"ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МИРЫ, ИЛИ РАЗГОВОР ПО ДУШАМ"

Часть 1. О России.

Глава 1

Светало. В каждый угол, проникая, солнечный свет слизывал пасмурные краски уходящей ночи. Как добросовестный дворник, солнце, выметало сонливость и покой, делая комнату лёгкой, безграничной. Бодрящие звуки наполняли жилое пространство. Всё вокруг оживлялось. Волнистый сине-белый попутай Захар вытянул лапку, перепрыгнул на соседнюю перекладину и громко прокричал: «Доброе утро, последний герой. Накрывай на стол. Есть хочу. Меня зовут Захар Захарыч», - и с шумом спикировал к кормушке. Большая зелёная муха, прожужжав, села на перекидной календарь, на верхнюю часть двойки. Потом она перелетела на соседнюю двойку, а от неё ринулась к кровати...
«Сейчас пережарку сделаю и пойду очередь занимать. А то вчерась молока не досталось...» -бормотала себе под нос, седовласая, худощавая, 62 лет, баба Клава. Она передвигалась от плиты к холодильнику легко и быстро. В движениях не было суеты и импульсивности. Ничего лишнего, необдуманного, а лишь точность, уверенность и рациональность! Каждый день она демонстрировала свое мастерство, накопленное годами на тесной, уютной кухне. Запахло щами. Попробовав на вкус свой «шедевр», Баба Клава улыбнулась, выключила газ и вышла во двор. На улице чирикали воробьи, жужжали пчелы, жуки. Женщина подошла к небольшой очереди. Поздоровалась. Завязался разговор. Пожилой, полный мужчина в белой кепке возмущался по поводу очередного повышения цен на продукты и квартплату. «В «Комсомолке» читали? - обращался он к очереди, -Опять бензин дорожает. Там пишут, что разговоры по телефону платными хотят сделать...». Забурлила очередь, как в системе сообщающихся сосудов. Хаили депутатов: все беды валили на них. «Да, гнать их всех надо, этих дармоедов-депутатов! Они только и думают, как народ обобрать, да свои карманы набить...» -возмущалась средних лет женщина. У нее была пышная грудь, красивые глаза. Пламенную речь свою она сопровождала выразительными жестами. «Как жить-то будем? - вопрошала она у таких же, как и она, обманутых, униженных, оскорбленных множество раз, людей. - Обворовали дачу, зарплату мужу опять задерживают, уже на месяц. А у меня двое...».С обсуждения антинародной государственной политики, а, именно, такой вердикт вынесла очередь и заботливому правительству, и сердобольным депутатам, и всезнающему президенту, логике следуя, люди стали рассказывать о своих личных проблемах. Подъехала машина с молоком. И страсти поубавились.
Солнце появилось из-за соседней высотки. Новый день начинался как всегда шумно, суетливо. С той лишь разницей, что не было на улицах подрастающего поколения, готового влиться в круговерть буйного житейского моря. Ему было не до этого. Досматривая последние сны, оно накапливало силы для главного события в их жизни...

