Комментарий к некоторым решениям Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, состоявшегося в Москве 2-5 февраля 2013 года
2-5 февраля 2013 года в Москве, в Зале церковных соборов Храма Христа Спасителя, состоялся Освященный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви.
5 февраля 2013 г. Собор обратился с Посланием к клиру, монашествующим и мирянам Русской Православной Церкви и призвал пастырей и паству внимательно изучить принятые Архиерейским Собором документы.
Прошло уже достаточно времени с момента проведения данного собора, и многие православные христиане уже выразили и продолжают выражать свою глубокую озабоченность и скорбь по поводу его решений. Рассмотрим некоторые пункты, которые вызвали наибольшее смущение нашей христианской совести.
I. 5 февраля 2013 г. был принят Устав Русской Православной Церкви в новой редакции.
1. Согласно п. 1 Раздела II Устава об управлении Русской Православной Церковью, принятого Поместным Собором Русской Православной Церкви 8 июня 1988 года, «высшая законодательная, исполнительная и судебная власть в области вероучения, церковного управления и церковного суда — законодательная, исполнительная и судебная — принадлежит Поместному Собору».
Такой же статус Поместного Собора был определен на Поместном соборе 1917 года: «В Православной Российской Церкви высшая власть — законодательная, административная, судебная и контролирующая — принадлежит Поместному собору, периодически, в определённые сроки созываемому, в составе епископов, клириков и мирян» (см. Цыпин Владислав, протоиерей. Курс церковного права. Клин. 2004. С. 343). Поэтому, Архиерейский Собор по своей сути является подчинённой церковной инстанцией по отношению к Поместному Собору, как и указано в соответствующем пункте Устава об управлении Русской Православной Церковью в редакции 1988 года: «Архиерейский Собор подотчетен Поместному Собору» (п.4 раздела III).
На протяжении ряда последних лет можно проследить, как Архиерейский Собор практически присвоил себе функции Поместного Собора, закрепляя свое главенство не только де-факто, но и юридически.
Юридический анализ изменений Устава Русской Православной Церкви не раз появлялся в церковной среде. Как пример, можно привести следующую статью: «Юридический анализ отдельных положений Устава об управлении Русской Православной Церковью 1988 года в контексте изменений и дополнений, внесенных в Устав об управлении РПЦ на Архиерейском Соборе 2000 года», написанную преподавателем юридического факультета Одесского Государственного Университета Шевчуком В.Н. (см. «На пути к Поместному Собору Русской Православной Церкви. Материалы к Архиерейскому Собору 2004 года. Сборник статей под ред. канд. богословских наук епископа Ипполита. М. 2004. С. 9). В данном сборнике нашли своё отражение многие внутрицерковные проблемы и возможные пути их разрешения. Также известно, что сборник был разослан всем архиереям Русской Православной Церкви после Архиерейского Собора 2004 г.
Принимая новую редакцию Устава, Архиерейский Собор 2013 г. окончательно упразднил высшую власть Поместного Собора над Архиерейским, что является грубым попранием норм церковного управления. Высшая власть Поместного Собора над Архиерейским проистекает из самого факта его существования, в ином варианте он просто становится не нужен. Поместный Собор призван всегда быть выразителем позиции церковной полноты, а потому всякое ограничение его власти со стороны Архиерейского Собора является грубым и вопиющим нарушением принципа соборности, действующего в Церкви со времен святых апостолов. Мы поставлены перед фактом, когда беззаконное действие, противное самой сути Церкви, «узаконено» архиерейским собором.
