниспослал Преподобному для служения ближним дар чудотворений и прозорливости. Когда дни его приближались к концу, по Божию изволению прибыл из Константинополя священноинок Антоний – сверстник и друг преподобного. Блаженный, обращаясь к нему, сказал: «Возлюбленный брат мой! Божие благоволение почивает над сею обителью. Ныне я передаю в твои руки сей монастырь. Блюди его и заботься о нем. Я уже отхожу к Царю Небесному. Но не смущайся этим: телом я покидаю вас, духом же всегда буду с вами». Преподав наставление своей братии, заповедав хранить Православную веру и постоянно пребывать в смирении, преподобный Варлаам преставился ко Господу 6 ноября 1192 года.
Жития святых. Русские святые

Преподобный Афанасий Паросский

Память: 24 июня/ 7 июля

Святой Афанасий1 родился в 1722 году в благочестивой семье, жившей на острове Паросе. Начальное образование он получил у себя на родине и в разных школах на других островах. Горячо желая углубить свои познания, он в 1745 году записался в знаменитую Евангельскую школу в Смирне и учился там шесть лет.

Оттуда преподобный Афанасий отправился в Афониаду – Афонскую академию, целью которой было соединение энциклопедического образования и православной традиции в том виде, в каком она целиком сохранилась на Святой Горе. Преподобный Афанасий мог насыщать жажду знаний, учась у двух величайших ученых, которые по очереди возглавляли это заведение: Неофита Кавсокаливита и Евгения Вулгариса. Афанасий отличался большими успехами во всех предметах, но в особенности – в изучении Священного Писания и в составлении проповедей. Он стал преподавателем в 1757 году, и очень быстро молва о нем распространилась далеко за пределы Афона.

Вскоре ему доверили руководство Солунской школой (1758–1762). Четыре года Афанасий блистал не только как преподаватель, но и как проповедник. Его слова, насыщенные верой и упованием на Господа, стяжали ему всенародную любовь. Когда из-за эпидемии чумы школа была закрыта, преподобный Афанасий отправился на остров Корфу, чтобы пополнить свои знания в области философии, физики и риторики. Здесь он учился у Никифора Феотоки († 1800), одного из наиболее образованных церковных деятелей того времени.

Затем преподобный Афанасий был приглашен преподавать в школе в Месолонги, основанной его соучеником и другом Панайотисом Паламой. Преподобный Афанасий много сделал для развития этого учебного заведения, которое было очень известно вплоть до революции 1821 года.

В 1771 году Патриархия поставила святого преемником Евгения Вулгариса, и на протяжении шести лет преподобный возглавлял Афониаду. Подвизавшийся в то время на Афоне святой Макарий Коринфский (память 17 апреля) рукоположил преподобного Афанасия в священный сан, несмотря на его смиренные отказы. Вместе со святым Никодимом (память 14 июля) Афанасий принимал участие в трудах по изданию и восстановлению первоисточников православной духовности. Этим трудам, которые были справедливо названы «возрождением Добротолюбия», весьма содействовал и святой иерарх Макарий.

До тех пор пока на Афоне не вспыхнул спор о поминовении усопших по воскресеньям и о частом причащении, преподобный Афанасий ревностно подвизался вместе с теми, кого впоследствии стали пренебрежительно называть колливадами: со святым Макарием, преподобным Никодимом, Иаковом Пелопоннесским, Неофитом Кавсокаливитом, Христофором Продромитом и Агапием Кипрским. Суть возникшего спора отнюдь не сводилась к деталям обрядов. Речь шла о защите традиций Церкви от духа обмирщения, который питался идеологией европейского Просвещения и начинал распространяться в определенных кругах греческой элиты в Константинополе. Колливадов постыдно оклеветали, низложили и сослали в разные места. Они, тем не менее, продолжали исповедовать веру и придерживаться традиций, унаследованных от святых отцов. Так, по воле Промысла, их ссылка стала началом глубокого духовного обновления в Фессалии, Эпире, на Пелопоннесе, и прежде всего на островах Эгейского моря.

Вслед за низложением преподобный Афанасий написал столь проникновенную и убедительную апологию позиции, защищаемой колливадами, что его оправдали (1777). Вскоре после восстановления в должности он был вновь приглашен возглавить Солунскую школу, которая возобновила свою деятельность (1778–1786). Преподобному Афанасию предлагали даже стать главой Патриаршей школы в Константинополе и обещали поставить епископом, но он решительно отказался, объяснив, что предпочитает славе и материальным благам тишину монашеской жизни и служение народу Божию у себя на родине. Святой подал в отставку и отправился на Парос.

Однако во время плавания стало известно о начале русско-турецкой войны, и корабль был вынужден остановиться на Хиосе. Преподобный Афанасий удалился в один из маленьких монастырей на этом острове, чтобы в безмолвии дождаться возможности продолжить путешествие. Вскоре о его присутствии стало известно местным жителям, и они попросили возглавить их школу на Хиосе. Подвижник ответил решительным отказом, но им все же удалось уговорить его по крайней мере преподавать риторику до конца войны.

Когда преподобный Афанасий закончил вести курс, война все еще продолжалась. Тогда он стал давать уроки догматического богословия и логики. Его преподавательская деятельность имела такой успех, что по окончании войны местные жители и знатные люди с помощью церковных властей сумели преодолеть сопротивление человека Божия. Подчиняясь воле Промысла, преподобный возглавлял Философскую школу на Хиосе до 1812 года и поднял ее на такой уровень, что сотни учеников стекались к нему со всей Греции, а также из Египта, Палестины и даже из Армении. Он преподавал логику, метафизику, богословие, риторику и этику и прежде всего собственным поведением являл пример совершенной евангельской жизни.

Только в глубокой старости преподобный Афанасий оставил преподавание и ушел в маленький монастырь вместе с несколькими последователями и бывшими учениками, чтобы наконец обрести тишину, которой желал всю жизнь. В это время святой написал множество сочинений, пополнивших его библиографию, которая состоит в основном из апологетических трактатов, защищающих чистоту православной традиции в противовес западным влияниям. Пламенный ревнитель этой традиции, преподобный Афанасий прежде всего старался сохранить православное понимание веры, исповеданной через принесение в жертву собственной жизни. Именно поэтому он был одним из наиболее активных инициаторов почитания новомучеников.

Во время работы над книгой «Об истинной вере и о том, что есть истинная философия» его постиг апоплексический удар. Через несколько дней, 24 июня 1813 года, преподобный Афанасий мирно отошел ко Господу. В его келье нашли только простую поношенную одежду, светильник и чернильницу.

Примечание:

1. Его почитание установлено Константинопольским Патриархатом в январе 1995 г. по прошению Элладской Церкви. В Месяцеслов Русской Православной Церкви данная память не включена.

Составитель — иеромонах Макарий Симонопетрский,
адаптированный русский перевод — издательство Сретенского монастыря

Благоверный князь Михаил Тверской (1318).

Память 5 декабря/ 22 ноября

Св. князь Михаил жил в тяжелое для Руси время татаро-монгольского владычества. Он родился в 1272 году и был сыном князя Ярослава III и дочери новгородского боярина Ксении Юрьевны, доводясь племянником святому Александру Невскому. Воспитывался Михаил своей матерью в правилах православного благочестия и вступил на Тверской стол в 12 лет, начав княжение в 1285 году с постройки каменного городского собора.
В 1304 году Михаил Ярославович получил в Орде ярлык на великокняжеский престол во Владимире. Заботясь о благе своих подданных как христианский государь, он устраивал богадельни, помогал погорельцам, беженцам и больным.
Однако всего десятилетие длилось великое княжение Михаила. Когда ханом в Орде стал Узбек, князь Московский Юрий Данилович, племянник Михаила, положил начало братоубийственной розни, ибо замыслил отнять правление у своего дяди. Для этого он приехал в Сарай, завоевал доверие хана, женился на его сестре Кончаке и получил долгожданный великокняжеский ярлык, после чего двинулся с татарской ратью на Русь. В декабре 1318 года под Тверью Михаил разрушил врага, захватив в плен Кончаку.
В плену Кончака вскоре умерла, и тотчас князь Михаил был обвинен Юрием в ее отравлении. Узбек в гневе потребовал Михаила в Орду. Впереди себя князь отправил заложником двенадцатилетнего сына Константина, а затем поехал и сам, чтобы не допустить нового нашествия татар.
Благоверный князь прибыл на неправый суд, который устроил над ним в своей ставке хан, взяв Юрия главным обличителем. Вынесение приговора Узбек отложил до окончания охоты, на которую в колодках повезли и князя.
Сопровождавшим его боярам Михаил говорил, что скоро его шея освободиться от гнетущего древа, и с удивительной твердостью духа переносил унижения и муки, изливая свои чувства в чтении псалмов. Поскольку руки его были скованы, княжеский слуга держал перед ним Псалтырь и перелистывал ее страницы. Слуги предлагали князю бежать, но он отвечал: «Спасая себя, не спасу я отечество. Да будет воля Божия!» Видя приближение неминуемой своей кончины, он исповедовался и причастился Крови и Тела Христовых.
После литургии князь простился со всеми, передал матери, супруге и братьям свои последние слова и благословил сына Константина, завещав почитать Православную веру и храмы Божии. Едва князь закончил прощание, как в шатер вбежал бледный от ужаса слуга и сообщил, что к нему идут татарские палачи вместе с князем Юрием. Злодеи ворвались в шатер, повалили наземь князя и били. Один из них, по имени Романец, вонзил нож в сердце мученика.
Случилось это злодейское убийство 22 ноября 1318 года. Тело Михаила было брошено у шатра. Его повезли для погребения в родную Тверь. В городе Маджары гроб был поставлен в хлев, и многие жители замечали, как над ним по ночам поднимается огненный столб, а днем - дивная радуга. Позднее здесь основали монастырь во имя святого князя.
Тверитяне и супруга благоверного князя встретили его честные останки на берегу Волги. Когда гроб открыли, народ увидел, что тело любимого их князя, несмотря на дальний путь, лежит нетленным. Погребли Михаила у стены Спасо-Преображенского монастыря, а в 1655 году его святые мощи перенесли в кафедральный собор.
Благоверный Князь Михаил вскоре стал почитаться как покровитель Тверской земли.