Муха, как бы читая по буквам, проползла по «И», «Ю». Затем задержалась на «Н» и, сделала круг над «Я». Опять стала «читать», но только уже в обратном порядке: от «Я» к «И». Баба Клава, вернувшись с двумя пластмассовыми бутылками молока, и, поставив их на кухонный стол, направилась в комнату, в которой спал внук. Зазвонил будильник. Муха перелетела к форточке. Тонкое одеяло метнулось вверх. Вслед за ним - руки. На мгновение они задержались в воздухе и опустились на подушку за головой. Из-под одеяла показались ноги. Глаза посмотрели на потолок, потом на солнце и тополиную ветку за окном. Тихий, сонный голос провозгласил: «Доброе утро, последний герой...». В комнату вошла баба Клава и, выключив дребезжащий будильник, утвердительно спросила: «А, ты уже проснулся?» Потом, как бы вспомнив что-то важное, прошла на кухню. Захар Захарыч, сидя на жердочке, встретил ее требовательной фразой:
-   Учи уроки! Учи таблицу! На что женщина ответила:
- Эт, ты, Алиске скажи, а я отучила свое.
- Привет! Накрывай на стол! Есть хочу! Захар хороший! Захар хороший! - не унимался попугай.
После этого он, как бы потерял интерес к своему собеседнику и слетел на дно клетки, где занялся своими «птичьими» делами.
Потянувшись,   юноша   встал,   заправил   кровать   и подошел   к   окну.   На   душе   радостно   и   тревожно одновременно. Оно и понятно, - сегодня  выпускной вечер...
«Прощай, Школа!» - традиционно скажет в эти дни подрастающее поколение. «Прощай, беззаботное озорное, незабываемое Детство!» - ностальгически защемит и в сердце двоечника, и в душе медалиста. Грустно все это, хоть и много цветов, и торжественно. Не видно дороги - скрывает ее туман. Куда идти? Что там впереди? Расставание и неизвестность. Неопытность и ответственность. Рушится, как домик из картона, твой, такой родной, мир. Закрутит всех вихрь эмоций, возвышенных чувств и откровений. Много цветов и веселье большое. Да, вот только сегодня начинается «Завтра»!.. Но со сцены вечерней, раздувая пламя свечей, трубя во все трубы; трезвоном, прозвучит, прокричит, пробирая до слез, - «Здр-а-а-вствуй, Ж-и-и-и-зньП!» А в каждом юном сердце зверек проснется, и будет твердить:
- Я - взрослый. Я ~ взрослый...
А можно ли   16 - летнего юношу наградить этим самым орденом «Взрослый»?
-   Он  еще  ребенок.   У   него  нет  опыта,  -  говорят умудренные мужи.
А зверек не сдается:
-  Есть опыт. Маленький, не обремененный годами, но все же - опыт.
-  Он - «в омут с головой...». Он безответственен, - не унимаются те, кто на ошибках «научился».
Зверек задиристый. Постоять за себя умеет: -   А  вы доверяйте больше, тогда    и альфу и омегу увидите.
Необъяснимо откуда, раздался спокойный, голос доброжелателя:
Верь! Взойдет она, звезда истинного счастья и поведет тебя туда, где света много. За ней иди, к людям... Сил ты полон. Есть Надежда у тебя. Как с посохом с нею шагай.
-   Кто ты?  Не уж-то  не  знаешь,  что  Любовь  выше Надежды? - делая вид, что впервые слышат этот голос, недоумевали мастера философии.
-   Надежда  -  это   вера   в   Любовь.   Это   -   броня, охраняющая в пути. Это - шанс достичь бессмертия. А вы потеряли посох свой, погас ваш огонь. И сбились с пути вы... Устами своими, младенец говорит вам об этом, а вы - глухи, - мудрецам ответило пространство.
-   Но, Любовь все же выше и Веры, и Надежды, - упрямились учителя.
-- Да, главнее. И умирает она первой. Любовь надо беречь, а, вы, не учите этому... - откуда-то издалека, ответил неведомый голос.
«Надо забрать костюм из ателье в 10.00., потом...», -прокрутил свою программу на день вступающий сегодня во взрослую жизнь.
Семья в полном составе собралась на кухне: глава семьи - Сергей Сергеевич Миронов, его жена - Нина Валерьевна, знакомые уже нам, баба Клава - теща Сергея Сергеевича и центральная фигура дня - Матвей, «без пяти минут» выпускник средней школы. Между папой и мамой, ковыряясь в тарелке с борщом, сидела восьмилетняя Алиска. Дома ее спрашивают постоянно: «Алиса, как дела в стране чудес?» Возмущалась девочка, говорила, что вовсе она не из страны Чудес, а их, мамы и папы дочка, и, что в России живет она, в городе Счастье. За подобные проделки домашних она не любила свое имя. Была и еще одна причина веская, чтобы родителей упрекать, что из миллиона имен они именно это выбрали. Анька, Юлька и Светка, подружки по двору, называли ее «лисой Алисой», или просто «Лиса». Настроение в это утро у нее пакостным было. Еще бы, - не замечал ее никто. Только и было слышно: «Матвей, Матвей...», «Мотя, Мотенька, сынок...».
Вообще, она очень сильно любила своего брата, гордилась им. В этом году он занял I место на городской олимпиаде по биологии и II - по географии. Его показывали по областному телевидению.              Дело в
том, что Матвей учился не в обычном классе, а в художественно - эстетическом, в группе «прикладников». В школе существовало два таких профильных класса: 10А и ПА. Все называли их «дизайнерскими», а учащихся этих классов -дизайнерами. Хотя, по утверждению Николая Николаевича Задумчивого, их основателя и куратора, это не совсем верно. Так вот, как раз во время выпускных экзаменов, телевидение снимало передачу об этих классах, о детском творчестве и интересных разработках в области дизайна. Матвей со своими одноклассниками,   как   говорят   подростки,   тогда   и «засветился» на голубых экранах. А в прошлом году Алиса своих подруг водила во дворец Спорта на выставку декоративно - прикладного искусства, где, в числе прочих, работы и ее брата красовались. Без сомнения, у Алисы имелись все основания гордиться им.
Быстро позавтракав, Сергей Сергеевич поцеловал жену, поблагодарил тещу за вкусные блинчики со сметаной, погладил по голове дочь и, с обещанием: быть вовремя дома, ушел на работу.
Суета заиграла на скрипке монотонную, старинную, но знакомую всем, мелодию... Даша посмотрела на часы, - без пятнадцати четыре. Она сидела у подъезда и явно нервничала. «Ну, где же Настя? Мы же опоздаем в парикмахерскую», - произнесла вслух девушка. Снова глянула на часы. Когда вышла подруга, стрелка показывала 16.05. Почти не разговаривая, мчались они в салон красоты.
Девочки учились в параллельных классах. Даша Морозова - в 11 А, а Настя Другач- в 11Б. Дружили они уже лет 10. А именно столько прошло времени, когда стали заселять новый дом. Престижный район, остановка троллейбуса рядом. И двор теперь утопает в зелени. Просто, после 9 класса, обдумав объявление из газеты о приеме выпускников 9-х классов в художественно - эстетический класс, семья Даши единодушно приняла решение о продолжении обучения в профильном классе. Ведь не зря же она училась четыре года в «художке». По примеру своей подруги и Настя подала заявление, но только в гуманитарный. Так и ездили они два года по одной дороге, в одну сторону, за знаниями.