Что такое соборность в Церкви? В Православной Церкви единство обеспечивается не внешним авторитетом, подобным авторитету папскому в Церкви латинской, а исключительно внутренним единством жизни. Это единство жизни и есть соборность. На примере первого церковного собора, коим является Апостольский собор (51 г. по Р.Х.), мы ясно видим, что на нём присутствовали не только сами апостолы, но и представители клира и мирян. «Тогда Апостолы и пресвитеры со всею церковью рассудили…» (Деян.15, 6) И далее: «Апостолы и пресвитеры и братия… мы, собравшись, единодушно рассудили» (Деян.15, 22;23-29). Апостольский Собор послужил образцом для всех последующих церковных соборов, для которых можно выделить следующие необходимые моменты, касающиеся процедуры проведения:
1). Правом личного решающего голоса на соборах пользовались только епископы.
2). Клирики и миряне участвовали в соборных совещаниях, и это участие выражалось в том, что они имели не только совещательный голос, но и оказывали влияние на исход соборного постановления.
3). Соборное решение может иметь силу только при согласии клира и паствы, и не имеет такой силы без такого согласия. При этом, правильность решений собора определяется не просто большинством голосов, а согласием решений собора с Истиной Христовой.
В Церковном Предании не раз находились подтверждения необходимости деятельного участия всей полноты Церкви на соборе. Для примера можно взять как свидетельства раннехристианских епископов, так и более близкие нам по времени случаи из истории Церкви. Святитель Киприан Карфагенский засвидетельствовал, что «с самого начала епископства моего, я положил за правило ничего не делать по одному моему усмотрению без совета с клиром и согласия народа» (Добронравов Н.П., протоиерей. Участие клира и мирян на соборах первых веков христианства. // Богословский вестник, 1906, февр., С. 268. цит. по: Симеон (Гаврильчик), иеромонах. Значение Собора и власть епископа в Церкви. История и современность// На пути к Поместному Собору Русской Православной Церкви. Материалы к Архиерейскому Собору 2004 года. Сборник статей. М. 2004. С. 37). В Окружном Послании Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам от 6 мая 1848 г., подписанного 4-мя Восточными Патриархами и епископатом, указано, что «у нас ни патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело Церкви, т. е. самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцов его». Вспомним также, какое значение имела деятельность архидиакона Александрийской Церкви Афанасия на Первом Вселенском Соборе (в будущем он стал святителем Афанасием Великим), а также деятельность других отдельных членов Церкви, не являющихся епископами — например, прп. Максима Исповедника, прп. Феодора Студита, прп. Иоанна Дамаскина, и многих других — которые, находясь в меньшинстве, тем не менее являлись выразителями истины и духовными ориентирами для церковного народа.
Таким образом, именно такому собору, где представлена вся полнота церковная, и принадлежит высшая вероучительная и каноническая власть в Церкви: «Угодно Святому Духу и нам» (Деян.15, 28).
2. В Уставе есть также и положение о том, что «[Поместный Собор] служит выражением вероучительного и канонического единства Русской Православной Церкви и имеет своей главной задачей его сохранение» [гл II. п. 5а)]. Данная фраза выстроена лукаво: поместному собору якобы оставлены полномочия представлять позицию Русской Православной Церкви, но только символически, на положении «английской королевы», без реальных властных полномочий по всему спектру вопросов. Более того, так как сроки созыва, кворум, процедура избрания и регламент Поместного Собора определяются Архиерейским Собором [гл II. п. 2-4], то фактически сам созыв Поместного Собора и его деятельность ставится в прямую и полную зависимость только от желания архиереев или патриарха. Получается, что кроме функции избрания нового патриарха и предоставления автокефалии, автономии или самоуправления частям Русской Православной Церкви [гл II. п. 1 и пп. 5б), 5в)], Поместный Собор только «в необходимых случаях обращается к Архиерейскому Собору с предложением повторно рассмотреть ранее принятые им решения в области вероучения и канонического устроения с учетом мнений, высказанных большинством участников Поместного Собора» [гл II. п. 5д)], без возможности самостоятельно их отменить, как положено вышестоящему по отношению к Архиерейскому собору органу.