Всех преподобных и богоносных отцов, во Святой Горе Афонской просиявших

В конце первого тысячелетия христианской эры Святая Афонская Гора, лежащая на границе мира греческого и славянского, наполнилась выдающимися подвижниками благочестия. По Промыслу Божию иноческая жизнь на Афоне особо процвела тогда, когда обращенным племенам славянским нужно было просвещаться высокими примерами монашеского делания. Святая Гора сделалась приютом и рассадником иноческой жизни не только для греков, но и для славян.
В предисловии к Афонскому Патерику (Жизнеописания святых на Святой Афонской Горе просиявших), написанном в 1896 г. на Афоне в Русском монастыре, показана важная роль Афона и афонских святых в православии, а также история создания Афонского Патерика:
«Всему христианскому миру известно, что святая Афонская Гора находится под особенным покровительством Пресвятой Госпожи Девы Богородицы и что сие место наречено Ее жребием, как жребий евангельского Ее слова. Истину эту всегда признавали православные, но ее признают не только православные, но и иноверные, и даже неверные. И безчисленные опыты доказывали и доказывают Богоматернюю любовь и нежный промысл о посвятивших себя на Афоне трудам подвижнической жизни. Все также знают, что по державной Ее воле это место остается и останется, как говорят местные предания, до скончания мира исключительным жребием мужского иночества. С давних времен Афон и по законам царей земных, державствовавших в православной Греции до ее падения, обречен исключительно пребыванию на нем отшельников. Даже и после разгрома Востока от нечестивых сынов Агари, Святая Гора грозными их повелителями оставлена в прежних ее правах. И с тех пор даже доныне, во все дни пребывания Востока под сокрушительным игом магометанства, она остается собственностью иночества и есть как бы отдельный иноческий мир со своими законоположениями в отношении к нравственной и внешней его жизни, посреди господствующего изуверского деспотизма чтителей ложно пророка магометанской власти, не касаясь прав и преимуществ Святой Горы, обременяли и обременяют ее обители только налогами. Таким образом, Святая Гора, пребывая предметом материнской заботливости Приснодевы, как Ее наследие, и по человеческим законам – достоянием иноческим, была во все времена оплотом, убежищем и светочем православия, вертоградом, рассадником, средоточением православного монашества, училищем подвижничества. И эта-то столь знаменитая и достопамятная Гора почти по сю пору не имела отдельной, полной о себе истории; скажем более – ученые не только не написали о ней истории, но даже не согласились еще между собой о начале поселения на ней иноков. Из греков, блаженной памяти славный и ученый святогорец Никодим, в конце изданного им Номоканона (изд. в лист, в Лейпциге, 1800 года, стр. 549), сделал о Святой Горе несколько замечаний, но как это только замечания, то они мало объясняют быт Горы. По его изысканиям, Афон уже 15 почти веков продолжает быть особым местом, посвященным исключительно славословию Божию и служит училищем благочестия и добродетели с тех времен, когда христианская вера сделалась на земном шаре господствующей. Напротив, другой ученик Святой Горы, епитроп Филофея, Феодорит, в своих записках об Афоне, начертанных около двадцатых годов настоящего века, основываясь на житии преподобного Евфимия (жившего в девятом веке), видит на Святой Горе до девятого века совершенную пустыню. Из наших соотечественников, писавших о Востоке, знаменитый паломник Барский, высказав довольно много подробностей об Афоне, ничего не написал определенного о первоначальном его быте. Блаженной памяти святогорец в своих письмах о св. Афонской Горе (см. письмо 4-е 1-й части), сделав о ней несколько замечаний, обещал составить впоследствии полную историю Афона, но обещания свои унес с собой во гроб. А.П., в предисловии к своему указателю афонских актов, мог только сказать, что деловые свитки афонские уцелели с десятого века; другие из ученых русских, посетивших Афонскую Гору, основываясь тоже на житии преподобного Евфимия и соглашаясь с рукописью упомянутого Феодорита, до девятого века видят на Афоне тоже пустыню. Они говорят, что святой Евфимий, пришедши с Олимпа на Афонскую Гору, нашел в ней одного только подвижника, именем Иосифа. Один афонский любитель «поминать дни древние» (Пс. 142, 5), Иаков, не соглашаясь с рукописью Феодорита, делает на житие святого Евфимия несколько замечаний, опровергающих мнения сего ученого и доказывающих существование всельников на Афоне еще прежде святого Евфимия, следовательно до девятого века. Но так как и без этих замечаний из жития святого Евфимия ясно видно, что во время сего преподобного Афонская Гора не была пустыней и что подвизался в ней не один только Иосиф, то мы для краткости при изложении жизнеописания преподобного Евфимия (смотр. его житие) опустили замечания Иакова. Кроме этих замечаний, в записках Иакова мы видели намеки, упоминающие о ктиторстве на Афоне равноапостольного Константина и свидетельствующие о существовании здесь иночества даже во время Феодосия Великого. В Neon leimonarion встретилось нам житие преподобных Варнавы, Софрония и Христофора (память их по греческому синаксарю авг. 17). Из них Варнава и Софроний, скончавшиеся в начале пятого века, при посещении разных святых мест были и на Афонской Горе, видели в ней монастырь Ватопедский и другие обители. Это-то вышеизложенное несходство мнений ученых касательно Святой Горы и побуждало нас всеми способами убеждать покойного Иакова или любого из ученых настоящего времени здешних греков, чтоб они занялись составлением полной, основательной истории Афона и таким образом оставили полную по себе память, а не как другие переселялись в жизнь будущую, сделав лишь несколько замечаний о Святой Горе. Однако в последнее время появилось в литературе греческой и иностранной немало сочинений, относящихся к истории Святой Горы. Также и в русской литературе есть немало сочинений, касающихся истории Святой Горы. Можно бы даже сказать, что и Святая Гора дождалась наконец своей специальной истории, если бы сочинение преосвящ. Порфирия оказалось вполне удовлетворительным. Трудолюбивый и многоплодный автор «Христианского Востока» – (покойный уже ныне) епископ Порфирий (Успенский) предпринял благодарный труд написать такую историю Святой Горы в поучение всем почитателям Афона. Еп. Порфирий умел собрать и вывез с Востока, и в частности со Святой Горы, много исторического материала, частью помещенного в изданных им сочинениях, а частью ждущего еще появления в свет. За обнародованный им сырой исторический материал наука будет ему всегда благодарна. Но в то же время надо с сожалением сказать, что и указания покойного автора, а равно и предлагаемые им исторические выводы, делаемые будто бы на основании несомненных фактов, часто страдают неточностью и, отличаясь большой оригинальностью, часто имеют под собой не факты, а только богатую фантазию автора, почему и не могут быть признаны весьма близкими к истине. Неточность эта невыгодно рекомендует сочинения покойного епископа. «Древности, – по выражению приснопамятного Московского святителя Филарета, – любят свидетельства, а не догадочные заключения».
Еп. Порфирий († 1886 г.), начав свое издание «Истории Афона» еще в 1877 году, довел ее при жизни только до тринадцатого века; оставался не обнародованным самый интересный материал, относящийся к истории «монашеского» Афона. Этому своему труду сам покойный автор придавал весьма важное значение, почему завещал Императорской Академии наук тщательно издать после смерти приготовленные им самим сочинения. Таким образом, в 1892 году Академия наук выпустила в превосходном издании этот посмертный труд покойного преосвященного Порфирия: окончание «Истории Афона». Однако ожидания и надежды как наши, так и всех интересующихся историей Святой Горы, далеко не были удовлетворены этим окончанием. Вероятно, и годы, и здоровье покойного трудолюбивого автора, а, может быть, даже и недостаток материалов, не позволили должным образом разработать предположенную им себе и, надо сказать, благодарную тему. Так что и опять Афону приходится ждать еще своей истории. А напечатанная еп. Порфирием «афонская энциклопедия», как называют некоторые ученые сочинения еп. Порфирия об Афоне, будет служить подготовительной работой, сборником материалов.
Не имея о себе вполне удовлетворительной истории, Афон не имеет и собрания жизнеописаний, в которых изображалось бы житие просиявших в нем святых отцов, по крайней мере более известных; по сю пору никто еще не занялся этим делом и не потрудился составить патерик, подобный нашему печерскому. Из наших соотечественников брался было за это покойный святогорец, но предприятие его сошло с ним в могилу. Впрочем, обещания его относительно афонского патерика отчасти оправдались и самым делом: из представляемых теперь нами читающей публике житий некоторые принадлежат действительно его перу. Хотя эти труды оставлены нам без окончательной отделки, однако мысль и начало всякого дела ценится высоко. Мало того, что на Святой Горе нет собрания этих сельных кринов, в разные времена процветавших на пустынных высотах заоблачного Афона, а теперь благоухающих в обителях Отца Небесного, Святая Гора скудна и историческими о них записками. Даже и в безценных для Церкви минеях святителя Ростовского, святого Димитрия, мы видим только трех насельников Афона: св. Афанасия, Петра и столь славно и полезно потрудившегося для Церкви знаменитого Паламу. Поэтому много нужно было трудов, чтобы собрать и эти скудные крохи из обильного святогорского аскетического вертограда. Где будем искать причины такого недостатка? Ее можно, кажется, полагать частью в простоте первоначальных насельников-иноков Святой Горы, не обращавших внимания на важность и цену памяти о своих отцах-подвижниках для последующих родов и потому сохранявших оную более в устных преданиях, нежели в записках; частью – в особенном смирении здешних святых подвижников, которые, как и все, ставшие на истинную стезю подвижничества, не желали и не желают быть славимыми от людей (см. житие Нила Мироточивого); частью – в неоднократном разорении Святой Горы набегами варваров и латинян, когда библиотеки монастырей доходили до такой растраты, что рукописи и книги были разбираемы не томами, а выносились целыми кипами. Мир и спокойствие или перевороты держав воздействуют не только на политическое значение народов, но и на быт иноческий, поэтому судьбы Афона всегда более или менее соединены были с судьбами Востока, и особенно Константинополя. Есть много и других причин такого важного упущения. Но нам известно, что Афон, с его аскетами, всегда мил и дорог всякому русскому сердцу. Поэтому, желая познакомить своих соотечественников с прославленными святой Церковью подвижниками Афона, мы решились показать им несколько сих кринов из небесного сада, могущих благотворно облагоухать их. Говорим: несколько, ибо все ли жизнеописания святых подвижников Афона поместили мы в своем патерике, за то хорошо не ручаемся. Патерик сей, в первых его изданиях, мы излагали в хронологическом порядке, по векам от Р.Х. И так как печальная для Церкви эпоха взятия Константинополя агарянами сама собою разделяет весь собор описанных нами святых на два резко различающихся периода (что можно сказать не только об афонских, но и о всех святых Церкви восточной), из которых первый период можно и должно назвать преподобническим, а второй – мученическим, то это давало нам повод разделить свой патерик на две части, сообразно с указанными периодами. Теперь, однако, желая дать книгу более удобную для постоянного чтения, мы решились распределить памяти святых не по векам, а по дням и месяцам на целый год. А в конце книги для любителей истории мы прилагаем «хронологический указатель» и азбучный (алфавитный) список имен святых нашего патерика. Касательно же памяти святых, на Афонской Горе просиявших, надобно заметить, что, кроме дней, помечаемых нами, или, что то же, празднуемых всей православной Церковью, все афонские преподобные прославляются Святой Горой еще в 1-ю неделю по неделе всех святых; во 2-ю же по ней Афонская Гора празднует всем новым мученикам. Святым, на Афоне просиявшим, есть у нас отдельная служба, составленная блаженной памяти Никодимом и отпечатанная в Ермополе (в 1847 году и потом в Афинах, в 1869 г.). Служба эта переведена и на славянский язык и отпечатана в Будине (в 1810 г., а затем в Царь-граде, в 1862 г.). Есть также отдельная служба и святым новомученикам. И эта служба составлена тем же Никодимом Святогорцем и помещена в изданной им книге: «Neon Marturologion», или «Новое собрание повествований о мучениках» (издана в Венеции, в 1799 г., потом в Афинах, в 1856 г., см. стр. 219–270). Службы эти находятся на Востоке в общецерковном употреблении, равно как и жития, помещенные в нашем патерике. Почти все они официально одобрены Вселенской Константинопольской Церковью. В «Собрание синаксарей», или кратких житий святых (Sunaxaristhz. Benetia. 1819 г.), переведенное на новогреческий язык, исправленное и дополненное упомянутым уже нами святогорцем Никодимом, включены имена всех бывших известными ему новых учеников. В минеях греческих, изданных в 1842–43 гг. в Констанинополе, после тщательного рассмотрения особой комиссией и по благословению святейшего патриарха Германа и его синода, также поставлены имена сих мучеников наряду с именами древних подвижников веры и благочестия.
Нет сомнения, что собрания эти не обнимают сказания обо всех, запечатлевших кровью истину своей веры в сии тяжкие для Восточной Церкви времена ига агарянского, но и тех сказаний, какие сохранила благочестивая ревность боголюбивых мужей, достаточно для того, чтобы свидетельствовать о крепости и силе благодатной жизни в Церкви, столько веков томящейся под игом иноверным и всегда представляющей новых поборников веры, готовых стоять за нее до крови. Общение Церкви российской с Церквами Востока, составляющими вкупе с ней единую, святую, соборную, апостольскую Церковь, делает и нас причастниками славы мученичества, которой украшаются собратия наши на Востоке».

В самом Афонском Патерике, состоящем из 113 глав, описаны жития следующих святых угодников Божиих (в календарном порядке празднования их памяти):

4 января – св. прмч. Онуфрия. Прмчч. Ватопедских – игумена Евфимия и двенадцати иноков. Св. Евстафия, архиеп. Сербского.
5 января – прмч.Романа.
11 января – прп. Феодосия, митроп. Трапезундского
13 января – прп. Максима Кавсокаливита.
14 января – прп. Саввы I-го, архиеп. Сербского.
16 января – прп. Ромила, ученика святого Григория Синаита.
21 января – прп. Неофита, Просмонария Ватопедского. Прп. Максима Грека.
24 января – прп. Дионисия, подвизавшегося долгое время на святой горе Афонской и скончавшегося на Олимпе.
30 января – мч.Феодора.
31 января – прмч. Илии Ардуниса.
1 февраля – прп. Василия, архиеп. Солунского.
8 февраля – прп. Саввы II-го, архиеп. Сербского.
13 февраля – прп. Симеона мироточивого, ктитора Хиландаря.
16 февраля – прмч. Романа.
23 февраля – прп. Дамиана Есфигменского. Прмч. Дамиана.
1 марта – прп. Агапия.
5 марта – мч. Иоанна Болгарина.
19 марта – прп. Иннокентия Вологодского.
22 марта – нового прмч. Евфимия.
23 марта – прмч.Луки.
4 апреля – сщмч. Никиты. Прп. Феоны, митроп. Солунского.
6 апреля – прп. Григория Синаита. Прп. Григория Византийского.
7 апреля – прп. Нила Сорского.
12 апреля – прп.Акакия Нового.
19 апреля – прп. Симеона Босого, Нового Чудотворца. Прмч. Агафангела Есфигменского.
1 мая – нового прмч.Акакия.
4 мая – прп.Никифора.
11 мая – прп. Никодима, архиеп.Сербского.
13 мая – прп. Иоанна Иверского. Прп. Евфимия нового (Иверского). Прп.Георгия Иверского. Прп. Гавриила Иверского.
21 мая – прмч. Пахомия.
28 мая – прп. Иоанникия, архиеп.Сербского.
2 июня – новомуч. Константина.
11 июня - Память неизвестного по имени инока, удостоившегося явления Архангела Гавриила.
12 июня – прп. Петра. Прп. Арсения Коневского.
14 июня – прп.Нифонта.
15 июня – свт. Ефрема, патриарха Сербского.
18 июня – прп.Леонтия Прозорливого.
20 июня – свт. Каллиста I-го патриарха Константинопольского.
25 июня – прп.Дионисия, ктитора обители в честь Крестителя Иоанна, что на святой Горе Афонской. Прмч. Прокопия.
Первая неделя по неделе всех святых - прп. Феолипта, епископа Филадельфийского.
5 июля – прп.Афанасия. Прмч.Киприана Нового.
8 июля – прп. Феофила Мироточивого.
10 июля – прп. Антония Печерского.
11 июля – прп.Никодима. Прмч.Никодима. Прмч.Нектария.
28 июля – прп. Павла Ксиропотамского.
4 августа – сщмч. Космы равноапостольного.
7 августа – прп. Дометия Филофеевского.
11 августа – прп. Нифонта II-го патриарха Константинопольского.
15 августа – прп.Грасима нового Ватопедского (НОТАРАС).
19 августа – прп.Феофана.
30 августа - Общая память святых сербских святителей и учителей.
13 сентября – прп.Иерофея.
14 сентября – прмч.Макария.
16 сентября – прп.Киприана, митроп. Киевского и всея России.
20 сентября – прмч. Иллариона.
22 сентября – прп.Космы, отшельника Зографского.
Память двадцати шести святых прмчч. Зографских.
1 октября – прп. Иоанна Кукузеля. Прп. Григория, доместика Великой церкви.
2 октября – мч.Георгия.
5 октября - Обретение святых мощей прп.Евдокима Ватопедского.
6 октября – прмч.Макария Нового.
7 октября – прп.Сергия Вологодского, или Нуромского.
11 октября - двадцати шести святых прмчч. Зографских – игумена Фомы и с ним 21 инока и 4 мирян.
14 октября – прп.Евфимия, Нового Фессалоникийского.
20 октября – прп.Герасима Нового. Нового прмч.Игнатия.
21 октября – прп.Филофея.
26 октября – прмч.Иоасафа.
28 октября – прп.Афанасия I-го, патриарха Константинопольского.
30 октября – прмч.Тимофея Есфигменского.
1 ноября – прмч. Иакова и двух учеников его, иеродиакона Иакова и Дионисия монаха.
Прпп. Евфимия и Неофита Дохиарских.
12 ноября – Прп.Нила Мироточивого.
13 ноября – прмч.Дамаскина.
14 ноября – прп. Григория Паламы, архиеп. фессалоникийского. Новомуч. Константина.
17 ноября – прп. Геннадия Ватопедского.
22 ноября – свт. Каллиста II-го, патриарха Константинопольского.
5 декабря - Память святых прмчч. карейских. Прп.Нектария, подвизавшегося в скиту Карейском в келье Архангелов, именуемой Ягари. Прп. Филофея Карейского.
7 декабря – прп. Григория, ктитора обители Григориатской.
19 декабря – прп.Даниила, архиеп. сербского. Сщмч.Константина Россиянина.
28 декабря – прп. Симона Мироточивого.
30 декабря – прмч. Гедеона.
Этот список Афонских святых отцов далеко не полный. Во 2-ю неделю по Пятидесятнице празднуется память всех преподобных и богоносных отцов, во Святой Горе Афонской просиявших.
Из службы святым, на Афоне просиявшим:
Иже в телеси безплотнии и Божии воистинну человецы, Афон весь освятившии столпы Горы огненнии, стоящии с любовию и радостию пред Богоматерию Пречистою, яко созерцатели в Божественном видении, честнии отцы наши да восхвалятся.
Стихира на Великой вечерне, глас 5-й:
Приидите вси сонмы монашествующих – тмочисленное воинство Давида, предводимое тысящами добродетелей, – сущих на Афоне отцев восхвалим, преподобных и иерархов, преподобномучеников и священномучеников, и всех вкупе, их же имена ведомы и не ведомы. Они бо воистинну делы и словесы и многообразным и равноангельным житием и благодатными дарами Божиими, показашася святи, и Горе сей нарицание святое даша, их же и гробы Бог чудесами и благоуханием и миром прослави. И ныне они, предстояще пред лицем прославившаго их Христа, молятся непрестанно о нас, с любовию совершающих светлое их празднество.
На малой вечерне. Слава, глас 6-й:
Отцов, соделавших Гору небом, и показавших в ней житие ангельское проходити, и множества монахов в ней собравших, восхвалим вси, взывающе к ним: от всякия нужды и навета избавите нас, множество преподобных, Афонская похвало!
Икос:
«Коль добро есть совокупление ваше отцы богомудрии! Коль красен и сладок общий сей ваш праздник, в немже вси в Горе сей просиявшии святии именуемии вкупе и не именуемии, общее благохваление, яко по духу братия, приемлете яко миро. Подобаше бо всяко во едином месте Господеви угодившим и во един день спраздноватися. Сего ради и мы, сущии во Афоне пустынножители и общежители, во едино сошедшеся, по долгу вас ублажаем: новии древних, сыны отцев, грешнии святых, согласно взывающе: место сие, еже во обитание себе избрасте, сохраняйте от всякаго зла, множество преподобных, Афонская похвало!»
Тропарь, глас 1:
Пустыни Афонския отцы, / Ангелы во плоти, / исповедники вкупе и преподобныя, / святители же и мученики в пениих почтим, / подражающе добродетелем их, / зовуще согласно и глаголюще: / слава Прославльшему вы, / слава Венчавшему вы, / слава в бедах предстатели нам вы Показавшему.
Величание:
Ублажаем вас, / преподобнии отцы Афонстии, / в Горе сей постившиися, / и чтим святую память вашу, / наставницы монахов / и собеседницы Ангелов.