... Она стояла как под гипнозом, неподвижно. С ужасом и паникой, в глазах, в каждой клеточке напряженного, красивого лица. С ветром, запутавшимся в ее длинных волосах. Мысли вихрем налетели, память всколыхнули: "Мама, папа, бабушка... Андрей... Жизнь.. .Смерть.. .Я — молода и не хочу умирать..."
Вдруг все изменило направление движения: «Господи, помоги! Помоги!.. Я не сдамся! Нет!» Зашевелились кисти; руки сжались в локтях и ладони двинулись навстречу мчавшейся грузовой машине, появившейся неожиданно из-за поворота. Красивые гордые ноги, как два разумных существа, как грациозные лани, почуяв приближающуюся опасность, несли ее прочь от рокового места.... На тротуар, на островок безопасности, куда угодно; хоть на край земли, но от беды... Дарья стояла на другой стороне дороги и с недоумением смотрела на остановившийся грузовик, на водителя, опустившего голову на руль. Ветер с укором и свежестью дул в лицо, лохматил волосы, трепал блузку и юбку.... В голове - пустота, темнота. В ушах - безмолвие. Девушка - вне действительности, вне реальности, в стороне. Нет, мир обходит стороной, ту, которой повезло.... Она стояла в одной туфельке. Вторая застряла в решетке от сточной ямы. Даша сразу не почувствовала, что идет в одной туфле. И сделала еще два шага, прежде чем почувствовала раскаленный асфальт. Из шока ее вывела подошедшая, Настя. Она протянула ей туфлю, помогла обуть и тихо спросила «Ты, как?» «Слава Богу! Все в порядке. Мы опаздываем в парикмахерскую. Пошли». В салоне красоты, Дашу, как будто прорвало, -эмоции вырвались настоящим рыданием. Лариса, дамский мастер, знакомая Насти, лет 27,приложила столько сил и опыта, чтобы успокоить клиентку, что, не ожидала быстрой развязки. Вытирая слезы, девушка, вдруг спросила:
- А у тебя так было? Ну, чтобы вся твоя жизнь пролетела перед тобой в одно мгновенье? И родные, и твой любимый парень... Я даже к богу обратилась за помощью.
Лариса задумалась на минуту7, будто впала в сон. И рассказала присутствующим, как прошлой зимой, подросток, пытаясь вырвать у нее сумку, нанес ей удар ножом в живот.... Тема оказалась настолько актуальной, что в разговор вступили почти все клиенты. Кто-то рассказал про ночное нападение. Молодой парень, тоже оканчивающий школу, «с вывеской на лбу» - «интеллектуал», сидя нога на ногу, пытался приписать грехи, совершаемые молодежью, правительству и чиновникам. Он аргументировал это слабой, формальной молодежной и социальной политикой в нашей стране. Но женщина в брюках, на вид лет сорока, возразила столь веско, что воцарилась пауза:
-  Наши беды от того, что мы убили Любовь в нашем сознании, как высшую духовную силу. Мы не верим в Любовь, хоть и говорим о ней. А без нее мы постепенно теряем свое человеческое лицо.
- Вы ошибаетесь, - стал защищаться «интеллектуал».
-   Ваше  заблуждение,  юноша,  как  и  большей части молодых людей, заключается в том, что вы не знаете, что такое любовь в самом высоком и глубоком смысле. Сегодня любовь отождествляют с сексом. А любовью нельзя, как сейчас говорят, «заниматься». Любовь -понятие    нравственное,    духовное,    но    ни    как    не физиологическое.   Это   -   особое   состояние   души, возвышенное чувство, а не естественный зов плоти. Я не понимаю, кто делает нашу жизнь тусклой, а   мир жестоким, - недоумевала дама в брюках.
-  А его никто не делает жестоким, - возразила, уже окончательно пришедшая в себя, Даша. — Это мы сами такие. Воспитание, если хотите.
-  Я просто убеждена, что навязанная нам переоценка ценностей,     делает     нас     слепыми,     глухими     и озлобленными, и, в конце концов, превратит в жи-вот-ных, - протянула средних лет женщина. - Не осознавая, что такое Любовь, отвергая Ее, мы отдаляемся от Бога.  А, именно эти два слова равны. Бог и есть Любовь.... Подумайте на досуге.
Юноша хотел что—то сказать в ответ, но к нему подошла девушка и они, тихо перекидываясь репликами, вышли на улицу. Остановившись у березы, что украшала вход в здание, и игриво шелестела своей листвой, задумчиво произнесла:
- А ведь женщина права...
- Ты о чем? - слукавил он.
Зато девушка все поняла. Она медленно освободила свою руку, перевесила сумку на другое плечо и поправила роскошные волосы. И уже на ходу ответила:
-  Все о том же. Сам понимаешь...

"Параллельные миры, или разговор по душам"

Часть 1. О России.

Глава 3.

Глава III. Школьный выпускной вечер.

