СОВРЕМЕННИКИ О ПАТРІАРХѢ ТИХОНѢ


Предлагаемъ вниманію читателей фрагментъ изъ новой книги издательства Сретенского монастыря «Святитель Тихонъ Московскій».
Какъ сынъ священника, Василій пошелъ по стопамъ отца и поступилъ въ духовное училище въ городѣ Торопцѣ, а по окончаніи училища, въ 1878 году, уѣхалъ изъ родительскаго дома въ Псковъ учиться въ духовной семинаріи. Среди своихъ товарищей по Псковской семинаріи Василій имѣлъ шутливое прозвище Архіерей. Семинарію юноша окончилъ блестяще и рѣшилъ поступать въ академію.
Современники вспоминали о немъ: «Съ дѣтства Тихонъ былъ очень добродушнымъ, кроткимъ и богобоязненнымъ безъ лукавства и святошества». Въ Санктъ-Петербургской духовной академіи, куда юноша поступилъ послѣ семинаріи, онъ носилъ уже прозвище Патріархъ. Въ тѣ времена не могло и въ голову прійти, что это шуточное прозвище окажется пророческимъ, потому что патріаршества тогда въ Россіи не существовало.
***
Соученикъ по Псковской семинаріи Борисъ Царевскій вспоминалъ, какъ Василій Ивановичъ посѣтилъ домъ его родителей:
«— Ты замѣтила, какіе у него глаза? — спросила послѣ ухода преподавателя мать Царевского свою дочь. — Чистые, ясные, какъ у голубя.
— Отъ него вѣетъ тепломъ и добродушіемъ, и онъ такой умный, — отозвалась дочь.
Допивавшій стаканъ чаю отецъ дѣловито предостерегъ супругу съ дочкой, что расчеты на него, какъ на жениха, очень плохи:
— Вы не смотрите, что онъ говорунъ и веселый такой. Его, Василія Ивановича, когда онъ былъ студентомъ, прозвали Патріархомъ, и дорога ему одна — въ монахи».
***
Митрополитъ Евлогій (Георгіевскій) вспоминалъ:
«Архимандритъ Тихонъ былъ очень популяренъ и въ семинаріи, и среди простого народа. Мѣстные священники приглашали его на храмовые праздники. Милый и обаятельный, онъ всюду былъ желаннымъ гостемъ, всѣхъ располагалъ къ себѣ, оживлялъ любое собраніе, въ его обществѣ всѣмъ было пріятно, легко. Будучи ректоромъ, онъ сумѣлъ завязать живыя и прочныя отношенія съ народомъ, и этотъ же путь онъ указалъ и мнѣ. Въ санѣ епископа онъ еще болѣе углубилъ и расширилъ свою связь съ народомъ и сталъ дѣйствительно для Холмщины “своимъ” архіереемъ. Мнѣ постоянно во время поѣздокъ по епархіи приходилось слышать самые сердечные отзывы о немъ духовенства и народа».
***
Императоръ Николай II издалъ указъ:
«Ваши непрестанные святительскія заботы о благѣ паствы вашей <…> снискали Мое Монаршее благоволеніе, въ изъявленіе коего Всемилостивѣйше жалую вамъ препровождаемый при семъ брилліантовый крестъ для ношенія на клобукѣ».
***
Замѣчательный старецъ отецъ Тихонъ Пелихъ, настоятель Ильинскаго храма за Троицѣ-Сергіевой Лаврой, вспоминалъ, какъ всѣ, кто соприкасались съ Патріархомъ Тихономъ, освящались благодатью и любовью. Отецъ Тихонъ Пелихъ, молоденькій солдатъ, призванный въ армію изъ крестьянъ, голодный и оборванный, какъ-то добрался до Москвы и пришелъ въ храмъ на службу къ Патріарху Тихону. Онъ разсказывалъ объ этой встрѣчѣ такъ: «Я самъ не знаю, какъ я оказался въ алтарѣ. Какая-то сила меня привела, подтолкнула къ Патріарху Тихону. Я не зналъ, что сказать. Подошелъ подъ благословеніе. Патріархъ ласково спросилъ: “Какъ тебя зовутъ?” Отвѣчаю: “Тихонъ”. Онъ говоритъ: “И меня — Тихонъ”. Дальше ничего не помню, только ѵподіаконы за полы шинели вытащили меня изъ алтаря».
***
Въ январѣ 1918 года въ московской газетѣ «Фонарь» журналистъ Коровинъ разсказывалъ о томъ, какъ бралъ интервью у Патріарха Тихона. Интронизація Патріарха была совершена совсѣмъ недавно — въ декабрѣ 1917 года, въ праздникъ Введенія во храмъ Пресвятой Богородицы, въ Успенскомъ соборѣ Московскаго Кремля, и Святѣйшій находится въ самомъ началѣ своего крестнаго пути исповѣдника вѣры Христовой, молитвенника за всю Россію.
Коровинъ разсказываетъ о Патріархѣ:
«Обаятельное впечатлѣніе производитъ Патріархъ своей простотой обращенія, доступностью и задушевной мягкостью тона. Онъ еще бодръ и живъ въ своихъ движеніяхъ, несмотря на свой очень преклонный возрастъ. Проницательные и глубокіе глаза его часто загораются огнемъ воодушевленія, невольно передающагося и собесѣднику».