Можно сказать, что Поместный Собор в новой редакции Устава РПЦ представляет собой лишь расширенное заседание Архиерейского Собора, практически полностью ему подконтрольное, и фактически не является представительством церковной полноты. Согласно же новой редакции Устава, «Архиерейскому Собору принадлежит высшая власть в вероучительных, канонических, богослужебных, пастырских, административных и иных вопросах, касающихся как внутренней, так и внешней жизни Церкви; в области поддержания братских отношений с другими Православными Церквами, определения характера отношений с инославными конфессиями и нехристианскими религиозными общинами, а также с государствами и светским обществом» ( гл. III, п.1). Именно данное утверждение и говорит о том, что Архиерейский Собор присвоил себе высшую власть в Русской Православной Церкви, которая по праву принадлежит только Поместному Собору.
Нас призывают верить в аналог «коллективного папы», собранного из представителей архиерейской корпорации, якобы представляющей собой всю церковную полноту в принятии решений. Нижестоящая и подчинённая церковная инстанция — Архиерейский Собор — отменяет властные полномочия вышестоящей церковной инстанции — Поместного Собора. При этом, сам переворот властных полномочий в Русской Православной Церкви происходит лукаво на протяжении последних лет двадцати, в течении которых Устав об управлении РПЦ претерпевает ряд соответствующих изменений на фоне блокировании работы настоящего Поместного Собора, который, по уставу 1988 года, должен был бы созываться каждые пять лет!
3. В соответствии с новыми положениями, Поместный Собор, как руководящий орган, больше не будет созываться регулярно, а только по решению Архиерейского Собора или патриарха, чем декларируется отсутствие необходимости в регулярном одобрении решений Архиерейских Соборов всей церковной полнотой, представленной Поместным Собором. Это обстоятельство даёт возможность закрепления неправильных решений в церковной практике. Накопление таких беззаконных решений практически уже привело к катастрофическим последствиям для всей поместной Русской Православной Церкви, внесло смуту и раскол в среду верующего народа, посеяло семена глубокого недоверия к священнослужителям.
II. 4 февраля 2013 г. Архиерейский Собор РПЦ принял и документ «Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных».
1. Этот документ не содержит богословского анализа рассматриваемых вопросов, ожидаемого широкими массами православной общественности, а также не содержит предупреждения о духовной опасности принятия идентификационного кода, электронных документов или имплантации микрочипа в тело человека.
Сам документ является плодом компромисса между различными точками зрения на проблему идентификации, а потому и является внутренне противоречивым, что определяет и нежизнеспособность данного документа именно как выражения позиции Церкви по данному вопросу.
Общий смысл рассматриваемого документа можно свести к тому, что православные христиане вправе отстаивать свои конституционные права, в том числе и по вопросам персональной идентификации, которая, по мнению авторов документа, должна лишь быть добровольной и иметь альтернативу. При этом, «В задачи Церкви не входит подробный анализ причин отказа каждой конкретной группы людей от каждого конкретного технологического новшества или принятия подобных новшеств» [п. 5].
Но данный пункт противостоит по смыслу следующему утверждению: «Если сужение границ свободы, осуществляемое в том числе средствами электронного контроля, приведет к невозможности свободного исповедания веры Христовой, а законодательные, политические или идеологические акты, обязательные для исполнения, станут несовместимы с христианским образом жизни, — наступит время исповедничества, о котором говорит Книга Откровения (гл. 13-14)» [п. 6]. В одном документе невозможно сосуществование таких пунктов. Как определить размеры «сужения границ свободы», осуществляемого «в том числе средствами электронного контроля», могущее привести «к невозможности свободного исповедания веры Христовой», если «в задачи Церкви не входит подробный анализ причин отказа каждой конкретной группы людей от каждого конкретного технологического новшества или принятия подобных новшеств»? Если речь идет о «каждой» группе людей (то есть любой, всякой, в их числе и члены Церкви и сама Церковь) и о каждом техническом новшестве (то же, значит, любом), то определение заявленного времени исповедничества членов Церкви, по мнению авторов документа, совершенно не входит в задачи Церкви.