1

Матвей стоял у остановки троллейбуса, что около кинотеатра, ждал Настю и Дашу. Он дружил с Дашей, и не хотел появляться в школе без нее. Зная, что подруги
-  «не разлей вода», был уверен, что приедут они, как всегда вместе. «Пейте, дети молоко. Будете здоровы», -прочитал   он   на   остановившемся,         разрисованном рекламой,   троллейбусе.   Когда   он   отъехал,   Матвей увидел,       знакомую       каждому      счастливцу,       на   противоположном остановке, здании, надпись: «Счастье - город Будущего! Город сбывающихся мечтаний!»
Легкими прикосновениями рук, Ветер ласкал юношу по шевелюре, распахивал полы костюма. Веткой тополь махал кому-то за его спиной.
«Город сбывающихся мечтаний...» - проговорил про себя Матвей. «Интересно, чьих мечтаний? Сбылись ли они у кого-нибудь? А какая мечта у меня? - размышлял он. - Я хочу побывать в Индии, хочу стать дизайнером или программистом. Иметь хорошую работу. Чтобы никто не болел. И Даша, чтобы поступила на геофак. Моя мечта быть счастливым! - при этих мыслях юноша заулыбайся. - Ведь нам, счастливцам, сам бог велел быть счастливыми. Почему же все-таки так назвали наш город? Наверно, тот, кто дан ему такое название был большим романтиком. А может, мода тогда была на все радужное. Ведь есть же где-то на востоке небольшой городишко Радость. И Солнечный есть...»
Смеясь и что-то, рассказывая, перебивая друг друга, из троллейбуса выпорхнули девушки. Матвей приветственно помахал им и двинулся навстречу.  На подступах к зданию школы выстраивались машины. У входа образовывались небольшие группы родителей. Каждое объединение представляло собой либо знакомых, либо соседей. Реже сослуживцев. Они обменивались новостями, обсуждали хлопотливость и суету дня, вспоминали свои выпускные вечера. Кто-то  восторгался своим сыном, сетовал на чрезмерную самостоятельность детей. Некоторые пытались шутить, рассказывать анекдоты. Впрочем, несколько пар и одиноко стоящих мужчин или женщин, держались особняком. Скорее всего, это те родители, которые редко посещали школу, и не был знаком с основной родительской массой. Были среди них и просто не разговорчивые, замкнутые. Конечно, не все папы и мамы поспешили запечатлеть важное событие, поддержать своим присутствием детей в столь волнующий момент в их жизни. Школьники, как полноправные хозяева положения и места, всем видом своим, показывая самостоятельность, деловито заходили в ставшее родным, помещение. Некоторые девицы нервничали из-за задержки «своих» парней. Они часто выскакивали на крыльцо и, всматриваясь в пестрое людское скопление, искали их. При этом бессознательно грызли ногти, или загибали пальцы на вспотевших ладонях.
-  Люд, ты что волнуешься? Твои пришли? — участливо спросил Матвей у девушки из параллельного класса, пропуская вперед Настю и Дашу.
- Мои здесь. Макс задерживается, - ответила она.
- Смотри, да вон он у ивы, С Мишкой и Петром курит. Видеокамеру демонстрирует.
Людмила, как бы на крыльях, упорхнула от собеседника.
«Людмила Алексеевна!!!» - вырвался из холла на улицу дружный возглас. Девушки окружили своего любимого   классного   руководителя.   Они   наполнили  атмосферу комплементами. Благодарность и любовь, уважение и симпатия выражались в улыбках, поцелуях.... На них заворожено смотрели, и тоже улыбались коллеги, и «стар и млад».
-  Девочки! Зовите нашу мужскую половину и наверх, -скомандовала     30-летняя  учительница  литературы и русского языка.
-  Даша, Маша, Ксюша, Саша поднимайтесь в актовый зал,   -   громко   приглашал  своих   питомцев   Николай Николаевич.
-   Миша,   где   наши   мальчики?   -      раздавалось   по соседству.
Большая школьная семья напоминала в этот момент пчелиный рой, пенящееся у скалистого берега море. Гул, смех, стук каблуков, дым сигарет, аплодисменты, похлопыванье по плечу — это была первая волна эмоций, вестник приближения торжественной, официальной части...

2

«Камчатку» очень плотно заполнили родственники и друзья. Выпускники с классными руководителями занимали ряды справа от прохода. Слева перешептывались учителя-предметники. Вспыхивали фотоаппараты,         жужжали                видеокамеры....
Произносились пожелания, давались советы, делались
прогнозы__      Девушки      и      юноши      поочередно
поднимались на украшенную всевозможной декорацией сцену за «приглашением во взрослую Жизнь».
Ну, походка у Герасименко... Ну, коленца выбрасывает...   Мне  всегда весело  становится  когда вижу его, - шептались на первом ряду Мария Николаевна с Зоей Алексеевной.
- Это у них наследственное. Папа также ходит.
- А этого ушастого я запомню надолго.
- Это ты о ком?
За аттестатом, под аккомпанемент приветственных криков зала, вышел документально именуемый Волков Дмитрий Леонидович из ПА, а в миру - «Ушастый», «Ушастик», «Лопоухий», иногда просто
«Лопух». «Слоник», так звала Диму его «Первая Любовь», был всеобщим любимцем, центром внимания, источником приколов и идей, «Весельчаки не унывают, лишь грустят в минуты одиночества», - говорил он возлюбленной. Волков, действительно, был абсолютным «ушиным» рекордсменом в школе. Когда Николай Николаевич выдал ему аттестат и вручил грамоту по успешному освоению учебного материала, Волков повернулся к присутствующим и с улыбкой от уха до уха, с чувством победы, гордости и счастья, помахал рукой. Реакция зала была бурной: аплодисменты, свисты, крики, летающие воздушные шары.... Вторая волна эмоций, напоминала цунами, готовая поглотить побережье.
Внезапно свет погас. Тишина наступила через минуту - две. Волшебные звуки скрипки, огонь таинственный свечей и голос женский нежный, раздающийся со сцены не оставили и следа от разбушевавшихся оваций. Пела девушка балладу. А Задумчивость    по    залу    бродила,    всматриваясь    в серьезные,     сосредоточенные         лица     подростков
поглощенных рассказом о Любви. И когда скрипка слушала тишину, пламя белых свечей растворилось в темноте. В зале зашептались.
-  Даша, что случилось? - спросила Ольга Степановна, завуч организатор.
Я не могу, - чуть не плача ответила расчувствовавшаяся девушка.
Так неожиданно накатилась третья эмоциональная волна... Кто-то захлопал для поддержки выступающей, вероятно из учительской среды. Неважно кто, но так часто реагирует публика на заминки и случайности. И, когда включили свет, аплодировали уже все. Ольга Степановна махнула кому-то рукой и подошла к микрофону:
- Уважаемые выпускники! Говорят, что друзья познаются не только в трудный час. У нас с вами много друзей. И я с удовольствием приглашаю на сцену тех, кто, как и вы стоял на этой сцене, прощался со школой, получал «путевку в жизнь», но четверть века назад. Прошу на сцену!
И Ольга Степановна стала представлять гостей:
-   Сергей   Сергеевич   Миронов.   Известная   в   школе фамилия.    Ольга   Яковлевна   Даринская,    Александр Федорович      Буланов,       Анастасия      Валентиновна Меркулова....
Дяди и тети, всего человек 8, стояли полукругом, улыбались, здоровались друг с другом, обнимались. Сергей Сергеевич, не теряя времени, проверял гитару, перебирая струны.
- Вам, я думаю, есть, что сказать выпускникам 2000 года...
-Да, - выступила вперед Ольга Яковлевна. Когда-то она и Саша Буланов составляли прекрасную танцевальную пару и отстаивали честь школы на всевозможных соревнованиях по бальным танцам. - Дорогие выпускники! Когда мы оканчивали школу, большинство из нас были комсомольцами. Я обратила внимание, что отдельных учеников вы приветствовали очень бурно. С радостью приглашаю на сцену нашего комсорга школы, которого 25 лет назад на этой сцене также дружно встречали, как и сегодня. Николай Николаевич, присоединяйтесь к нам.
.. .Веселая детская песня околдовала публику. Казалось, что     пели   и   стены,  и  пол   с   потолком,   и   шары, перепрыгивающие через ряды:
«Вместе весело шагать по просторам,
по просторам. И, конечно, припевать лучше хором,
лучше хором...»
После долгих аплодисментов, Ольга Яковлевна подошла к микрофону и обратилась к выпускникам:
- Дорогие выпускники! На этой сцене каждый год меняются актеры, и декорация становится интереснее. Но пьеса - та же: «Прощай, школа!», о нашем детстве и юности. Мы все вместе, и каждый в отдельности, пишем и играем ее. Здесь наши тайны, мечты и любовь. После небольшой паузы она добавила:
- Берегите школьную дружбу. А когда будете рассказывать о школе своим детям, не вспоминайте плохое. Иначе, страницы, написанные ими, наполнены будут грустью, а может и ненавистью,..