Никита, епископ Ремешанский   

Никита родился в 353 г. в городе Ремешане, что между Нишем и Софией. Несмотря на славянское происхождение, он получил блестящее образование в Риме и вернулся священнослужителем в родной город.

Многие славянские племена были вытеснены Филиппом Македонским из Фракии и Иллирии на северный берег Дуная, где они стали известны истории под именем даков, но некоторые остались, особенно в ущелья южных гор. Никите, по воле Божьей, пришлось быть апостолом этих племен и путешествовать из страны в страну, чтобы проповедовать евангельское учение.

В те времена христианство уже распространилось во Фракии; но славянские племена не желали слушать проповеди греков, которые большинству были непонятны. Великую миссию просвещения своих братьев-славян добровольно взял на себя святитель Никита, первый епископ Ремешана. И успехи его проповеди были блистательные.

Деятельность Никиты, проповедника славянского, обращена была преимущественно на балканских славян, что было естественно по близости их к месту его кафедры. Польский епископ Павлин восхищался тем. что неукротимые бесы, усмиренные проповедями Никиты, стали мирно относиться к империи. Один из питомцев Никиты, Лев Великий был восточным императором. Когда Анастасий I (ок. 430-518) начал насаждать монофиситство в империи, воспитанные  в чистой вере епископом Никитой жители Фракии, Мизии и Малой Скифии с оружием в руках защищали Православие (514).

В 392 г. Никита по поручению собора отправился увещевать соседнего епископа Боноза, запутавшегося в вере. В 397 г. путешествовал он в Рим и в Ноле виделся с другом своим епископом Павлином. Спустя четыре года Никита, несмотря на опасные времена, посетил Нолу еще раз, несказанно обрадовав Павлина. Вероятно, кончина святителя Никиты последовала не раньше июня 420 г.

Геннадий Массилийский писал: «Никита, епископ Ремешана, сочинил слогом простым и чистым, приспособленным к оглашаемым в вере, шесть книг. Первая - о готовящихся к вере, вторая - о заблуждениях язычества, третья - о вере в Высочайшее Существо, четвертая - против родословия, пятая - о Символе, шестая - о жертве Пасхального Агнца. Кроме того, издал он книгу о падшей деве, возбуждающего каждого падшего к исправлению»

Отредактировано Тугодум (07.07.2013 09:02)

Новомученик святитель Серафим (Звездинский), архиепископ Дмитровский

     7 апреля 1883 года в Москве в семье настоятеля единоверческой Троице-Введенской церкви протоиерея Иоанна Звездинского родился сын Николай. С юных лет он полюбил церковное богослужение, Божественную литургию, за которой, как говорил святитель, он уже тогда распалялся сердцем «Твоя от Твоих Тебе приносити».
     В 1902 году, когда юноша учился на третьем курсе Московской духовной семинарии, он опасно заболел и получил чудесное исцеление по молитвам преподобного Серафима Саровского. В слове, произнесенном при наречении во епископа, владыка Серафим Звездинский так вспоминал об этом чуде: «Ты влек меня, Господи, к служению Тебе и гласом хлада тонка, тихим веянием ветра благодати Твоея, влек и бурею земною, вихрем крепким... А когда я дерзнул сопротивляться Тебе, послал Ты мне болезнь лютую, от которой восстать живым я не чаял, будучи приговорен к смерти двумя врачами: гомеопатом и аллопатом. И когда врата смерти раскрылись уже предо мною, предстал у одра болезни моея врач небесный, чудно меня исцеливший, в память чего и воспет был святый сей в песнях духовных покойным отцом моим, протоиереем Иоанном» (отец Иоанн Звездинский по предписанию Священного Синода составил благодарственный тропарь и кондак преподобному Серафиму, тогда еще не канонизированному).
     После семинарии Николай поступил в Московскую духовную академию, где стал одним из лучших студентов. Прибегнув к молитвенной помощи преподобного Сергия и Николая Чудотворца, юноша получил дар проповедания: жители Посада и братия Сергиевой Лавры приходили в храм академии послушать его проповеди; сочинения студента Звездинского печатались в богословских журналах.
     Духовником Николая был известный старец-затворник Алексей Зосимовский. В сентябре 1908 года Николай отправился в Зосимову пустынь просить благословения на постриг; старец велел не медлить, а за всенощной 26 сентября Николай Звездинский был пострижен в монашество с именем Серафим – в честь преподобного Серафима Саровского. Меньше чем через месяц, на Казанскую, инока Серафима посвятили в иеродиакона, а на летний праздник Казанской иконы Божией Матери, 8 июля,– в иеромонаха.
     Окончив академический курс, отец Серафим Звездинский получил назначение в Вифанскую семинарию преподавателем церковной истории. Годы спустя воспитанники вспоминали, какое глубокое впечатление производил на них светлый, тихий, благодатный иеромонах. «Я молился за каждого своего ученика, – говорил владыка. – Вынимал за каждого частицу на проскомидии, и это, видимо, чувствовали они своими душами». Через два года молодого преподавателя перевели в Московскую семинарию. В Москве духовным прибежищем для него стал Чудов монастырь, где настоятельствовал кроткий и молитвенный архимандрит Арсений (Жадановский), ставший отцу Серафиму другом и наставником.
     В июне 1914 года отец Серафим поселился в Чудовом, а когда архимандрит Арсений был рукоположен во епископа Серпуховского, стал настоятелем монастыря. Духовная дружба архимандрита Серафима и владыки Арсения не прервалась с уходом владыки из обители: епископ Арсений никуда не выезжал без своего младшего друга, а отец Серафим ничего не делал без его согласия и совета: «Как владыка, так и я»,– говорил он. Духовник, старец Алексей Зосимовский, благословил архимандрита не брать никого на исповедь, самому крепить в себе дух. Так в смирении и послушании, в молитвенном подвиге возрастал будущий святитель.
     До лета 1919 года Чудов монастырь жил по заведенному уставу. Когда власти закрыли для верующих Кремль, владыка Арсений и архимандрит Серафим нашли приют у духовной дочери владыки игуменьи Покровской общины Ювеналии. В лесном скиту для них была устроена киновия, где они вдвоем молились, служили в келейном храме, работали на грядках, рубили дрова. Однажды, когда архимандрит рубил сучья, приехал посланный от патриарха Тихона – Святейший желал видеть отца Серафима в епископском сане. Старец Алексей благословил своего духовного сына на архиерейский подвиг, и на всенощной под праздник святителя Петра, митрополита Московского, совершилась хиротония во епископа Дмитровского. «Как ты думаешь, даром ли кадят архиерея трижды по трижды? – спросил патриарх Тихон новонареченного епископа. – Нет, не даром. За многие труды и подвиги, сие за исповеднически верно хранимую веру. Иди путем апостольским. Ничем не смущайся, неудобств не бойся, все претерпи».
     Всего три года провел владыка Серафим на Дмитровской кафедре, но какую память оставил он по себе, какую любовь снискал у паствы... 29 ноября 1922 года епископ Серафим, непримиримый противник обновленчества, верный канонам Православной Церкви, был арестован. Началось изнурительное тюремное заточение – Лубянка, Бутырки, Таганка. Из Бутырок владыке удавалось передать на волю письма: «...Внутренно Господь так стал утешать меня, таким миром и сладостию и радостию увеселяет душу мою, чего на свободе никогда не испытывал. Так в страданиях – Христос... Слава Богу за все. Праздную, светло торжествую четвертый месяц душеспасительного заточения моего». 17марта, на день Алексия, человека Божия, объявили приговор – два года ссылки в Зырянском крае на вольном поселении. Мирно и покойно протекли эти два года; по утрам владыка служил Литургию, а под праздники и всенощную вместе со ссыльными священниками, днем уходил молиться в лесную пустыньку (там на холмике любящие чада даже выложили надпись «Ис полла эти, деспота»).
     По возвращении из ссылки епископ Серафим не был допущен на Дмитровскую кафедру. Он провел лето под Москвой, в Аносиной пустыни, в сентябре переехал в город. Патриарший местоблюститель митрополит Крутицкий Петр сделал его одним из своих ближайших помощников. Но вскоре митрополита Петра арестовали, а владыка Серафим снова поселился в Аносиной: служил, принимал приезжавших к нему чад и духовенство, совершал постриги. После праздника Петра и Павла его вызвали на Лубянку и потребовали, чтобы он выехал из Москвы. Разрешили жить в Дивееве.
     Летом 1926 года владыка Серафим приехал в Дивеевскую лавру. Там он каждый день вставал в 4 часа, совершал Литургию в подвальном храме под Тихвинской церковью, потом шел на «канавку» и проходил ее с четками, читая полтораста раз «Богородице Дево, радуйся»; молился в келье преподобного Серафима; отдохнув, читал Новый Завет; летом уходил в лес совершать молитвенное правило. Осенью 1927 года обитель закрыли; 9 сентября владыку, игуменью, все духовенство и старших сестер арестовали и отправили по этапу в Нижний Новгород. Но владыку скоро отпустили, и он поселился в Меленках, куда к нему приезжали духовные чада, дмитровцы и москвичи, монашествующие и миряне. Так в старчестве и молитве прошло почти пять лет, а потом снова начались скитания – ссылки, этапы, тюрьмы.
     Весной 1932 года владыку Серафима арестовали, какое-то время он сидел в Лубянской тюрьме вместе со своим духовным братом, епископом Арсением; потом ссылка в Казахстан. Едва владыка с верными спутниками приютились в Алма-Ате, как их отправили в Гурьев. Добрались, в скудости и нищете перезимовали; летом владыку перевели в Уральск, где он болел малярией. Зимой 1935 года прибыли в Омск, но провели там всего пять дней: по приказу НКВД немедленно выехали в Ишим. Этот небольшой сибирский город стал последним приютом владыки Серафима. Несмотря на частые болезни, сердечные приступы, он служил в домашней церкви, окормлял съехавшихся к нему духовных чад.
     В ночь с 10 на 11 июня 1937 года в Ишиме было арестовано 75 человек – все, кто носит или носил священный сан: ссыльные священники, обновленцы, расстриженные. В тюрьме владыка Серафим тяжело болел. Духовным чадам разрешили свидание, но сказали при этом: «Прощаетесь навсегда. Больше вы никогда его не увидите». Объявленный приговор – «10 лет без права переписки» – означал расстрел.
     «Се путь архиерейский, Архиереем Великим указанный и проложенный!» – говорил владыка Серафим, восходя на подвиг архипастырства и провидя свой крест. Мученик за веру, святитель земли Русской, моли Бога о всероссийской пастве твоей!

Святой Петр, царевич Ростовский

Жизнь ростовского царевича Петра может служить примером того, что пребывание пастырей Русской церкви в Орде не оставалось безплодным для святой веры. При восшествии нового хана на престол наши князья и пастыри обычно ходили к нему на поклон. Так было и при  Бергае, когда он взошел на престо после своего брата (1257), к нему пришел ростовский епископ Кирилл и был принят с подобающими почестями. По желанию нового хана преподобный рассказал ему о святой вере, о ее проповеднике ростовском Леонтии и о чудесах, которые совершаются при мощах его со славу имени Христова и силой Христовой. Свидетелем беседы епископа с ханом оказался юный племянник Бергая, сын его брата. Слово о вере Христовой пало на благодатную почву - на сердце доброго юноши. Его поразило услышанное и юноша разуверился в языческой религии и ее обычая - поклонении солнцу, звездам, огню.

Случилось так, что в том же году у хана заболел сын, и Бергай, вспомнив рассказы ростовского епископа об исцелениях, совершающихся при гробе святого Леонтия, призвал Кирилла. Святитель после обращения к богу и Пресвятой Богоматери стал молить чудотворца Леонтия оправдать дело святой веры перед заблудшими. Прибыв в Орду, он исцелил больного царевича молитвой и освященной водой. Щедро одаренный ханом, ростовский епископ отправился домой. Юный племянник хана решился поехать со святителем в Ростов, чтобы там принять святую веру. Не смея открыть своих намерений матери, боясь дяди, он тайно ушел из Орды и, догнав епископа, со слезами просил взять его с собой. Святитель согласился.

В Ростове царевич жил в доме епископа, ходил смотреть на богослужение, и все приводило его в восторг. Тогда в кафедральном соборе на левом клиросе пели по-гречески, а на правом - по-русски. Проникнувшись величием увиденного и услышанного, царевич просил окрестить его. Епископ опасался ханского гнева, но прошло довольно много времени, царевича никто не искал, и епископ решился окрестить его по именем Петр. Новый христианин выучил русский язык, усердно читал книги, трудолюбиво молился, посещал богослужения и вел праведную жизнь, оставаясь в доме епископа.