Но уже есть и богословские, и технические работы на данные темы — такие, как работа афонских монахов иеромонаха Луки и монаха Продрома из монастыря Григориат, выполнивших анализ кодировки EAN-13/UPC на предмет наличия числа 666 в штриховом представлении, письма старца Паисия Афонского о происходящих событиях и рассуждения многих других современных нам членов Церкви.
В связи с данной кодировкой EAN-13/UPC заметим, что именно она получила глобальное распространение на всевозможных товарах. Также есть работы, свидетельствующие о том, что число 666 присутствует не только в виде трёх «полос безопасности» в каждом штрих-коде EAN-13/UPC, но и входит в саму эту систему кодировки с этапа разработки штрихового представления чисел, как было показано в некоторых работах (см. Приложение «Штрих-код и число 666» к статье Моргун Е. В. Почему участие в глобализации и кодификации является грехом. Пути решения проблемы//На пути к Поместному Собору Русской Православной Церкви. Материалы к Архиерейскому Собору 2004 года. Сборник статей. М. 2004. С. 162). Неужели и такие работы находятся вне задач Церкви, которой заповедано «не приобщайтеся к делом неплодным тмы, паче же и обличайте» (Еф. 5, 11)?
2. Обращает на себя внимание следующее утверждение обсуждаемого документа: «Ранее Священный Синод Русской Православной Церкви в заявлении от 7 марта 2000 года подчеркнул: “Никакой внешний знак не нарушает духовного здоровья человека, если не становится следствием сознательной измены Христу и поругания веры”» [п. 1]. Так как это утверждение находится вначале документа, то оно призвано «задать тон» всему тексту. Но оно является ложным, так как есть существенная разница между сознательной изменой Христу и добровольной, — то есть, осуществленной под действием тонкого прельщения, когда человек, будучи обманут сатаной и его слугами, неосознанно отдаёт свою волю на служение греху, а не добродетели. Об этом пишет апостол Павел во 2-м Послании к Фессалоникийцам, описывая общество людей последних времён, «погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения; и за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду» (2Сол. 2, 12). В церковнославянском тексте в этом месте находится более точное выражение, обозначающее прельщение, прелесть: «не веровавшии истине, но благоволившие в неправде». «Благоволившие» — то есть отдавшие свою волю добровольно, не насильно. Такое действие не всегда происходит сознательно, гораздо чаще прелести предшествует и сопутствует помрачение ума и совести, что в подавляющем большинстве случаев не даёт повода говорить о какой-либо «сознательности». Сознательно — значит по собственному разумению, добровольно — означает по собственной воле. Сознательно ли Адам и Ева согрешили против Бога? Нет, но по действию обмана, прельщения со стороны диавола, что, однако, не снимает с них ответственности за поступок.
Известный афонский старец Паисий (†1994) говорил, рассуждая о современности: «Видишь ли, что происходит… Тебя так просто не оставят, все слишком закручено… Они тебе скажут: «Верь, как хочешь». А сами положат тебя в свою корзину и понесут тебя туда же, куда они захотят. Получается: я тебя возьму куда хочу, а ты верь, во что хочешь. Это и есть их сатанинская система, а за ней скрывается диктатура сионистов. Сионисты годы работали, чтобы завладеть всем миром, масоны и прочие… Теперь им нужны шестерки, три шестерки. А разве Святой Евангелист Иоанн не говорит, что это число антихриста? Всякий верующий, который имеет верное устроение, поймет, что происходит. А для них 666 — символ экономики…» (Выдержка из магнитофонной записи беседы, которая состоялась в 1992 году. Келья Панагуда. Афон. Цит. из книги: Юрий Воробьевский «Путь к Апокалипсису: Стук в Золотые врата». – М., 1999. – С. 363–366)
Другими словами, утверждение рассматриваемого документа о том, что «никакой внешний знак не нарушает духовного здоровья человека, если не становится следствием сознательной измены Христу и поругания веры» находится в противоречии со святоотеческим учением о действии диавола коварством и хитростью, чтобы, если возможно, прельстить и избранных (Мф. 24, 24). Позволим себе привести следующий мысленный пример: не будет ли у нас сомнений в духовном здоровье человека, сделавшего татуировку «666» на лбу и проповедующего при этом о Христе? Думается, что даже если он будет говорить о том, что не совершал сознательного отречения от Христа, а никакой внешний знак в таком случае не повредит духовному здоровью, никто ему не поверит, что он духовно здоров.