Параллельные миры, или разговор по душам.

Часть 1. О России.

ГЛАВА V. Вечер в кафе "Три желания".

1
-  Уважаемые родители! Уважаемые учителя!  Милые мои... 11А! Сегодня мы все стали немного взрослее, сегодня мы все прощаемся со школой. - такими словами открывал   выпускной   вечер  Николай  Николаевич.
-Эмоции переполняют меня. Я также волнуюсь, как и вы. Не думал я, что снова окажусь в такой же ситуации, как и вы. Впереди у нас - Неизвестность, Планы, Надежды, Мечты. Нам грустно, немного тревожно и, в тоже время радостно. Вы чувствуете себя взрослыми? - обратился он к своим выпускникам.
- Мы уже не дети, выкрикнул кто-то из юношей.
-  Да, да! Конечно! - раздавалось со стороны "уже не детей".
-  Вот и я опять чувствую себя взрослым, - продолжил классный  руководитель.  -  Это   чувство  приходит  в ответственный момент, когда самому надо принимать решение, брать ответственность на себя. Наше время пришло. Вы начинаете свою жизнь с чистого листа, и я строю свою жизнь заново. Сходство ситуаций придает некую пикантность нашему торжеству. Это долго будет помниться.
Николай Николаевич вышел из-за стола и направился к тем, кому были обращены его слова. Раздались крики восторга. Подойдя к ним, он продолжил:
-  Я люблю вас как учитель, отец, человек. Я всегда буду помнить о вас - моем последнем  выпуске. Удачи вам! Не отзывайтесь плохо о школе в присутствии детей. Вспоминайте только хорошее. Эмоциональная память -вещь  серьезная,  помните  об этом.  За вас,  за  ваше терпение, мужество и счастье!..

Николай Николаевич по натуре - сентиментальный человек. Не так планировал он проститься со своим классом. Он хотел предостеречь своих "детишек" от ошибок. А получилось как у поэта: "И каждый раз на век прощайтесь, хотя уходите на миг..." Но, так или иначе, а вечер получился теплым и веселым. И Искренность была на нем желанной гостьей.... Летняя ночь ласкала обнаженные плечи и шею с золотой каплей-кулоном с буквой "V " в середине, нежно прижимала вечернее платье к телу так, что подчеркивала красоту линий, пластичность форм…
Звезды отражались в ее счастливых глазах. Николай Николаевич обнял жену и закурил. Валерия Михайловна хотела что-то сказать, но в это время из поющего и сверкающего огнями, кафе, смеясь и восторгаясь всем, что подарила им ночь Мечтаний и Надежд, выпорхнули на улицу Даша Морозова, Настя Другач, Тамара Амбарцумян и Катерина Петренко. Они подошли к учителям и стали делиться впечатлениями:
-  Да, это, действительно, запомнится на всю жизнь. Детям своим обязательно расскажу об этом вечере. Никогда не думала, что с родителями может быть так интересно,   весело,   без   напряжения.   Я   поняла,   что абсолютно не знала их. Но очень, очень их люблю, -выпалила на одном дыхании Настя. Она с нежностью протянула зеленый шарик, накаченный гелием, Валерии Михайловне и воскликнула:
- Вы такая красивая и таинственная...
-    Вообще,   Вы   -   замечательная   пара.   Вами   все восхищаются, - добавила блондинка Катя.
- С Вами спокойно, тепло ... - откровенничала Настя.
-  Девочки, а как вы думаете:  Земля, действительно круглая? - меняя тему  разговора, ошеломил  своим вопросом Николай Николаевич.