Блаженный Кирилл скончался, и в 1261 г. взошел на ростовскую кафедру святитель Игнатий из Авраамиевой пустыни. Петр продолжал жить в кафедральном доме и при Игнатии, усердно посещая храм Божий и с благоговением изучая Писание. Иногда он забавлялся соколиной охотой на берегу озера Неро и однажды, задержавшись до ночи, заснул, и ему явились во сне, а при пробуждении и наяву святые апостолы Петр и Павел. В ужасе он упал перед ними на колени, но они, подняв Петра, ласково сказали: «Не бойся, друг, мы посланы к тебе Богом, в Которого ты уверовал, и желаем, чтобы здесь, где ты заснул, была создана церковь в наше имя. Завтра выменяешь три иконы, одну Богородицы с Предвечным Младенцем, другую святого Николая, а третью святого Димитрия, отнесешь их к епископу и скажешь: «Апостолы Петр и Павел повелевают построить во их имя церковь на указанном ими месте». Затем они дали царевичу два мешка, один с золотом, другой с серебром, и исчезли. Блаженный Петр до утра молился, потом нашел  в городе у иконописца три указанные иконы, выменял и понес их к епископу. В ту же ночь явились апостолы к Игнатию и приказали построить во их имя храм. Устрашенный грозным видом Божьих посланников, Игнатий утром пригласил к себе князя сына мученика Василька Бориса и, рассказав ему о видении, посетовал, что не знает, в каком месте строить храм. В это время они увидели Петра с иконами на руках. Выслушав его рассказ, они благоговейно поклонились святым иконам, отслужили в храме молебен перед ними, совершили крестный ход на место  явления святых апостолов - и здесь в построенной наскоро часовне поставили иконы. Затем на отведенном месте был построен храм и при нем основан монастырь.

Сам царевич, оставаясь мирянином, не переставал молиться и размышлять о вечности. Святитель Игнатий и князь, опасаясь, как бы царевич не удалился в Орду, предложили ему жениться, и Петр согласился. Невестой он выбрал себе дочь ордынского вельможи, поселившегося в Ростове. Игнатий сам венчал молодых, а князь, полюбивший Петра, побратался с ним, и святитель укрепил это душевное братство церковной молитвой. На земли, подаренные храму и царевичу, князь Борис выдал грамоты. Петр же прожил в супружестве многие годы, имел своих детей, оставаясь отцом всех бедных и несчастных. Он пережил и князя, и святителя Игнатия. Незадолго до кончины, овдовев, он принял монашество и в глубокой старости мирно перешел к Господу. Похоронили его в усыпальнице основанной им обители.

ДЕНЬ ПАМЯТИ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИЦ ВЕЛИКОЙ КНЯГИНИ ЕЛИСАВЕТЫ И ИНОКИНИ ВАРВАРЫ

Прмц. Елисавета родилась 1 ноября 1864 г. в семье великого герцога Гессен-Дармштадт- ского Людвига IV и герцогини Алисы, дочери королевы Англии Виктории. Дети воспитывались в любви и одновременно приучались делать всю домашнюю работу; они ездили с матерью в больницы, приюты, дома инвалидов.
В 1884 г. принцесса вышла замуж за великого князя Сергея Александровича, брата императора Александра III, и переехала в Россию. Встреча с Православной Церковью преобразила всю ее жизнь. После посещения вместе с мужем в октябре 1888 г. Святой Земли великая княгиня приняла решение о переходе в Православие. 13 / 25 апреля 1891 г., в Лазареву субботу, над ней было совершено таинство миропомазания. В том же году великий князь был назначен Московским генерал-губернатором. На Елисавету Феодоровну легли официальные обязанности супруги одного из высших должностных лиц, но кроме них великая княгиня взяла на себя заботу о московских приютах, богадельнях, больницах для бедных; раздавала деньги, одежду, еду неимущим; во время русско-японской войныорганизовала пошивочные мастерские.

5 /19 февраля 1905 г. великий князь Сергей Александрович был убит террористом Каляевым. Великая княгиня нашла в себе силы не только собственноручно собрать останки мужа, но и навестить в госпитале и утешить смертельно раненного кучера князя, а затем посетить убийцу в тюрьме с целью убедить его покаяться, а также обратиться к Императору Николаю II с просьбой помиловать преступника.

Все свои средства великая княгиня Елисавета Феодоровна решила употребить на постройку обители милосердия. 10 февраля 1909 г. в Москве на Большой Ордынке была основана Марфо-Мариинская обитель. 9/22 апреля того же года епископ Трифон (Туркестанов) посвятил 17 первых насельниц и саму великую княгиню в крестовые сестры любви и милосердия. В числе первых сестер была Варвара Яковлева, келейница настоятельницы. Точная дата рождения и обстоятельства жизни Варвары Яковлевой неизвестны. Известно, что она была образованным, высококультурным человеком.

Обитель оказывала медицинскую помощь неимущим, воспитывала сирот, помогала с работой безработным и за несколько лет получила всероссийскую известность. Во время германской войны Елисавета Феодоровна с сестрами обители ухаживала за ранеными. Важно отметить, что все свои начинания великая княгиня совершала по благословению священноначалия и подвижников Православной Церкви. Среди ее собеседников были старцы схиархимандрит Гавриил (Зырянов), схиигумен Герман (Гомзин) и иеросхимонах Алексий (Соловьев), Оптинские старцы.

В адрес Елисаветы Феодоровны неоднократно звучала клевета. В 1916–1917 гг. обитель несколько раз подвергалась нападению толпы. После революции новые власти неоднократно угрожали великой княгине и ее обители, но, несмотря на это Елисавета Феодоровна, добровольно связавшая свою судьбу с Россией, отказалась возвратиться на родину или прибегнуть к защите германских дипломатов.

На третий день Пасхи 1918 г., в праздник Иверской иконы Божией Матери, после того как патриарх Тихон отслужил в Марфо-Мариинской обители Литургию, великая княгиня Елисавета Феодоровна была арестована и выслана в Пермь, а затем (в мае 1918 г.) в г. Алапаевск. С ней добровольно последовали две сестры – Варвара Яковлева и Екатерина Янышева, но в Алапаевск было разрешено ехать только первой из них.

В ночь на 5 / 18 июля 1918 г. великая княгиня Елисавета Феодоровна, Варвара Янышева вместе с великими князьями Иоанном, Игорем и Константином Константиновичами, великим князем Сергеем Михайловичем, его секретарем Федором Михайловичем Ремезом и князем Владимиром Палеем были зверски убиты – живыми сброшены в шахту, куда затем были кинуты гранаты. Они скончались после долгих мучений, при этом прмц. Елисавета, несмотря на тяжелые ранения, до последней минуты пыталась оказать помощь другим.

По рассказам невольных свидетелей убийства, из шахты какое-то время слышалось пение Херувимской песни. После того, как Алапаевск заняли войска белой Сибирской армии, останки преподобномучениц и убиенных вместе с ними великих князей были извлечены из шахты и с большими трудностями в 1921 г. перевезены в Иерусалим. В 1981 г. благоуханные мощи прмцц. Елисаветы и Варвары были обретены и покоятся ныне в храме святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании, на освящении которого некогда присутствовала великая княгиня Елисавета. Прмцц. великая княгиня Елисавета и инокиня Варвара были причислены к лику святых Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 31 марта – 4 апреля 1992 г.

Жития русских Святых

УТОПЛЕННЫЕ ЗА ВЕРУ В ГЛУБОКОМ МОРЕ
Святые мученики Перегрин, Лукиан, Помпей, Исихий, Папий, Саторнин и Герман происходили из Итальянских земель.

В 99 году в царствование императора Траяна был возобновлен закон, согласно которому вновь начались многочисленные гонения на христиан. Прознав про это, святые сели на корабль, который привез их в город Диррахий, который ныне именуется Дураццо и находится на берегу Адриатического моря.

Там они увидели мучения святого епископ Астий, который висел распятый на кресте, да еще и густо обмазанный медом, для того, чтобы шершни и мухи жалили его, доставляя еще большие мучения. Тогда они прославили Астия за его исповедание Христа, но об этом узнали воины правителя, которые доложили ему, и он повелел схватить исповедников Христа.

На допросе святые Перегрин, Лукиан, Помпей, Исихий, Папий, Саторнин и Герман продолжали исповедовать свою веру во Христа, не желая хоть на секунду отречься от Спасителя. За это их и по повелению анфипата Агриколая посадили на корабль, отвезли на самое глубокое место в море и там утопили их.

Так святые мученики приняли свою смерть.

Через некоторое время их честные тела были выброшены волнами на берег, где пески их и погребли. Через 90 лет после своей кончины святые мученики явились александрийскому епископу и велели ему: «Возьми наши тела».

Тогда епископ с почестями похоронил тела святых и на месте их погребения построил небольшую церковь.

Преподобный Феофил Мироточивый

Родители Феофила, македонские славяне из местечка Сичева, добрые и благочестивые христиане, дали сыну прекрасное воспитание. Будучи совсем еще ребенком, любил он слушать умных и образованных людей, беседовать со старшими. Большую часть времени мальчик посвящал чтению христианских книг и приобретению знаний. Слава о его благонравии, блестящем уме и христианских познаниях вскоре облетела окрестные области, и молодой человек был рукоположен в сан священника.

Пребывая в духовном звании, Феофил ревностно сеял семена благочестия в христианских сердцах и для благого дела переходил из одного места в другое. Рвение к духовному совершенству сблизило его с ранданским епископом Акакием, и Феофил остался при нем для душевного назидания. Когда константинопольский патриарх Нифонт получал письма из Египта с известиям о чудесах, совершенных александрийским патриархом Иоакимом в посрамление иудеев, то по его поручению епископ Акакий с Феофилом отправились в Египет, для личной встречи с Иоакимом. С посланными константинопольский патриарх отправил письмо с изъявлением радости о милостях небесных.

Акакий и Феофил были приняты александрийским патриархом с радостью, а Феофил своей образованностью обратил на себя особое внимание великого святителя. В Александрии благочестивые путешественники пробыли довольно долго, а затем отправились на Синай, а оттуда в Иерусалим, были на Фаворе и в Дамаске, где получили письма антиохийского патриарха к цареградскому. Из Дамаска возвратились в Иерусалим, где блаженный Акакий заболел и умер. Письма иерусалимского патриарха Феофил доставил уже патриарху Пахомию, так как Нифонт удалился на покой. Пахомий настолько полюбил Феофила, что держал при себе в должности нотариуса и экзарха великой Церкви. Феофила все уважали за его добродетели, но он, тяготясь такой жизнью и славой, решил удалиться на Афон.

В Ватопедском монастыре он поручил себя руководству пребывавшего на покое епископа и ежедневно совершал служения. После смерти епископа Феофил перешел в Иверскую обитель, где тоже продолжал учиться - у одного послушанию, у другого любви, у третьего терпению; по поручению обители он также занимался переписыванием книг.

Феофил так стал известен духовной жизнью и образованностью, что солуяне обратились к высшему духовенству с просьбой назначить его своим архипастырем. Патриарх Феолипт, находившийся тогда в Солуни, отправил преподобному письмо, но смиренный Феофил поспешил облечься в схиму, а патриарху отвечал, что тяжкая болезнь не позволяет ему удовлетворить просьбу солуян.

Неподалеку от Иверской обители уединенно подвизался тогда игумен Дионисий, и Феофил, выпросив у него дозволение, построил вблизи небольшую келью. И жили отшельники в таком согласии, что, казалось, у них была одна душа.

Потом блаженный жил в Карее со старцем Кириллом. Здесь протоиерей Святой горы старец Серафим, духовник Кирилла, так полюбил Феофила, что они стали друзьями до гроба. Когда сильное желание жить одному привело Феофила в уединенную келью святителя Василия, принадлежавшую монастырю Пантократора , а ему нечем было поправить обветшавшую келью, старец Серафим помог ему, а позже переселился к блаженному Феофилу. Исключительным подвигом их была непрестанная молитва Иисусу; Феофил ни о чем другом даже подумать не мог - Господь был его дыханием, его сердцем.

В глубокой старости  преподобный начал готовиться к переходу в иную жизнь и написал завещание. По его желанию совершено было над ним елеосвящение; простившись со всеми и причастившись, ученику своему Исааку Феофил дал наказ не хоронить его, а оттащить труп его куда-нибудь и бросить.

Исаак исполнил волю старца и отнес его тело в лес. Когда о кнчине Феофила стало известно, многие люди, знакомые и друзья, пожелали поклониться могиле преподобного. Исаак не хотел показывать могилу учителя и направлял всех в другое место. Иноки из обителей Ивера и Пантократора по какому-то предчувствию не поверили Исааку и отправились на поиски настоящей могилы. Обнаружив мощи преподобного, они перенесли их в обитель. Когда на сороковой день Исаак пришел в лощину, то, к своему изумлению, увидел лишь пустую могилу. Позже он узнал, что мощи находятся в обители Пантократора, и обратился с жалобой к епископу Макарию. Тот созвал игуменов, и решено было оставить руку преподобного в обители Пантократора, а прочее отдать Исааку для келейной церкви святого Василия.

Прокопий, устюжский юродивый

Первым, кто прошел неизвестный до тех пор в России путь святого юродства, был иностранец Прокопий - один из тех купцов, «торговых гостей», которые ежегодно приезжали на Русь в период процветания торговли Новгорода с ганзейскими городами в XIII веке.

Прибыв в Новгород с богатым грузом товаров, Прокопий был поражен красотой городских церквей и монастырей. По любознательности он посетил храм Святой Софии, и торжественное православное богослужение и стройное пение так понравились ему и запали в душу, что ему не захотелось со всем этим расставаться. Раздумав возвращаться на родину, Прокопий принял Православие и стал искать человека, который мог бы научить его всем уставам православной церкви. И такой руководитель нашелся, старец Авраам Прокшинич, подвизавшийся в Хутынском монастыре. Прокопий всей душой воспринимал наставления своего учителя, но особенно его восхищали жития преподобных угодников Божьих и юродивых, отказавшихся от всех земных благ и находивших радость в лишениях во имя Господа Бога. Этим-то людям и захотел подражать Прокопий. Он отдал часть своего имущества бедным, а остальные - на построение храма в Хутынской обители, где и поселился.  Как и другие странники, Прокопий посещал все церковные службы, а в остальное время служил братии. Все с уважением относились к новому иноку, и это тяготило смиренного подвижника. Он оставил монастырь, ушел из Новгорода и отправился скитаться из края в край под видом юродивого. Зачастую ему негде было преклонить голову, приходилось терпеть голод и холод, подвергаться насмешкам, но этот скорбный путь приносил ему радость... Так он дошел до города Устюга и здесь приютился в ветхой хижине. Юродствуя днем, по ночам Прокопий обходил церкви и на коленях слезно молился. Кормился он милостыней, да и то не каждый день, одеждой ему служило зимой и летом рваное рубище, едва прикрывавшее тело. Но, несмотря на все лишения, он не пропускал ни одной церковной службы.

За великое усердие Богу было угодно ниспослать Прокопию дар предвидения. Однажды в праздник, увидев трехлетнюю девочку Марию, идущую в церковь с родителями, Прокопий, подбежав, поклонился ей в ноги и сказал: «Вот идет мать великого Стефана, епископа и учителя Пермского!». Конечно, слова эти тогда показались безумными, поскольку в Пермской земле мало что знали о христианстве - в большинстве своем здесь жили язычники.