Рассуждение рассматриваемого документа о «внешних знаках» никоим образом не может быть позицией Церкви, и должно быть удалено. Так как оно находится в начале документа, то от него зависит и всё дальнейшее изложение позиции, которое также является ложным.
В самом деле, рассмотрим следующее дальнейшее утверждение: «Церковь считает недопустимым принудительное нанесение на тело человека каких-либо видимых или невидимых идентификационных меток, имплантацию идентификационных микро- и наноэлектронных устройств в тело человека» [п. 5]. Значит, согласно авторам документа, Церковь не против добровольного нанесения подобных меток в тело человека. Но, согласно сказанному выше, добровольное действие человека, подвергшегося прельщению, не может во всех случаях являться сознательным, но тем не менее греховно, если противоречит воле Божией.
Если имплантация метки в тело человека, совершенная каким-либо техническим устройством, происходит с согласия самого человека, то данное действие совсем не рассматривается документом в нравственно-каноническом смысле с точки зрения греховности, а если в документе и присутствует попытка такого анализа [см. п. 6], то она вступает в логическое противоречие с утверждением из п. 5, о чём упомянуто выше.
Таким образом, добровольное принятие любого внешнего символа, не являющееся осознанным, авторы документа изначально отказываются рассматривать в понятиях «грех или не грех», что является отвержением основополагающего принципа духовной жизни, гласящего о действовании сатаны и его слуг с помощью хитрости, коварства и прельщения.
Принимая во внимание всё изложенное выше, нет никакой возможности данный документ считать «позицией Церкви», так как в своих основах он попирает принципы духовной жизни и открывает двери усыплению христианской бдительности для читающих и принимающих записанные в нём положения.
3. Согласно п. 6, «клирикам и мирянам напоминается о неприемлемости выносить определения от лица Церкви о совместимости или несовместимости того или иного явления с верой Христовой и христианским образом жизни. Такое право принадлежит Собору или Синоду». Но такое напоминание не означает вообще невозможность высказывать свою позицию, особенно аргументировано и в духе святоотеческих писаний, а также в благожелательном тоне, заботясь не о собственной выгоде, а пользе ближних. Из таких высказываний и вырастает настоящая соборная позиция Церкви не только по данному вопросу, но и по другим вопросам, требующим разрешения. Вспомним также и тот факт, что пророческий дух в Церкви не оскудел, и до конца не оскудеет вплоть до самого Второго Пришествия Христова. Найдутся христиане, которые возмогут воскликнуть: «Тако глаголет Господь!», и это будет действительно глас Божий.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В этом кратком обзоре, не претендующем на полноту освещения возникших проблем, выражена скорбь и тревога по поводу происходящих внутрицерковных событий на примере рассмотрения двух основных вопросов, волнующих христианскую совесть многих клириков и мирян, внимательно изучающих церковные события последних лет. Как чада Русской Православной Церкви, мы не можем быть согласны с тем, что нашу Церковь вновь захлестнет волна новой смуты через принятие непродуманных и противоречащих Священному Писанию и Преданию документов.