Валерия Михайловна с любопытством посмотрела на мужа,  заулыбалась,  а про  себя  подумала:  "Скучать  никогда не дает". У Даши перехватило дыхание, и она закашляла. Потом рассмеялась и сделала заключение:
- Я же говорила вам, что с ними интересно, потому что они - бездонны. Помните, как точно охарактеризовал их Яшка из 9Б: "Такая строгая и серьезная внешне, она изливает столько юмора, что забываешь, что это она. А его не поймешь: шутит он, или говорит  всерьез. Весел сейчас, или строг? С ними интересно". Вот и сейчас, как вас понимать, Николай Николаевич?
-  Конечно, круглая. Я в этом уверена, - поспешила Петренко.

- Замечательно! Вот так же, Вы, должны быть уверенны, в необходимости бороться со стандартным мышлением, и развития творческого мышления, то есть умения мобилизовать все средства интеллектуального процесса:  ассоциации и образы, логику и анализ. Знаете, почему это важно? - Это - защита от зомбирования, программирования, оболванивания и лени. Это - путь к Гармонии души и тела, дверь, открытая в живую, интересную Жизнь. Возможность хоть чуть-чуть приблизиться к Богу... Не забывайте про наши исследования в этой области. Круглая Земля - это Стандарт, ложь. Она же имеет форму неправильного эллипсоида.
-  Что же мы будем делать без Вас? - спросила Тамара.
-  Идти дальше, смотреть глубже и всегда стремиться к Любви и Истине.   Действовать всегда по совести, а не по принципу «выгодно - не выгодно».
-  Николай Николаевич, почитайте свои стихи, - как бы напоследок попросила Морозова.  - Нет, милые мои. Нам пора, нас ждут там....
- Ну, пожалуйста, - присоединилась Другач.
Жена    сжала    руку    супруга.    Без    интонации, монотонно он начал:
«Водки стакан. Хлеба кусок.
Горькая жизнь, как горький глоток.
Смерти не радуйся.
Жизни возрадуйся!
Кто верует в смерть, тот - живой труп.
Кто Жизнь поет,
Тот счастье пьет
Из ало-нежных губ».

После небольшой паузы он продолжил:
- Ну, а это о вечной борьбе между добром и злом:

«Трудно быть честным, справедливым.
Их чаще других бьют.
Кто-то должен быть неукротимым,
Даже, если берег крут...»

А этот пусть будет вам напутствием:

« Время летит, листая книгу.
Что на следующей странице?
Прислушиваемся к стуку, к крику....
Смахивая печаль с ресницы.
У каждого книга - своя.
И объем, и содержанье.
У одних - интересна, тяжела.
У других - с лошадиным ржаньем....
Читай, ее не спеша! С раздумьем!
Слога чрез сердце пропуская.
Так, мы, приобретаем разуменье:
Что - Время? И, что - жизнь моя?»

В сердца Раздумье снизошло .... Учителя обняли девушек, и все вернулись в мир друзей и Стинга, поющего за час до рассвета....

3

Кто-то танцевал, импровизировал, погрузившись в звуки музыки. Не только дети, но и их родители. Кто-то ел мороженое и пил кофе. Официанты, молодые парни и охранники в штатском о чем-то негромко разговаривали в нескольких метрах от бара, у окна. Около бармена висел телевизор. Рядом, за круглым столиком сидел полный мужчина, лет тридцати пяти, и смотрел евроспорт. На столе стояла недопитая чашка чая.
-  Он у вас всегда так? - спросил один из официантов. Ни  моргнул, ни кашлянул. Четвертый  час смотрит, бедолага.
-  Тимофеич у нас - уникально-неповторимая личность. Этот феномен необъясним. В прошлый раз, на свадьбе, семь  часов   вот так  же  просидел.   Он  говорит,  что чувствует, когда все будет хорошо, спокойно, а когда руками предстоит помахать. Между прочим, интуиция его еще ни разу не подвела.  - Я сначала думал, что он того.... А сейчас только с ним стараюсь на дежурства ходить, - добавил сослуживец Тимофеича.
-    Прямо,   как   ясновидящий,   -   подытожил   другой официант, прикуривая сигарету.
-    Да нет, обычный. Просто он умеет слышать свое сердце,   -   опроверг  домыслы  о   сверхъестественном собеседник.
К супругам Задумчивым подошел Сергей Сергеевич и предложил им присоединиться к компании родителей и учителей, устроившихся в конце длинного стола. Выпив по рюмочке, единодушно признали вечер чудесным. Волков, папа "Слоника", пытался пошутить один раз, затем другой и его усилия, чуть было, не увенчались успехом. Но тут Ирина Сергеевна, извинившись, полюбопытствовала:

- Коль, ты меня прости, но все-таки скажи, как тебе это могло прийти в голову?
- Никогда не думал, что дети изменят всю мою жизнь, - начал    свою    исповедь    классный    руководитель    в присутствии Внимания. - Ирин, ты же помнишь Софью Скрипачик, в прошлом году закончила школу? Так вот, эта озорная и жизнерадостная Софья, год назад сказала, что мне надо уезжать и "раскрыла карты" как это можно сделать. Тогда-то я и  принял это    решение:  ехать. Представляете, Израиль станет четырнадцатой страной, по которой я буду ходить. Кстати, ближневосточный воздух  очень чистый  и  насыщен  ароматами  сосен, кедров, гор и пустынь. Наш вобрал в себя эфиры степей и влагу Волги. Приятные запахи и там, и у нас. А вот,  когда я в первый раз попал в сказочную Венецию, думал умру от рыбной вони...
-  Не знаю, как он, а я бы точно померла бы, - вставила Валерия Михайловна.
-   Николай  Николаевич,  почему же  все-таки Вы не уехали сразу же? - спросила Другач.
-  Не все ж, такие как он. Меня надо было убеждать год,-   рассмеялась   Задумчивая.   -   Пылинки   надо   мной обещал отсекать на лету.