Время шло, девочка выросла и вышла замуж за клирика соборной церкви Симеона, а впоследствии действительно стала матерью просветителя Пермской земли. Но самым замечательным из предсказаний и чудес, прославивших Прокопия, было избавление его молитвами Устюга от гибели вследствие каменного дождя в 1290 г.

За несколько дней до этого события, в воскресный день, Прокопий вдруг обратился к собравшемуся в церкви народу: «Покайтесь, братья, во грехах ваших, умилостивляйте бога постом и молитвой, иначе город погибнет от града огненного...»

Посмеявшись над юродивым, устюжане не обратили внимания на его слова. Он же печально возвратился в свой угол на паперти и зарыдал. Потом, решив, что слезами горю не поможешь, встал на колени и принялся молиться - один за весь город. Между тем слова его начали сбываться...

Летним днем на небе показалось темное облако. Приближаясь к городу, оно становилось все больше и больше, пока не наступила полная темнота, озаряемая только вспышками молний; от громовых ударов сотрясались стены зданий, и  нельзя было расслышать человеческого голоса. Тогда всем вспомнились вещие речи юродивого, и народ поспешил в храм. Прокопий уже стоял в соборной церкви перед иконой Божьей Матери и истово молился. Горожане упали на колени и стали взывать вместе с ним: «Божья Матерь, спаси нас!»

Долго молился блаженный, не поднимая преклоненной головы, и внезапно переменившийся ветер отогнал в сторону тучи, а каменный град разразился над лесом, не причинив вреда ни людям, ни животным.

Любимым местом, где сиживал блаженный Прокопий, был камень на берегу Сухоны, возле собора. Здесь, глядя на людей, плывущих в лодках по реке, он молился, чтобы они не утонули, а проходящих мимо просил похоронить его на этом месте, а камень положить на могилу.

Мало с кем общался юродивый, которого люди не понимали и презирали, и все же друзья у него были - Иоанн, Мария и преподобный Киприан, основатель Устюжского Архангельского монастыря. После их смерти Прокопий подружился с благочестивым клириком соборной церкви Симеоном, будущим отцом святителя Стефана Пермского.

Прокопий до глубокой старости продолжал свой подвиг юродства и непрестанной молитвы. Получив откровение свыше о наступающей кончине, он последние дни не отходил от храма Божьей Матери, готовясь к своему исходу, так, в молитве, и преставился.

В день его кончины выпал сильный снег. Прокопия нашли возле монастыря его друга Киприана и с великими почестями предали погребению на том самом месте на берегу Сухоны и прикрыли могилу камнем, на котором он так любил сидеть. 

Прокопий Великий, великомученик   

Св. Прокопий, до обращения к Христу звавшийся Неанием, был сыном знатных  и богатых родителей и жил в Иерусалиме. Отец его, христианин, умер, когда Неаний был еще ребенком, и его воспитала мать-язычница. Получив хорошее образование, он поступил на военную службу и настолько выделялся среди товарищей, что был представлен императору Диоклетиану, который уполномочил его, как воеводу, отправиться в Александрию для преследования тамошних христиан и для переедания казне их имущества.

Получив царский приказ, Неаний с войском отправился в путь. Ночью внезапно разразилась гроза, и среди раскатов грома Неаний услышал голос:

- Неаний, куда ты идешь и против кого восстаешь?

- Я иду предавать казни всех верующих в распятого Христа, - с удивлением отозвался воевода.

- И ты идешь против Меня, Неаний? - грозно вопросил голос.

- Кто Ты? Я не знаю Тебя... - проговорил Неаний.

В это время среди тьмы ночной просиял крест, и с небес послышалось:

- Я Иисус, распятый Сын Божий, принял по своей воле страдания и смерть, чтобы спасти погибших и воскресить мертвых... Если бы Я не был Сыном Божьим, то как бы Я мог после смерти говорить с тобой?

Вслед за тем крест исчез и послышалось снова:

- Сим знамением, которое ты видел, побеждай врагов своих, и мир будет с тобой!

Пораженный до глубины души Неаний решил не причинять вреда христианам и по прибытии в ближайший город заказал золотой крест. Силу креста он испытал, когда выйдя на варваров, опустошавших окрестности Иерусалима, и помолившись Христу, поселившемуся в его сердце, снова услышал таинственный голос: «Надейся, Неаний, Я - Бог твой - с тобой!» - и вслед за тем одержал полную победу над варварами без всякого ущерба для своего войска.

Когда мать победителя предложила ему принести благодарственную жертву богам, Неаний возразил ей, что не боги, а единый истинный бог Христос помог ему одержать победу. И, сокрушив золотых и серебряных кумиров, находившихся в доме его матери, Неаний стал раздавать нищим их обломки. Увидев это, мать пришла в ужас. Страх, что она подвергнется мщению богов, так овладел ею, что она, даже забыв об опасности для своего любимого сына, поспешила в Антиохию, где находился тогда император и донесла ему, что Неаний присоединился к верующим в Христа.

Диоклетиан повелел правителю Палестины Иусту взять воеводу Неания и убедить его отказаться от заблуждения, а в случае сопротивления прибегнуть к строгим мерам.

Иуст передал Неанию волю императора.

- Я - христианин,- отвечал Неаний, - а ты исполняй, что тебе повелено.

- Я не могу не исполнить волю императора, - сказал Иуст, - но вместе с тем я жалею тебя, как друга, и потому прошу: принеси жертву богам...

- Я самого себя приношу в жертву Богу моему, - ответил Неаний и снял с себя знаки воинского звания, объявив, что отныне он - воин Царя Небесного. После этого он был взят и препровожден в палестинскую Кесарию. Здесь после суда в присутствии толпы его предали истязаниям.

- Это враги и губитель наших богов, противник нашего царя! - кричали язычники и без всякой жалости смотрели на страдания христианина. Но некоторые все же плакали, тронутые терпением мученика.

- Не плачьте обо мне, а плачьте о погибели ваших душ! - сказал им Неаний и взмолился: - Боже! Укрепи меня на прославление имени Твоего!

После многих истязаний, от которых утомились мучители, Неания отвели в темницу. Здесь он был утешен явлением Иисуса Христа, который исцелил его раны, окрестил его водой и повелел называться Прокопием.

- Мужайся и крепись, Прокопий! - сказал ему Спаситель, - ты приведешь многих к Отцу Моему!

На другой день Прокопия снова предали истязаниям, а вечером к нему в темницу пришли два отряда воинов со своими военачальниками Антиохом и Никостратом и просили его сделать их воинами Христовыми. Прокопий упросил темничного сторожа Терентия отпустить его ненадолго и привел воинов к епископу Леонтию, который немедленно окрестил их и причастил. Остаток ночи Прокопий провел в беседе с ними о вере и в молитве. На другой день они объявили себя христианами, за что были обезглавлены на глазах у Прокопия, молившегося за них в это время. Его же снова отвели в оковах в темницу. Число уверовавших между тем умножалось.

Свидетельницей их страдальческого подвига была и мать Прокопия - Феодосия. Пораженная терпением мучеников она поняла, наконец, что вера, которая дает людям такую силу и такое безстрашие, не может не быть истинной.

- И я хочу быть рабой распятого Христа! - внезапно объявила она правителю. Напрасно он старался разубедить ее, и по приговору судьи она также была отведена в темницу.

Радость охватила Прокопия при виде матери, обратившейся к Христу. Он в ту же ночь повел ее к епископу Леонтию и окрестил.

Вскоре последовало и испытание Феодосии. Она  была предана жестоким истязаниям и затем казнена.

После ее казни Прокопия привели к правителю.

- Доволен ли ты, что стал причиной гибели стольких душ? - спросил он  с негодованием у христианина.

- Я не погубил их, а избавил их души от погибели и привел от смерти к жизни, - отвечал Прокопий и снова был отведен в темницу.

Правитель Иуст недоумевал: как убедить его или  в случае неуспеха как казнить? Но внезапно он занемог и умер. Заступивший на его место Флавиан, подвергнув Прокопия новым истязаниям, решил наконец предать его смертной казни, которая и совершилась в 303 году.

Священномученики Стефан Луканин иерей; Георгий Бегма,диакон и Нестор Гудзовский, диакон

Память 10/23 июля
В августе 2009 года богатейшая история села Колчедан Каменского района пополнилась еще одной страницей: к односельчанам через 90 лет вернулись их пастыри – расстрелянные в 1918 году священник Стефан Луканин, диаконы Георгий Бегма, Нестор Гудзовский.

В центре села возле памятника погибшим в Великую Отечественную войну появился скромный деревянный крест с именами колчеданских новомучеников.

Игумен Каменск-Уральского Преображенского монастыря Нестор и священник Свято-Троицкого собора отец Николай отслужили молебен. На молитве присутствовали монахини местного монастыря, представители районной и сельской администраций и потомки диакона Георгия Бегмы (они и стали инициаторами воздвижения креста). Новое поколение селян, выросшее в атеизме, вряд ли знает о том, что произошло здесь в самый разгар революции. Служившие в приходской Сретенской церкви священник и диаконы отказались принимать новую безбожную власть, не отреклись от Бога; за это их увезли на станцию Синара, где и расстреляли. В начале нынешнего века священнослужители были причислены к лику святых новомучеников российских как пострадавшие за веру.

Немногие колчеданцы знают и о том, что в их селе когда-то было две церкви: одна – в женском Покровском монастыре, другая, огромная, в центре села – церковь Сретения Господня. От последней камня на камне не осталось, а само место занято частной лесопилкой. На месте бывшего Покровского женского монастыря расположилась школа-интернат, от церкви тоже остался только фундамент. В отличие от других сел, где церковные здания использовали под клубы, склады и мастерские, в Колчедане стерли с лица земли все напоминания о Божиих домах.

По словам главы сельской администрации, в Колчедане краеведением занимаются в сельской школе и школе-интернате. Но в их фондах почти нет сведений о старом, дореволюционном Колчедане. Тем более отсутствует страница о духовной жизни колчеданского прихода, об укладе жизни женского монастыря и убийстве местных священников.

По одной из версий (существуют и другие), монахини похоронили убитых священнослужителей в церковной ограде. Примерно на этом месте и решили поставить поклонный крест родственники диакона Георгия. В будущем Преображенский мужской монастырь, подворье которого находится в Колчедане, собирается благоустроить площадку возле креста. Посильную помощь пообещали и в сельской администрации.

– Моя бабушка – одна из пятерых детей диакона Георгия, – рассказывает его правнук Алексей Лобанов. – Она часто рассказывала о своем отце. Как после его убийства они вместе с мамой, побираясь по деревням, пошли в Екатеринбург, где их приютили родственники. На станции Синара расстреляли тогда еще одного нашего родственника – протоиерея Свято-Троицкого собора Василия Победоносцева. Он был двоюродным братом моего прадеда.

Дочь Георгия Бегмы часто навещала Колчедан, зная, что здесь находится его могила. Именно она сохранила фотоархив семьи Бегма, и сейчас мы знаем, как выглядели колчеданские мученики.

Алексей Дмитриевич скрупулезно собирает сведения о своем предке, пытается узнать место, откуда пошел их род, как прадед появился на Урале. А когда семья узнала о канонизации прадеда, решено было поставить на предполагаемом месте захоронения поклонный крест.

По материалам Информационного агентства Екатеринбургской епархии.

Великая княгиня Ольга

Ольга, супруга русского князя Игоря, мать воинственного князя Святослава и бабушка равноапостольного князя Владимира, была сначала ревностной язычницей. Поводом к принятию христианства послужило ее знакомство с варягами-христианами (из тех, что от греческих императоров переходили на службу к русским князьям).

С христианским богослужением княгиня познакомилась случайно, когда летним утром шла в купальню на Днепре. Тихое стройное пение, раздававшееся из убогой избы, приятный запах курившегося ладана привлекли ее внимание, и она вошла в избу. Благоговейное богослужение покрытого сединами старца священника и пламенная молитва небольшой группы христиан поразили ее. Ольге стало интересно узнать значение того, что увидела и услышала она в убогой избе.

Священник посоветовал великой княгине отправиться в столицу христианского мира - Константинополь.

В Константинополе великая княгиня Ольга, встретившись со многими священнослужителями и другими верующими, прониклась христианским учением и приняла там крещение от рук самого императора Константина Багрянородного. Имя ей дали Елена, в честь святой равноапостольной Елены, матери Константина Великого. Благословив принявшую крещение русскую княгиню, патриарх Полиевкт назначил ей опытного священника.

Вернувшись в Россию, Ольга не только вела истинно христианскую жизнь, но и построила деревянный храм в честь святой Софии, а также церковь на своей родине под Псковом.

Русский народ в ту пору, когда великая княгиня Ольга приняла крещение, еще не знал о христианстве, и открыто исповедовать новую веру было небезопасно. Язычники же откровенно смеялись над новообращенными. И Ольга стала уговаривать сына Святослава также принять христианство. Князь хоть и отказался, опасаясь насмешек, но христиане в его правление не подвергались гонениям.

Русский народ глубоко чтит память княгини Ольги. Ей приписывали много важных государственных деяний.

Скончалась великая княгиня в глубокой старости в 969 году и перед смертью завещала не совершать над ней языческой тризны и не насыпать кургана над ее могилой. Ее похоронили по христианскому обряду. 

С НЕЕ НАЧИНАЕТСЯ НАША ХРИСТИАНСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ.

В чем заключается историческое значение святой Ольги? Оно в том, что ее имя – первое великое имя нашей истории. Именно святой Ольгой начинается наша христианская цивилизация, именно ею начинается наша национальность и наша народная слава. Как известно, национальная культура русская характеризуется одной великой, придуманной народом формулой: «Святая Русь». Но Русь Святая начинается первой Святой Русской Церкви – княгиней Ольгой. Она – праматерь нашего Православия, она – зачинательница того, полного глубокой поэзии святорусского периода русской истории, которого остатки исчезают на наших глазах. На мудрой голове именно этой государыни корона русская впервые украсилась православным крестом. До Ольги не было собственно ни России, ни народарусского, – были лишь отдельные, крайне слабо связанные славяно-русские, финские и литовские племена, завоеванные варягами и пользовавшиеся случаем, чтобы разойтись из-под тяжелого скипетра <…> В лице Ольги варяжская национальность ломается и становится народно-русской. Нам, русским, не следует забывать имя первого русского человека, записанного в истории, притом имя столь великое <…>
Начинаются времена народной нашей независимости, наш героический период, древне-рыцарский-богатырский. <…> Чтобы хоть в отдаленной степени оценить культурно-исторический подвиг Ольги, достаточно вспомнить, какое расстроенное государство унаследовала великая женщина после смерти престарелого мужа. Собственно, это было даже не государство, а захваченная варварами полудикая страна, где оседлый быт был еще полон брожения и земледелие боролось со звероловством и кочевым скотоводством <…>

До святой Ольги варяжская государственность исчерпывалась двумя действиями: грабежом вне страны и грабежом внутри страны. Последствием такой системы в плохо сколоченном государстве явился древлянский мятеж и первое в нашей стране цареубийство. <…> Самая жизненная необходимость повелевала гасить пожар с величайшей быстротой. Всем известно, с какою хитростью и, если верить легенде, даже с жестокостью Ольга подавила древлянский мятеж, но тем она восстановила единодержавие, усмирила страсти и спасла от смерти погибавшее молодое государство. Теперь, через тысячу лет, наше сознание смущает слишком лютая месть Ольги, но ведь тогда она была еще язычницей и исполняла тогдашний религиозный долг. Историк С. М. Соловьев говорит, оправдывая Ольгу, что «обычай мести был охранительным обычаем, заменявшим правосудие, и тот, кто свято исполнял обязанность мести, являлся необходимо героем правды» и что «обязанность мести за родного человека была тогда обязанностью религиозною, обязанностью благочестия». Месть считалась благородной, так как, защищая нарушенное право убитого, мститель подвергал смертельной опасности собственную жизнь. Разгром цареубийц тогдашних нельзя рассматривать исключительно как личную месть, но как укрощение государственного мятежа. Погасив последний, великая княгиня начала борьбу с причинами, вызвавшими мятеж, именно с вопиющими недостатками тогдашней государственности, с анархией самой власти.