Учитывая, что процесс глобализации всё наращивает и наращивает свои обороты, принятые документы не только не останавливают его, но и стимулируют развитие и закрепление в церковной практике. Устав РПЦ в новой редакции фактически ставит своей целью узурпацию власти Архиерейским Собором и лично патриархом в ущерб полномочий Поместного Собора как представительства полноты Церкви. Этим попираются устои истинной церковной соборности, и принятие такого нового Устава готовит почву экуменизму и папизму, противоположным соборности по духу. А экуменизм, в свою очередь, является религиозной составляющей процесса глобализации.
В техническом плане глобализация открывается как процесс тотальной идентификации всех людей планеты с помощью соответствующих технических средств, включающих вместо имени человека пожизненный идентификационный номер как неотъемлемую часть электронных документов. Они могут быть представлены в различных видах, в том числе и как метки на самом теле человека. Церковь должна сбросить с себя оковы теплохладности, занять однозначную позицию и неустанно предупреждать именно о духовной опасности участия человека в данном процессе. Иначе православные христиане могут перестать опасаться приближения апокалиптических событий, что обезоружит их в тот момент, когда действительно потребуется исповедать Христа до самой мученической смерти, согласно книге Откровения (гл. 13-14).
Итак, наблюдаемый нами процесс глобализации раскрывается в двух основных направлениях: в религиозном (вероучительном) и техническом.
В вероучительном плане глобализация раскрывается как экуменизм, попирающий самый дух и уставы Церкви, а в техническом плане глобализация предстаёт в виде тотальной идентификации людей с помощью электронных устройств. С подобной ситуацией человечество столкнулось впервые, никакие империи прошлого не могли охватить всепланетарный масштаб. Всё это позволяет говорить о наблюдаемом уже сейчас процессе глобализации как о подготовке царства антихриста, как и описано в книге Откровения. Из этого положения должно проистекать всё христианское отношение к данному вопросу. Никогда еще Церковь не была так близка к апокалиптическим событиям, а потому нужно активизировать исследование современных событий в согласии со святоотеческим учением, и каждое рассуждение должно быть тщательно рассмотрено.
Никакие внешние общественные вопросы не могут быть разрешены, если прежде мы не решим наши внутрицерковные вопросы. На примере библейского описания истории богоизбранного народа мы видим, что все бедствия Господь посылал им за отступления от веры отцов, а благоденствие было наградой за сохранение божественного учения.
Основываясь на принципе соборности, выраженном в утверждении Окружного Послания Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам от 6 мая 1848 г., подписанного 4-мя Восточными Патриархами и епископатом, что «…у нас ни патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело Церкви, т. е. самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцов его», необходимо довести до сведения широких масс клириков и мирян о сути произведённых изменений в уставе РПЦ, а также разъяснить тот факт, что церковный народ имеет право не принимать решения священноначалия, несогласные с преданием Церкви, расходящиеся с самой сутью церковной жизни и церковного домостроительства. А именно, в данном конкретном случае, необходимо отказаться принимать решения Архиерейского Собора РПЦ, бывшего 2-5 февраля 2013 года, по поводу изменения Устава РПЦ и по поводу документа «Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных».
Отказ, по своей сути являясь официальным церковным документом, должен быть осуществлён в виде решения приходского или монастырского собрания с принятием соответствующего обращения по адресу правящего архиерея, с копиями в вышестоящие церковные инстанции. Не исключены, конечно, и частные подобные обращения от общественных организаций или отдельных групп клириков, монахов и мирян, доказывающие живость и действенность Слова Божия в каждом из членов Церкви.
Необходимо осознать, что оздоровление церковной жизни зависит от усилия каждого из нас — усилия, претворённого в действие, зависящее только от нас самих. Назрела необходимость пересмотра решений Архиерейского Собора Русской Православной Церкви в согласии с истиной Христовой и осуществленном в духе соборности. В данных обстоятельствах мы вынуждены действовать, как требует от нас Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, по примеру святых отцов воинствующая за истину Христову.