Вдоволь насмеявшись, вспомнили про своих чад. На городском троне во всей своей красе восседал Рассвет. И не было мгновения чудеснее для юношей и девушек, чем чувство обновления. А для кого-то, может и чувство перерождения. И тот, кто переживал все это, того Эйфория увлекла на набережную.
Не все пошли к реке. Большинство родителей и учителей разъехалось по домам. Волковы шли впереди, возглавляя шествие. Мироновы о чем-то разговаривали с Матвеем, Дашей, Настей и их друзьями. Наиболее многочисленная группа находилась между Волковыми и Мироновыми. Оттуда раздавалось пение и смех. Димка-Лопух умело "дирижировал" своим "хором". Последними были Морозовы и Задумчивые. Не смотря на бессонную ночь и усталость, все излучали радость, бодрость и душевную теплоту. Они стали роднее. Им казалось, что они знают друг друга миллион лет.

Эта ночь, среди множества подобных ритуальных мероприятий, воистину была сказочной, настоящим чудом. Еще бы! Не было пьяных подростков, и, соответственно, драк. Из "местных" никто не пытался  ворваться в эту сказку и вызвать, тем самым, Эмоциональный шторм, со всеми вытекающими последствиями. И в этом была заслуга всех: и тех, кто писал сценарий, и тех, кто его претворил в успешную премьеру. А ведь традиция выпускных вечеров, в последнее десятилетие, все чаще окрашивается в раз-дра-жа-ю-щи-е психику, тона. Были случаи, и не мало, когда злая рука добавляла в сию палитру свой любимый цвет - Красный.... Самый мощный, по своему воздействию, цвет. Ибо он, как пламя, молниеносно воспаляет мозги. И, как в цепной реакции, совершает эмоциональный переворот, а затем, бросает нас, словно снаряд смертоносный и неразборчивый, на амбразуру .... А еще случается, что злодейка краской черной мазанет разок другой и вселит нигилизм, разочарование, уныние ....

.... Через день, в подтверждение этой печальной тенденции, Николай Николаевич, узнал, что на выпускном вечере ИГ была побита посуда, троих унесли, потому что сами не могли уже передвигаться, присутствовали "страждущие и сочувствующие". И, что самое главное, из взрослых были только классный руководитель и пять родителей, да и эти папы и мамы, забрав своих детей, через два часа после начала банкета, покинули это "красивое" мероприятие. Но все бы ничего. Можно закрыть глаза на многое. Но только не на трагедию 11 Г: ни один из опрошенных не был очарован этой волшебной ночью. "Гэшники", как и все в тот день, ожидали чуда, а его не было. Они хотели разделить свои радости и тревоги с кем-то из взрослых,  а не с кем было. Не достаточно прозвучало слов утешения и теплых слов в их адрес. Они нуждались в благословении искреннем, и не получили. Не присутствовала и Любовь. Трагедия в том, что они, остались одни. Без должного внимания...Печально все это! Но горький опыт Равнодушия они получили сполна. И со стороны родителей, и от учителей, и от чиновников.

Обо всем этом говорили Морозовы и Задумчивые. Серьезно и спокойно. Они сошлись на том, что спасение молодежи от растления и безсмысленного прожигания своей жизни возможно только при возвращении Любви, Искренности и Истины в наше общенациональное, общенародное сознание. Человек должен стать патриотом этих сокровенных духовно-нравственных понятий, быть их хранителем и защитником от злого, умышленного искажения и отрицания. Нравственность и Духовность должны стать главным законом жизни народа, фундаментом возрождения страны, главным мативом наших поступков и действий. Молодые должны стать патриотами не собственного обогащения, карьеры и удовольствий, а родного Отечества.... Говорили и понимали, как узок тот единственный мост над бездной безумия и безсмыслицы, по которому надо пройти Русской Земле....
В этот момент, Антон Иванович Морозов, выразил свое одобрение предстоящей перемены в жизни Задумчивых, добавив:
- если бы у нас была возможность, мы тоже уехали бы, не сожалея ни о чем.   Конечно, мы в первую очередь  думаем о детях. Но и сами еще — молоды. Годы уходят, а так хочется жить полноценной жизнью. А нас делают рабами. Я рассказывал о вас своим друзьям, так они мне ответили тоже самое. Даже те из них, кто все имеет. Они говорят, что «пировать во время чумы» стыдно, да и самим можно заразиться, а это очень опасно...

Параллельные миры, или разговор по душам.

ЧАСТЬ 2

Об  ИЗРАИЛЕ     или     ВОЦЕРКОВЛЕНИЕ

Предисловие

В горе, на западном склоне образовалась гигантская трещина. Мощный камнепад, обрушившийся на долину, разделил ее на три неравные части. Первая, самая маленькая, напоминала оазис. Но не в пустыне, а среди огня, дыма, изуродованных, изорванных предметов и тел. Вторая начиналась от подножия одной, не столь высокой горы, пересекала долину и соединялась с южным склоном главной вершины. Это была не только самая обширная территория, но и наиболее благополучная. На долго ли? - Над ней витали огненные шары. Потоки серо-черного и желтого дыма, хоть медленно, но настойчиво перемещались к ее границам. Третья, не попала во власть хаоса благодаря горным выступам, которые во время камнепада, выполняли функцию трамплина. Так сохранилась, проходящая вдоль основания вершины, до ее пологого северного  склона, под прикрытием карнизов-щитов, узкая, еще дышащая жизнью, полоса нетронутой земли.