Чего не было до святой Ольги, это культурного устроения земли. Бросив военные походы, Ольга первая из князей принялась за мирные, чисто хозяйственные походы. Летописец отмечает, что даже в укрощенной Древлянской земле Ольга ходила не как грабитель, а как управитель <…> Великая Ольга ездила по огромной и дикой стране, всюду устраивая государственную и культурную организацию. Ее предшественники – варяги, как все германцы, строили только замки: рубили города, то есть огороженные валом и тыном укрепления, как опорные пункты своей власти. До народного быта им, чуждым народа, кроме взятия дани не было никакого дела.

Ольга, сама происходившая из народа русского, повела себя в строгом смысле как первый государь России, ибо она первая вспомнила о мирных обязанностях власти. Она, говорит Карамзин, «разделила Землю на погосты или волости; сделала, без сомнения, все нужнейшее для государственного блага по тогдашнему гражданскому состоянию России и везде оставила знаки своей попечительной мудрости». Власть государственная в то зачаточное время была путешествующего, так сказать, амбулаторного типа. От ноября до апреля ежегодно князья отправлялись по более удобному зимнему пути в «полюдье» – не только за сбором заготовленной в лето дани, но и для суда и расправы. Ольга учредила погосты, то есть станции для гощенья (может быть, торговые пункты), она же установила оброки, то есть определенное содержание дани. Так как главным народным промыслом тогда было не столько земледелие, сколько звероловство, то она устраивала «ловища» и «перевесища» (то есть ловли птиц и зверей сетями). Меха тогда были особенно важной статьей торговли.

Можно сказать безошибочно, что Ольга первая придала России вид сравнительно благоустроенный, государственно-культурный. Эти личные путешествия Ольги и непрерывный устроительный труд, надо думать, благотворно сразились не только на населении, но и на правящем слое. Ольга упражняла дружину в устроении государства, она воспитала свой высший класс в государственных заботах и дала ему приобрести опыт правления. Великая женщина сама училась, путешествуя и во все вникая, и других заставляла учиться. Может быть, этою мирною ее наукою следует объяснить тот удивительный авторитет, который она приобрела среди Игоревой дружины (бояр) и в мирном населении. При Ольге не записано летописцем ни ропота войска, ни мятежей народных. Видимо, она умела не только управлять людьми, но, подобно Екатерине II, и восхищать их своим правлением.

Укрепив единодержавие и придав стране вид государственно-культурный, Ольга приступила к третьему подвигу своему – к введению христианства, а вместе с ним к введению самого высокого тогда человеческого просвещения. Мудрость великой женщины сказалась в ее сдержанности. Понимая, что религиозная совесть, по существу, свободна, Ольга крестилась только сама, отнюдь не насилуя ни семьи своей, ни подданных. Она верила в могущество своего примера и знала, что только добровольно принятая религия есть истинная. Ольга не ошиблась. Хотя Святослав с дружиной еще весь был во власти языческого предания, но уже Святослава смущал пример матери, и он не крестился только из боязни насмешек дружины. Более царственная, чем сын – бывший более полководцем, чем монархом, – Ольга справедливо говорила: «Аще ты крестишься, вся имуть тоже сотворити». Она чувствовала, очевидно, всем существом, что пример великого человека – сила решающая. Историки допускают, что Ольга исповедовала христианство в Киеве еще до крещения, во всяком случае, вернувшись из Царьграда, она нашла множество последователей, так как христианство в Киеве существовало, вероятно, еще до Аскольда и Дира, проникая к нам вместе с греческой торговлей. Христианское предание, называя Ольгу Святой и Равноапостольной, приписывает ей заслугу большую, чем личное крещение, а именно апостольскую проповедь, распространение христианства убеждением. Древняя иконопись изображает Святую Ольгу храмоздательницей, что послужило темой к знаменитому образу Васнецова в Киевском соборе.

Более чем вероятно, что святая Ольга вложила и в укрепление христианства ту же последовательную настойчивость, какую вложила в укрепление государства, и ту же организаторскую способность. Только предварительной тихой и мирной проповедью греческой веры с высоты престола можно объяснить сравнительно благополучный переворот 988 года. До самой смерти, то есть в течение 14 лет после крещения, Ольга продолжала и примером, и влиянием проповедовать христианство и насаждать его. Хорошо посеянное семя не только не заглохло, но дало быстрый рост.

Всего через 19 лет после смерти Ольги вся Русь делается христианской.  <…> Апостольский подвиг Ольги оценивается в громадном влиянии ее на потомство. Как известно, принятие самим Владимиром христианства было обусловлено почти повелительным доводом: «Аще бе лих закон греческий, то не бы бабка твоя прияла Ольга, яже бе мудрейши всех человек», – говорили бояре Владимиру. Общая вера в премудрость Ольги была так велика, что именно она создала уверенность в совершенстве греческой религии <…>

Так вот кто была Ольга Российская, вот в самых общих чертах ее историческое значение. Именно те десятилетия, которые Ольга правила Русью, решали, «быть или не быть» народу русскому, ибо он тогда, еще в зачатии своем, терзался бунтами и нашествиями врагов. «Мудрейшая из людей» не только вывела народ из тьмы язычества, но и отстояла его от внутреннего разложения и внешнего разгрома. Карамзин верно понял характер Ольги, говоря, что ее деятельность – деятельность не женщины, а «великого мужа».

Михаил Осипович Меньшиков
(перепечатано в сокращении)
1907 г

Преподобный Никодим

Албанский славянин Никодим по воле родителей был женат и имел детей. Связи и знакомства с турками повлияли на его душу, и увлеченный чувственной жизнью магометанства, он отрекся от веры Христовой. Увлечение его было столь сильно, что, несмотря на слезы домашних, он обратил в ислам всех своих детей. Лишь одного сына тайно отправили на гору Афон.

Узнав, где скрывается его сын, Никодим, воспламененный фанатизмом, поехал туда, чтобы забрать у иноков сына и отомстить за то, что его спрятали. Когда он прибыл в Афон и стал искать сына, постнические подвиги, молитвы, безмолвие пустынников, кроткое обращение поразили его до глубины души. Никодим вспомнил время, когда и для его сердца не были чужды надежд на вечность духовного блаженства. Он сравнил рай Магомедов с раем Христовым и увидел: насколько первый был грязен и нечист, настолько же другой светел и благоуханен. Он сравнил жизнь пустынников христианских с жизнью магометан и увидел: насколько так кротки, добры, ласковы, готовы всем жертвовать для других, настолько же другие дики, необузданны, горды и своевольны.

Он вспомнил, что есть одна надежда для спасения грешников - Христос, Сын Божий. Что же ждет его, несчастного, который отрекся от Христа? И он горько заплакал о себе самом, о своем падении. Не сходя с горы, Никодим возвратился к христианству, прокляв Магомета, и приняв иночество.

Три года он оплакивал свое падение и изнурял себя подвигами. Услышав от некоторых отцов, что тому, кто отрекся от Христа, полезно исповедовать Его перед людьми, он решился на подвиг мученичества и обратился за советом к блаженному старцу Акакию, жившему в Кавсокаливском скиту, и с плачем припал к его ногам. Старец поднял его с любовью, помолился о нем, потом тихо сказал что-то и дал свой старческий жезл со словами: «Иди с Богом! Бог тебе в помощь! Подвиг совершишь и венец получишь».

Никодим, изнуренный постом и едва передвигавший ноги, отправился в путь. Еще на святой горе Господь укрепил его на великий подвиг видением - открыл и муки, которые он вытерпит, и место казни.

Утешенный благостью Божьей, Никодим прибыл на родину и открыто заявил туркам, что он - христианин и магометанство признает жалким заблуждением. Турки привели его к паше, но и перед ним Никодим твердо держался сказанного. Взбешенный владыка велел сбросить его с терассы своего дома. Но Никодим, по благодати Божьей, остался невредим и снова явился к паше. Тот затрепетал, думая, что перед ним привидение.

Между тем толпа фанатиков с криками требовала казни для того, кто унизил Магомета, и паша отдал Никодима на волю беснующейся толпы. Неистовые фанатики трое суток терзали страдальца, вынуждая отречься от Христа, но так и  не одолели твердости исповедника Христова. Казнили мученика на том самом месте, которое было указано ему в видении.

ПОСРАМИЛА ЕРЕСЬ МОНОФИЗИТОВ.
Воспоминание о чуде святой великомученицы Евфимии Всехвальной

Святая великомученица Евфимия родилась, воспитывалась и увенчалась мученичеством в Халкидоне, Вифинском городе.

Сегодня вспоминается то чудо, которое было от честных ее мощей во время IV Вселенского собора Святых Отцов, происходившего в Халкидоне, и которым было явлено и утверждено Православное исповедание веры; чудо это явилось знамением для святых отцов, чтобы не приступать к общению со зловерными, и произошло следующим образом.

Патриарх Александрийский Диоскор и Евтихий, архимандрит Цареградский еще при жизни правоверного царя Феодосия воздвигли богохульную ересь на Господа нашего Иисуса Христа, сливая два Его естества, божеское и человеческое, в одно естество Божественное; они прельстили многих духовных и мирян своим зловерием, совратили в свою ересь многих знатных придворных и широко пользовались их вескою поддержкою.

Собрались Святые Отцы (в их числе святейший Анатолий, Патриарх Цареградский, Святейший Ювеналий, Патриарх Иерусалимский и посланники Святейшего Льва, папы римского) и зловерные во главе с Диоскором, Патриархом Александрийским на совещание в церковь святой великомученицы Евфимии, находившуюся в предместье города около Босфора. Это была престольная церковь Халкидонской митрополии, весьма просторная, могущая вместить в себе большое количество народа; в ней почивали и мощи этой великомученицы, от которых творились дивные и славные чудеса: в день святой памяти ее, в который она пострадала за Христа, каждый год текла из честных мощей ее кровь, как будто только что вытекшая из ран; часто святая являлась молящимся ей с верою, или лежавшим в болезни, или приходившим в церковь к ее гробу, или же находившимся в различных бедах и призывавшим ее на помощь.

Много было на том Соборе у правоверных с еретиками рассуждений, прений и несогласий, так как зловерные никак не хотели согласиться с Православным учением.

Тогда Патриарх Анатолий предложил, чтобы с двух сторон, православными и еретиками, было написано свое вероисповедание, которые положили бы в ковчег с мощами св. Евфимии. С этим все согласились. Два вероисповедания были написаны и положены на груди великомученицы, ковчег был закрыт, запечатан царской печатью и была поставлена военная стража. Тогда все провели три дня в посте и молитве.

С наступлением четвертого дня пришел царь и весь собор к честному гробу святой и, когда, сняв царскую печать, открыли гроб, то увидели, что свиток правоверных святая великомученица держит в правой руке, а свиток зловерных лежит у ней в ногах. Удивительнее же всего было то, что она, протянув руку как живая, подала царю и патриарху свиток с правым исповеданием. Так спор Божией силой разрешился в пользу Православия, а еретическое зловерие предали проклятию. Многие из еретиков, увидев такое чудо, обратились к Православию, а кто оставался непреклонным, тех лишили сана и сослали в заточение.

С этого времени иконописцы начали изображать на иконах святую великомученицу Евфимию со свитком в правой руке, в незабвенную память этого славного чуда во время собора.

В царствование Ираклия, попущением Божиим случилось нашествие персов на окрестности Халкидона, так что все предместье, по варварскому обычаю, было опустошено. Неприятели вошли и в церковь святой великомученицы и взяли все, что нашли; хотели открыть гроб святой, но никак не могли этого сделать: не только верхняя мраморная доска оставалась неподвижной, но даже и малого отверстия в гробу нельзя было сделать. Тогда персы принесли множество дров и хворосту, обложили гроб, наложили на него целую гору горючего вещества и зажгли, в надежде, что мрамор от сильного жара треснет. Но ничего не добились. Все, что было наложено, сгорело дотла, а гроб святой остался нисколько не поврежденным. Такою дивною сделал Бог Свою угодницу! По уходе персов царь с Патриархом решили перенести мощи в Царьград, боясь вторичного нашествия варваров на Халкидон. В Царьграде, близ ипподрома, построили церковь во имя святой, наподобие Халкидонской.

Однако иконоборный царь Лев Исаврянин не только святые иконы, но и мощи святых хулил, как пес, необузданным языком и уничижал их всячески. Видя и слыша о чудесах от честных мощей вмч. Евфимии, он приказал бросить ее мощи в море, но чудесным образом ковчег был перенесен на остров Лимнос и положен в церкви св. мч. Гликерии. Во время царицы Ирины ковчег с мощами снова был возвращен в Царьград на старое место.