***
Бывшій тогда предсѣдателемъ Московскаго епархіальнаго совѣта профессоръ Василій Виноградовъ, впослѣдствіи протоіерей РПЦЗ, будучи въ эмиграціи, свидѣтельствовалъ въ своей книгѣ:
«“Покаянное заявленіе” Патріарха, напечатанное въ совѣтскихъ газетахъ, не произвело на вѣрующій народъ ни малѣйшаго впечатлѣнія. Безъ малѣйшей пропаганды весь вѣрующій народъ, какъ одинъ человѣкъ, какимъ-то чудомъ Божіимъ такъ формулировалъ свое отношеніе къ этому “покаянному заявленію”: “Это Патріархъ написалъ не для насъ, а для большевиковъ”. “Соборъ” же 1923 года ни на одинъ моментъ не имѣлъ для вѣрующаго народа ни малѣйшаго авторитета: всѣ хорошо понимали, что вся затѣя этого “собора” просто продѣлка совѣтской власти, никакой церковной значимости не имѣющая. Въ результатѣ своего просчета совѣтская власть очутилась передъ совершенно неожиданнымъ для нея фактомъ: подавляющая масса вѣрующаго народа открыто приняла освобожденнаго Патріарха какъ своего единственнаго законнаго главу и руководителя, и Патріархъ предсталъ предъ глазами совѣтской власти не какъ возглавитель какой-то незначительной кучки вѣрующихъ, а въ полномъ ореолѣ фактическаго духовнаго вождя вѣрующихъ народныхъ массъ».
***
Протоіерей Валентинъ Свенцицкій вспоминалъ:
«Отворилась дверь, я вошелъ въ пріемную. Трепетъ прошелъ по моему сердцу. Я увидѣлъ передъ собой икону, живаго угодника Божія, какъ изображаетъ ихъ Церковь на иконахъ. Это былъ образъ слова, житія, любви, духа, вѣры, чистоты. Никакая клевета и никакая ложь, никакая злоба не могли отнять у вѣрующихъ этой увѣренности въ духовномъ величіи Патріарха».
***
Протоіерей Сергій Булгаковъ говорилъ о Патріархѣ Тихонѣ:
«Патріархъ въ узахъ во главѣ Россіи, въ узахъ сталъ свѣтомъ міра. Никогда отъ начала исторіи Русская Церковь не была столь возвышена въ своей главѣ, какъ она была возвышена въ эти прискорбные дни испытаній, и во всёмъ христіанскомъ мірѣ нѣтъ имени, которое повторялось бы съ такимъ уваженіемъ, какъ имя главы Русской Церкви».
***
Протопресвитеръ Михаилъ Польскій свидѣтельствовалъ:
«Онъ, Патріархъ Тихонъ, исчерпалъ всѣ возможныя для Церкви и церковнаго человѣка мѣры примиренія съ властью гражданской и явился жертвой въ самомъ внутреннемъ, широкомъ и глубокомъ смыслѣ этого слова. Жертвуя собою, своимъ именемъ, своей славой исповѣдника и обличителя неправды, онъ унижался, когда перемѣнилъ свой тонъ съ властью, но никогда не палъ. Онъ унижалъ себя, но никого больше, не сохранялся и не возвышался униженіемъ другихъ. Онъ не щадилъ себя, чтобы снискать пощаду пастырямъ, народу и церковному достоянію… И народъ это понималъ и жалѣлъ его искренне и глубоко, получивъ полное убѣжденіе въ его святости. Это мужественное и кротчайшее существо, это исключительно безукоризненная святая личность».
***
Московскій корреспондентъ парижской газеты «Энформасьонъ» сообщалъ своимъ читателямъ:
«Спокойный, умный, ласковый, широко сострадательный, очень просто одѣтый, безъ всякой роскоши, безъ различія принимающій всѣхъ посѣтителей, Патріархъ лишенъ, можетъ быть, пышности, но онъ дѣйствительно очень дорогъ тысячамъ малыхъ людей, рабочихъ и крестьянъ, которые приходятъ его видѣть. Въ немъ подъ образомъ слабости угадывается крѣпкая воля, энергія для всѣхъ испытаній, вѣра непоколебимая… Постоянныя изъявленія сочувствія и преданности, которыя онъ получаетъ со всѣхъ концовъ Россіи, дѣлаютъ его сильнымъ и терпѣливымъ…
Густая молчаливая толпа ожидала пріема. Странники, замѣтные по загорѣлымъ лицамъ, большой обуви и благочестивому виду, ожидали, сидя въ тѣни башеннаго зубца. Они сдѣлали нѣсколько тысячъ верстъ пѣшкомъ, чтобы получить благословеніе Патріарха. Сельскій священникъ, нервный и застѣнчивый, ходилъ вдоль и поперекъ… Женщина припала къ скамьѣ и закрыла лицо руками. Тяжелыя рыданія судорожно вздергивали ея плечи. Несомнѣнно, она пришла сюда искать облегченіе въ какомъ-то большомъ несчастіи, и невольно пришли въ голову тысячи и тысячи разстрѣлянныхъ… Горожане и крестьяне, люди главнымъ образомъ изъ народа, долгіе часы, порою дни ждутъ, чтобы открылась маленькая дверь и мальчикъ-пѣвчій ввелъ ихъ къ Патріарху Тихону».
https://vk.com/prav.novoros.strelkov