«Жития святых» Димитрия Ростовского

Отредактировано Тугодум (24.07.2013 14:45)

Преподобный Стефан, Махрищский чудотворец

Преподобный Стефан, великий угодник Божий и чудотворец, был духовным другом и собеседником преподобного Сергия Радонежского, первым наставником преподобного Кирилла Белозерского, святым, которого лично знали и почитали великие князья Симеон Иоаннович Гордый и Иоанн Иоаннович второй (Кроткий), к советам которого прислушивался святой благоверный князь Димитрий Иоаннович Донской, к гробнице которого совершал паломничество царь Иоанн Васильевич Грозный. До XIV столетия на русском северо-востоке монастыри не имели еще своей истории, но почти одновременно в пределах Владимиро-Суздальской земли является несколько святых мужей, положивших начало иноческой жизни. Вслед за преподобным Сергием, создают монашеские общежития «Сергиевы собеседники» – преподобные Сергий Нуромский, Евфимий Суздальский, Димитрий Прилуцкий, Мефодий Пешношский, Стефан Махрищский, а затем, и их ученики – Роман Киржачский, Авраамий Галичский…
Владимирская земля в то далекое от нас время славилась громадными, непроходимыми дремучими лесами, отчего и города, возникшие здесь, именовались «Переяславль-Залесский» и «Владимир-Залесский». Избранники Божии, ищущие спасения не в суете мира сего, не в блеске и славе, могуществе и богатстве, а в созерцательном уединении, посте и молитве, уходили в овеянные легендами, воспетые в былинах и песнях владимирские дебри, и здесь, ревнуя о Господе, устрояли святые обители. Так основан был и Махрищский монастырь одним из избранных Божиих – преподобным Стефаном.
О детстве и юности будущего подвижника известно очень немногое. Родился он в Киеве (в Киевских пределах) в самом начале XIV века и немало лет подвизался в Киево-Печерском монастыре, где принял постриг с именем Стефан, вероятно, в честь первомученика архидиакона Стефана (мирское же имя Святого осталось неизвестным). Родители Стефана, люди богобоязненные и благочестивые, в отрочестве отдали сына в учение «чтению и письму Божественных книг», в чем он легко преуспел еще до поступления в Святую обитель. Начав же подвизаться в монастыре под руководством опытных старцев, Стефан, как говорится в древнем Житии, приучился к воздержанию от страстей, непрестанному посту, неусыпной молитве и беспрекословному послушанию, подавая пример строгой иноческой жизни и более старшим насельникам. Прежде всех приходил он в храм и последним выходил из него, на молитве в церкви стоял неподвижно, не переходя с места на место до окончания пения или чтения, не приклоняясь к стене, не переминаясь с ноги на ногу, имея руки согбенны, как бы осужденный. Наставников своих он слушал беспрекословно и служил всем так безропотно и кротко, что за смирение свое приобрел любовь и доверие братии. Вероятно, в Киевском монастыре Преподобный подвизался довольно долго и был уже известен в южнорусских областях как опытный подвижник.
Современниками преподобного Стефана были многие, прославленные в лике святых, преподобные, чьи нетленные мощи до сего дня почивают в Дальних пещерах Лавры. Среди них – преп. Силуан схимник, архимандрит Игнатий, затворники Лаврентий и Руф, Ипатий целебник, воин Тит, Арсений трудолюбивый, диакон Макарий, канонарх Леонтий… Пострижениками Киево-Печерского монастыря, подвизавшимися в то же время, были святители Дионисий Суздальский и Арсений Тверской.
В середине 14 столетия преподобный Стефан оставляет родную Печерскую обитель и направляется в Московскую землю. Возможно, причиной ухода преподобного Стефана из Киева было общее неустройство южной Церкви или же начавшиеся уже в то время притеснения православных на юге Руси. В Москву Преподобный пришел, вероятно, еще при митрополите Феогносте, который и благословил подвижника на подвиг пустынножительства. Несмотря на уговоры великого князя московского Иоанна Иоанновича Кроткого (1353-1359) остаться в любом из московских монастырей, преподобный Стефан испросил дозволения поселиться в безлюдном и уединенном месте.
Подвижник отправился на северо-восток и, после долгих поисков, избрал себе тихое место в дебри лесной, в 35 верстах от обители преподобного Сергия Радонежского, в бывшем княжестве Переяславля-Залесского, в волости Кинельской, при маленькой речке, именуемой Махрище. Здесь он водрузил крест, соорудил убогую келью и стал возделывать землю, а вскоре стали стекаться сюда окрестные жители, нуждавшиеся в духовном совете и благословении. Вняв неотступным просьбам, преподобный позволил поселиться рядом тем, кто желал разделить с ним труды и скорби пустынного жития. А вскоре (не позднее 1358 г.) святитель Московский Алексий благословил грамотой освящение церкви во Имя Святой Живоначальной Троицы и учреждение при ней иноческой обители, самого же Стефана поставил игуменом собранной братии. От великого князя Иоанна преподобный Стефан получил дарственную грамоту на пользование землей и значительные пожертвования на строительство монастыря.
Близость расположения двух монастырей и духовная дружба тесно связывали преподобного Стефана и игумена Земли Русской, преподобного Сергия. Они посещали друг друга, имели всякий раз между собой добрые и продолжительные беседы, взаимно утешавшие их в земных скорбях. Однажды, терпя скорби от братии, преподобный Сергий покинул родную обитель и пришел в Махрищскую пустынь. В ожидании его махрищский игумен благословил ударить в било и со всею братиею вышел к нему навстречу. Поклонившись взаимно до земли, подвижники просили друг у друга благословения, по великому смирению не желая принять на себя первенства. Едва был умолен преподобный Сергий, как гость, благословить Стефана и братию, после чего преподобные вошли в церковь и, по совершении молебного пения, долго беседовали о спасении души. Несколько дней пробыл преподобный Сергий в Махрищском монастыре, после чего с иноком этой обители Симоном, хорошо знавшим окрестные места, отправился далее в путь и в живописной местности на крутом берегу реки Киржач по благословению митрополита Алексия основал монастырь в честь Благовещения Пресвятой Богородицы, в котором и прожил около трех лет. Сам преподобный Стефан проводил своего друга за три версты от монастыря. У источника, на том месте, где они расстались, позднее была поставлена часовня, к которой ежегодно до революции бывал крестный ход из Махрищской Сергиевской приходской церкви.
Немало скорбей пришлось претерпеть и преподобному Стефану в деле устроения монастырской жизни. Крестьяне деревни Юрцово грубо восстали против преподобного, боясь, что он овладеет их землями. Не внимая кротким увещаниям преподобного, они грозили убить его, если он не уйдет из Махрищской пустыни. «Бог вас простит, чада, - смиренно ответил святой, - не вы это злобствуете, но лукавый диавол!» С этими словами преподобный покинул обитель, поручив управление ею священноиноку Илии. Тайно ночью с учеником своим Григорием он вышел из монастыря, отправившись на Север, где в 60-ти верстах от древнего города Вологды, в удельном княжестве Авнежском, близ реки Сухоны, (около 1370 г.) основал Троицкую Авнежскую пустынь. Шедрым жертвователем новой обители стал богатый местный землевладелец Константин Димитриевич, впоследствии постриженный преподобным Стефаном в монашество с именем Кассиан. Первые насельники Авнежского монастыря – Григорий и его ученик Кассиан были умерщвлены татарами в 1392 году во время нашествия татарского князя Бехтута, посланного Тохтамышем в Северную Русь. Мощи преподобномучеников, открытые в 1524 году, почивали в приходском храме упраздненного монастыря.
Далеко разнеслась слава о новоустроенной обители и достигла великого князя Димитрия (Донского), повелевшего преподобному Стефану явиться в Москву и пожаловавшему обоим его монастырям земельные и лесные угодия и озера. Житие упоминает и том, что великий князь много раз призывал Преподобного для духовных бесед, а последняя их беседа продолжалась столь долго, что многие из вельмож дивились такому почитанию князем махрищского игумена.
Известный во многих московских княжеских домах подвижник, преподобный Стефан не отказывал в беседах и наставлениях тем, кто приходил к нему с верою. Промыслом Божиим было устроено так, чтобы в некоем человеке по имени Косьма, ищущем духовного совета, опытный старец прозрел будущего великого подвижника и угодника Кирилла Белозерского. Воспитанник и сродник великокняжеского окольничьего Тимофея Васильевича Вельяминова  Косьма был казначеем его имения, но с юных лет имел тайное желание удалиться в монастырь. Косьме было уже около сорока лет, когда (возможно, 1380 году) в Москву прибыл преподобный Стефан. Узнав об этом, Косьма искал встречи с ним и со слезами просил игумена Махрищского постричь его в монахи, вопреки воле Тимофея Васильевича. Судя по всему, преподобный Стефан облек его в иноческие одежды (в рясофор) без пострижения и подобающих обетов и молитв, но нарек ему новое имя – Кирилл, а непреклонному опекуну представил дело так, будто бы Косьма уже пострижен. Гнев окольничьего был страшен, видимо, он даже не побоялся оскорбить преподобного, и только богобоязненная жена его Ирина смягчила суровость Тимофея Васильевича. Опомнившись, тот вернул Стефана, примирился с ним и, уступив его просьбе, позволил Косьме удалиться в святую обитель.
Стефан же поручил Кирилла архимандриту Московского Симонова монастыря Феодору, племяннику и ученику преподобного Сергия Радонежского, который и совершил его монашеский постриг. Приняв благословение святителя Алексия никогда более не оставлять обители, преподобный вернулся в Махрищскую пустынь, где игуменствовал уже до конца дней своих. Жил же он, по свидетельству древнего жития, «подвизаяся о церковном устроении и еже в монастыре совокуплении братии, и о сих спасении, яко отец чадолюбивый печашеся; не токмо словом учаше их, но и делом наказуя и нравом, сам собою во всем образ дая им: кроток же бе от юности, и тих и молчалив, и божественным писанием не токмо послушатель и хранитель, но и творец. Многим же видящим его смирение и кротость, паче же и ризную худость, не мнети его настоятеля братии, но единаго от последних в братии. Николи же бо видети его когда случися разъярившася на кого согрешающаго, но тихостию, словом и смирением учаше; бе же милостив толико, яко николи же просяща убога или странна отпустити тщима рукама. И слышавше сия добродетельная многая блаженнаго Стефана исправления окрест места того живущии людие христолюбивии прихождаху пользы ради.»
Достигнув глубокой старости (в возрасте около девяноста лет), предчувствуя приближение своей кончины, преподобный дал последнее наставление братии, поручая управление обителью священноиноку Илии. Облекшись в великую схиму, 14 июля (н.с. 27 июля) 1406 г. преподобный Стефан предал дух Господу. Честные останки его погребли у стены срубленного им храма. Благоухание, исходившее от тела преподобного, уверило осиротевшую братию в святости их игумена, укрепив в ней ревность и стремление жить по заветам отошедшего в вечность старца: хранить страх Божий, нести неустанный монашеский подвиг, помнить час смертный, иметь нелицемерную любовь в общежитии и всецелое отречение от мира.
После преставления преподобного Стефана основанная им обитель переживала самые разные времена. Были в ее истории и периоды упадка, и периоды расцвета. Но всегда на этом святом месте ощущались присутствие и благодатная помощь стяжавшего дерзновение ко Святой Троице игумена Махрищского преподобного Стефана.
Первые преемники святого Стефана – игумены Илия и Николай – строго соблюдали заветы преподобного, а день его праведной кончины по установленному обычаю освящался сугубой молитвой.
В 1408 году после страшного Едигеева разорения на пепелище осталось лишь несколько иноков, которые уже не сохраняли общежительный устав. Только при игумене Феогносте (после 1425 - до 1462) началось восстановление обители.
Однако последующие настоятели не соблюдали во всей строгости устав, введенный Стефаном, а почитание памяти первоначальника обители было уже не столь ревностным. Но и в эти годы люди приходили поклониться могилке преподобного старца, над которой, по преданию, выросли из одного корня три березки, сомкнувшиеся и сросшиеся кронами. Этот зеленый шатер, раскинувшийся над местом упокоения праведника, явился как бы прообразом того Троицкого храма, который в недалеком будущем был воздвигнут на этом месте. Сохранилось предание, относящееся к первой трети 16 века, о столетнем старце Германе, дни и ночи проводившем в молитве и удостоенном дивного видения. Однажды ночью, выйдя из своей кельи, старец увидел на могиле преподобного Стефана горящий огонь, который озарял своим светом всю обитель. Изумленный старец поспешил разбудить игумена, а тот, собрав братию в церкви, совершил молебное пение святой Живоначальной Троице. Вскоре посетил обитель игумен Троице-Сергиева монастыря Арсений Сухарусов, его повелением над местом погребения преподобного Стефана была поставлена гробница, покрытая пеленой, а на ней большая свеча.
Святитель Варлаам, ставший игуменом монастыря в 1557 году с особым усердием собрал все сведения о жизни святого первооснователя обители и преподнес свой труд митрополиту московскому Макарию. По благословению святителя иеромонах московского Данилова монастыря Иоасаф составил службу и житие преподобному Стефану, а царь Иван Васильевич Грозный пожертвовал средства на строительство каменного храма в честь Святой Живоначальной Троицы. При этом строительстве чудесным образом были обретены мощи святого. Когда был открыт гроб, поверх мощей обнаружили черный кожаный пояс с изображением двунадесятых праздников, подобный которому носили монахи Киево-Печерского монастыря. Пояс этот был вложен в серебряный крест, от которого многие стали получать исцеления.
Мощи преподобного Стефана были оставлены под спудом, а над ними вскоре была сооружена каменная церковь (в честь преподобного), ставшая северным приделом нового Троицкого храма. Придел был освящен в 1558 году в присутствии самого государя Ивана Грозного и царицы Анастасии, пожертвовавшей облачения на престол, пелены к иконам и покров на раку преподобного.
Множество исцелений совершалось у гроба преподобного Стефана: над бесноватыми, расслабленными и немыми, которые сами приходили или приводимы были в монастырь родными. Особенно много известно случаев исцелений от падучей болезни. Некоторые из чудесно исцеленных навсегда оставались в обители или ежегодно приходили сюда на поклонение святыне.
В 1997 году над местом упокоения преподобного Стефана был восстановлен храм в его честь, разрушенный в 1942 году, а над почивающими под спудом мощами поставлена рака. Память святого преподобного Стефана Махрищского и всея России чудотворца совершается 14/27 июля.

Девица Юлия, святая мученица

В начале VI в. овладев Карфагеном, персы захватили пленных. Попала к ним девочка-подросток по имени Юлия, дочь знаменитых горожан. Родители ее были христианами и рано позаботились о том, чтобы воспитать свою дочь по-христиански.

Проданная в рабство одному купцу и перевезенная на чужую сторону, Юлия не забыла христианских наставлений своей матери и, смиренно покорившись своей участи, старательно исполняла все возложенные на нее обязанности. Купец, которому она была продана в неволю, очень дорожил ею, хотя сначала и принуждал ее отречься от Христа. Поняв, что Юлия скорее умрет, чем согласиться на это, хозяин оставил невольницу в покое. По мере же того, как она вырастала, купец все больше и больше доверял ей дела своего хозяйства.

Юлия трудилась целый день, а вечером утешалась молитвой и чтением Священного Писания. Ей было уже более двадцати лет, когда купец, уезжая из города по делам, взял с собой и невольницу. На Корсике, где по пути пристал корабль, купец и его спутники вышли на берег, чтобы принять участие в жертвоприношении богам. Юлия осталась одна на корабле. Между тем, как она с печалью думала о не знавших истинного Бога, заблуждавшихся язычниках, некоторые из них пришли на корабль и, заговорив с невольницей, узнали, что она - христианка. Они донесли об этом своему старейшине, и тот спросил у купца, почему не все его служители пришли воздать честь богам.

Купец ответил:

- Они все здесь, кроме одной невольницы, которую  я никак не могу заставить отречься от Христа. Я давно покончил бы с ней, если бы не дорожил ее необыкновенным усердием и верностью.   

- Не продашь ли ты ее мне? Я сумею заставить ее воздать честь нашим богам, - сказал старейшина.

- Уверяю, тебе это не удастся. Она скорее умрет, чем отречется от своего Христа... А продать я ее не хочу, потому что никакие деньги не заменят мне ее верной службы.

Раздосадованный отказом купца старейшина все-таки не захотел отступиться от своего решения принудить христианку принести жертву богам. Он угостил и напоил купца, и когда тот крепко заснул, послал на корабль за невольницей...  Когда Юлию привели к нему, он стал принуждать ее почтить богов, обещая за это выкупить ее и отпустить на свободу.

- Моя свобода в том, чтобы служить Господу, а не языческим идолам, - ответила христианка.

Видя, что ни угрозами, ни обещаниями нельзя поколебать твердость молодой невольницы, старейшина велел ее мучить, надеясь, что она не устоит перед страданиями. Но Юлия только молилась и повторяла:

- Исповедаю Христа, который ради людей был бит, уязвлен терновым венцом, распят на кресте...

Спеша покончить с христианкой, пока не проснулся купец, Юлию распяли на кресте.

ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ЛЕОНИДА УСТЬНЕДУМСКОГО

Преподобный Леонид Устьнедумский родился в 1551 году в Пошехонско-Ярославской земле в семье благочестивых крестьян Филиппа и Екатерины. Родители воспитали сына в страхе Божием и научили его чтению. До 50-летнего возраста он занимался земледелием, труды которого не прошли безследно для остальной его жизни: они выработали из него человека с верным взглядом на предметы, расширили его кругозор и укрепили волю. Близость к природе и занятие земледелием, ставившее человека в полную от нее зависимость и побуждавшее земледельца надеяться честного плода своих трудов только от щедрот Отца Небесного, научили его терпению и сохранили в нем детскую простоту сердца, сделавшую его достойным духовных откровений.

Однажды в 1603 году преподобный удостоился во сне явления Божией Матери. Она повелела ему идти на реку Двину, в Моржевскую Николаевскую пустынь, взять там Ее икону Одигитрия и перенести на реку Лузу к Туринской горе (в пределы современной Кировской области) и, построив в честь ее храм, оставаться при нем до кончины. Преподобный Леонид, считая себя недостойным особого Божественного откровения, положил отнестись к явлению как к обычному сну и никуда не пошел. Так он сделал по своему великому духовному опасению, осмотрительности и высокому смирению.

Однако вскоре, оставив свои занятия и несмотря на преклонные лета, он отправился в Кожеезерский монастырь в Архангельской земле и принял там монашеский постриг. Преподобный Леонид прожил здесь около года, исполняя послушание келаря и подвизаясь вместе с братией обители в условиях сурового климата и постоянно испытывая недостаток в пище. Его духовным руководителем был преподобный старец Серапион. Здесь ему повторилось прежнее сновидение, повелевавшее идти в Моржевскую пустыню и перенести на Лузу икону Одигитрии. Тогда он в недоумении и страхе никому не поведал о видении, вышел из Кожеезерской обители и, идя по реке Онеге, дошел до моря и отправился в Соловки для поклонения мощам преподобного Зосимы и Савватия. Благосклонно принятый игуменом, он прожил здесь три года как новоначальный, трудясь в пекарне. Постоянно занятый исполнением своего послушания, самого тяжелого в многолюдных обителях, преподобный Леонид начал было уже успокаиваться и забывать о своем двукратном сновидении, как вдруг увидел его в третий раз так живо и ясно, как будто бы не во сне, а наяву. Пресвятая Дева явилась ему в том же самом виде и велела немедленно идти в Моржевскую пустынь и перенести икону Ее на Лузу. Тогда старец понял, что это было необыкновенное сновидение, и устрашился того, что так долго не верил ему и не исполнял повеление Божией Матери. С горькими слезами он рассказал игумену Антонию о своем троекратном сновидении и просил благословения оставить Соловецкую обитель. Игумен с молитвой отпустил его из своей обители, и Леонид немедленно отправился в Моржевскую пустынь.

Пришедши туда, он не решился, однако, сказать настоятелю Корнилию причину своего прибытия и целый год провел в обители на тяжелых послушаниях, постоянно думая о бывших ему сновидениях, ужасаясь и трепеща о том, что он все еще не исполнил повеленного. Но Благая Мати Благаго Бога не прогневалась и явилась ему в четвертый раз, повелевая перенести Свою икону на назначенное Ею место.

Тогда преподобный рассказал настоятелю и братии о явлении Пресвятой Богородицы и указал святую икону, которую ему было повелено перенести к Туринской горе. Благочестивый настоятель и братия, «в велицем ужасе бывше о слышанных, после Божественной литургии пеша молебен и вземше строитель образ Пречистой Богородицы честнаго Ея Одигитрии, с Превечным Младенцем, даде старцу Леониду, и паде пред иконою, целовав ю моляся со слезами; такожде и вся братия и народи прилучавшися ту, и проводиша образ Пречистыя Богородицы со звоном» (Рукописная книга Устьнедумской церкви).

Получив икону Одигитрии, он отправился на р. Лузу и близ Туриной горы, при р. Якутице (в 80 вер. от Устюга), устроил себе хижину из хвороста; потом, уступая насилию поселян, отошел по р. Лузе на две версты и здесь с помощью селянина построил себе келью и часовню; посвященный в иеромонаха в 1608 г., построил он храм во имя Введения Божией Матери, где поставил икону Одигитрии. Ныне это – в 80 вер. от города Лальска.

Болота, окружавшие это место, делали обитель почти неудобною для общежития. Для осушения их Леонид прокопал канал от реки Лузы до Черного озера, от Черного озера до Святого и от Святого до Черной речки; всего прорыто им 840 саж. Во время этого труда Леонид ужален был у Черного озера змеей и сначала встревожился мыслью о последствиях яда; но потом, с упованием на Бога, положил не думать и остался здоров. По этому случаю он назвал канал Недумою рекой, и обитель назвалась Устьнедумскою. Край тот, где поселился труженик, был край пустынный и глухой. Он долго и после назывался «Лускою Пермцею», т. е. частицею страны диких Пермяков. Отселе понятно, какое значение имела пустынь Леонида для этого дикого края в церковном и гражданском отношении. Преп. Леонида справедливо чтут просветителем «Пермцы». Сколько борьбы вынес он с природою негостеприимною! Канал, проведенный трудами его, значительно осушил болота; но Луза во время разливов затопляла пустынную обитель. Потому преподобный вынужден был наконец перенести постройки на мыс, возвышающийся над Черным озером. Здесь построенный храм освящен был в 1652 г., а в 1654 г. июля 17-го преп. Леонид окончил труженическую жизнь свою на 100 году от рождения. Власяница его поныне сохраняется в бывшей монастырской, ныне приходской, Введенской церкви; здесь же почивают мощи его под спудом.

По материалам Интернет-ресурсов

Роман Ольгович, князь Рязанский

Роман - сын Олега Ингваревича (Красного), князя Рязанского, бывшего десять лет в плену у татар, внук князей Ингваря и Олега Игоревичей, умерших страдальцами за отчизну в битве с Батыем (1237), - наследовал от них вместе с княжеством и печальную долю, которой часто подвергались князья русские в первые времена татарского ига.

Скорбя о родине, благочестивый Роман старался изо всех сил облегчить участь народа; не мог переносить бесчеловечных насилий татарских баскаков при сборе дани и противодействовал им при любой возможности. Это раздражало татар, и они оклеветали его перед ханом в том, что он хулит и хана, и веру его.

Хан Менгу-Темир объявил тогда, что русский князь должен тогда принять или магометанство, или мученическую смерть. С твердостью отвечал Роман, что ничто не заставить его изменить своей вере, и обличал татар в их духовной слепоте. Побоями заглушили его слова и, вставив в рот кляп, в цепях бросили в темницу, а затем хан произнес приговор: «Пусть непокорный князь умрет мученической смертью».

Роман, выведенный на казнь, стал доказывать истину православной веры и суеверие татар. Ему отрезали язык, затем стали мучить с ужасающим зверством, но так ничего и не добились. Мученическую смерть благоверный князь Рязанский принял в 1270 году.

Блаженный Стефан Лазаревич, деспот Сербский

После страдальческой кончины князя Лазаря старший сын его Стефан был еще малолетним, и  дела Сербии приняла мать Стефана, умная княгиня Милица.

Хотя султан, победитель Сербии, предоставил стране самоуправление, она обязана была выставлять для каждой войны султана тридцать тысяч войска и каждый год вносить в казну султана двадцать тысяч золотых дукатов. Вуку Бранковичу удалось выпросить для себя звание опекуна Стефана и правителя Сербии.

Сначала Вуку Бранковичу досталась большая часть Сербии, но умная Милица мало-помалу улучшила положение. На первых порах первоначальной задачей было восстановить разоренный войной край. Однако начались раздоры: некоторые предлагали вступить в союз с Венгрией и вместе с ней воевать против султана, другие же составили заговор, чтобы лишить Стефана прав деспота. Не обошлось и без недоброжелателей, нашептывавших султану, что Стефан - его враг. Деспотисса сама явилась к Баязету-султану с изъявлениями покорности, затем посетил султана и юный деспот. После церемониального приема Стефан сказал султану:

- Много худого наговорили обо мне вашему величеству, поэтому я сам хочу сказать правду о себе. Действительно, мне советовали заключить союз с венграми, но я, помня клятву и ваши милости, отказался. И вот  я пред лицом вашего величества - жизнь моя в ваших руках, распорядитесь ею как угодно.

Баязет изумился его искренности и объяснил молодому князю, что союз с венграми точно дело неумное, так как он намерен скоро усмирить их.

- Если ты, - прибавил султан, - пойдешь со мной, станешь мне как сын, мои дети перессорятся; поэтому сейчас поступай так: держи подчиненных в руках.

Никто не ожидал, что грозный султан так, по-отечески, примет молодого Стефана, и тем больше было радости для Сербии. Баязет попросил у деспотиссы младшую ее дочь себе в супруги и обещал относиться к Стефану как к сыну. Для спокойствия Сербии умная Милица согласилась исполнить желание султана. Через год, в 1395 году, Стефан с войском отправился на помощь Баязету, воевавшему с Венгрией. А еще через они вместе должны были воевать против Боснии, но этому помешал несвоевременно выпавший глубокий снег, что спасло Сербию от неминуемых разгромов.

Одного бедствия удалось избежать, но другое - тут как тут - грозный Тимур потребовал от Баязета капитуляции. Поразмыслив, Баязет решил раз и навсегда разделаться с грозой Востока и, послав жестокий отказ Тимуру, направил гонца к Стефану, призывая его с войском на помощь. Тимур же, получив ответ Баязета, окружил его, и началось жестокое сражение. Стефан три раза врубался в ряды неприятеля, пытаясь спасти султана. Когда же надежды на победу не осталось, Стефан пробился сквозь ряды неприятеля и спас жизнь сыну султана Сулейману. Битва закончилась разгромом войск султана. Потом Стефан же прибыл  в Константинополь, чтобы защитить жителей, опасавшихся нападения Тимура, но тот направился в Египет и, разгромив его, пошел в Азию. Стефан отправил к Тимуру посла с просьбой освободить свою сестру, жену Баязета. Тимур не только освободил сестру, но  и утвердил Стефана в звании деспота и византийского императора.

В 1403 году Стефан женился на доброй и благочестивой дочери императора Контакузена, но брак оказался бесплодным, и это печалило обоих супругов. Состарившаяся Милица приняла монашество в ею же построенной обители Люботинии и вскоре скончалась.

Стефан оказался очень хорошим правителем - его уважали жители Сербии, с ним искали союза императоры соседних стран. Пользуясь миром и спокойствием в стране, Стефан стал обустраивать столицу - Белград, который выбрал для своего пребывания. Были возведены княжеские хоромы и храм Святого Николая с больницей, а затем и иноческая обитель, Задушбина. При монастыре возвели храм в честь Святой Троицы, украшать который прибыли лучшие художники и иконописцы. Для новой обители пригласили иноков, в том числе и с горы Афон. Освящал храм сам патриарх Кирилл с собором сербских архипастырей, в присутствии множества почетных граждан княжества в праздник Святой Троицы в 1408 году.

Продолжая благоустройство страны, Стефан ввел новый порядок управления. Высшим органом стал совет бояр под руководством деспота - здесь решались вопросы о благоустройстве отчизны. Составленные предложения передавались средней палате на новое обсуждение; решения ее исполнялись нижней палатой. Князь не допускал, чтобы служащие оскорбляли друг друга или нарушали заведенный порядок.

Трудясь на благо Сербии, благочестивый Стефан не забывал о молитвах и духовном совершенствовании. Он занимался переводом с греческого и сам писал сочинения. Не желая привлекать к себе лишнего внимания, свою благотворительность он совершал тайно - ночью он обходил приюты бедности и оставлял деньги на видном месте. Если до него доходили слухи о каком-нибудь отшельнике, живущем для Господа, Стефан спешил послать ему все необходимое; никогда не отказывал в приюте странникам. Уволившихся со службы чиновников снабжал он содержанием, оказывал помощь потерпевшим от различных бедствий.

Мирские развлечения не привлекали сербского деспота и, на удивление всем, он вел жизнь, сходную с иноческой, чем приобрел себе такую любовь и уважение, что даже папские священники молились за него. Считалось великой честью получить звание рыцаря от Стефана, с ним советовались императоры соседних стран. Гибкая политика сербского деспота освободила страну от бесконечных нападок врагов. Даже султанат согласился на значительные послабления для Сербии.

Когда в Адрианополе умер султан Махмуд, приближенные Стефану воспользоваться случаем, чтобы завладеть городом, но он отказался, сославшись на мирный договор с султаном. Однако дело было в том, что при разделении власти между удельными князьями деспот Стефан не был настолько силен, чтобы выиграть борьбу с наследником Махмуда за полную свободу Сербии. Удельные владельцы ревниво отстаивали свои границы и обычаи, что не способствовало объединению Сербии. Стефану еще не раз пришлось испытать на себе, как трудно бороться с застарелой политической болезнью. Так, после смерти зетского владетеля Юрия Бакшича деспот, опираясь на народ и особенно на желание укрепить Сербию единой властью, два раза осаждал Скадру, но зетяне выстояли при новом правителе Черневиче. 

В старости у Стефана стали болеть ноги. Чувствуя приближение смерти, он пригласил к себе зятя Юрия, патриарха, епископов и великих бояр, поблагодарил верных слуг и объявил наследником своим Георгия. «Отныне его признавайте государем вашим вместо меня», - сказал он. Впрочем, вскоре Стефан выздоровел и успел дважды сразиться с Амуратом, прежде чем заключить с ним мир. Мирно почил сербский деспот в 1427 году.

Сербия горько оплакивала Стефана, чувствуя, что не будет больше такого умного, храброго и доброго защитника. Современник Стефана писал: «Многих властителей превзошел Стефан своей мудростию, но никто не превосходит его в милости и вере».