Эта трещина работала как адская машина, уничтожающая все живое. Она засасывала облака, деревья, дым, камни, огонь....

Покрытую вечным снегом часть горы, снесло мощным взрывом. Пепел, пламя, дым и Ужас вылетали из образовавшегося кратера. Нисходящий и восходящий потоки сталкивались....

Горная страна, в один миг, из спокойной и красивой местности превратилась в Хаос движения, времени, форм и эмоций. Никто не понимал, что происходит. Но каждый точно знал, что надо спасаться, если это вообще возможно.

Тревога поселилась в соседних горных странах. Беда спешила к ним, незваной гостьей, с многочисленной свитой: болезнями, паникой, унынием, безумием.... Там понимали, что в одиночку не спастись, когда битва идет и на небе, и на земле, и под землей. И они серьезно готовились.... Но, к чему? К борьбе, с надеждой победить? К смерти, в "праведном бою"? Находились безумцы, утверждавшие, что их надежное укрытие, зло или обойдет стороной, или "сломает себе зубы". Лишь немногие в этих прифронтовых странах осознавали, какое страшное время ворвалось в их жизнь. И, что прежнего бытия больше не будет.

Наблюдая за переменами, происходящими на небесной лестнице и в движении цвета, идущие по Божественному следу, призывали к осознанию своих ошибок, допущенных в прошлом   их   предками.   Только   Покаяние   способно    уничтожить Самолюбование и Гордость. Они утверждали, что нужно объединяться. Но истинное Единение проходит через Покаяние и Прощение. В этом, и только в этом - Спасение! Им пренебрежительно говорили:

- Бросьте, вы, эти свои философские штучки. Сейчас не время....

Стражи Истины, или, как их называли ангелы: "Хранители Истины", твердо стояли на своем:

-   Лишь  всеобщее  Покаяние  способно  предотвратить Предательство.... Иначе все ваши усилия напрасны. Если и будет победа, то не долго продлится веселье. Дух уверенности покинет вас. Вы станете частью зла, навсегда растворитесь в нем...

-   Кроме того, - не унимались они, понимая, что иного пути нет, - вы забываете об очень страшном оружии, способном перевернуть весь мир. Многих из вас оно превратит в бездушных, безглазых и безликих существ, способных       только       набивать       свою       утробу "зелененькими". Одумайтесь! - Эти бумажечки станут воздухом, пищей и, в итоге - смертью. Эта болезнь практически не излечима, если человек сам того не захочет.  Наши предки знали о  ней - о Жадности, сросшейся   с   Фанатизмом....   Предотвратите   Хаос, рождаемый  Изменой и слабостью власти. Об этом нас предостерегают на нижней ступени Небес появившиеся оранжевые   и   темно-синие   спирали,   закрученные   в разных направлениях. Они напоминают смерчи «врата ада»....  Это прозвучало обидно, вызывающе. Кого-то посадили в темницу, объявили сумасшедшими или сектантами. Иных выдворили за пределы стран, чтоб не "мутили воду". Пролилась праведная кровь от рук наемных убийц.... От этих необдуманных, репрессивных мер не стало надежнее и безопаснее. А лишь было временное согласование мнений и действий, подобно затишью перед страшной бурей. Власть окончательно потеряла способность трезво и мужественно брать ответственность за жизнь страны. А страна - порядок, государственность. Когда власть -безвластна. Когда деньги - ложная власть, имитация благополучия, тогда — хаос и анархия в стране. А это - гибель.

Параллельные миры или разговор по душам.

Часть2. Об Израиле или воцерковление.

Глава II  Иерусалимские будни. Вживание.                         
                               
                                                        1
    Была пятница. Занятий по ивриту в этот день не бывает. Так как в пятницу, с первой звездой, наступает суббота - шабат. А, как известно, в шабат в Израиле транспорт не ходит, магазины не работают. Жизнь в городах замирает. Принято зажигать свечи. А, если вы поедите на своей машине по религиозному району в это время, вас могут забросать камнями... А ведь Господь велел иудеям субботу посвятить Ему. Так, по крайней мере, считают датишные (иудеи ортодоксы).
     Пока ходят автобусы, Задумчивые решили посетить Старый город. Собрав нехитрую поклажу: фотоаппарат, воду, фрукты и полторы сотни записок для Молитвенной Стены, привезенных из России, они погрузились в уличный зной. Но, ни жара, ни предостережения знакомых об опасности не изменили   их намерение. Они волновались. Еще бы! - Впереди встреча со святыми местами.
   Пройдя через Яффские ворота, семья Задумчивых оказалась на арабском рынке. Длинные, узкие улочки, пересекаясь и разветвляясь, множество раз, образовывали лабиринт, напоминавший муравейник. Указатели в основном - на иврите и арабском. Любого охватит паника, кто, оказавшись здесь без экскурсовода, не владеет этими языками. Или, хотя бы английским. Но, зная в совершенстве только, русский, Задумчивым казалось, что они ходят по кругу, взад-вперед. Все пестрило, мелькало, суетилось, говорило не понятно что. И так - три часа. Конечно, они, при каждой возможности, то у военных, то у полицейских или «русских», спрашивали, как им попасть к Стене Плача. И, когда, наконец, вышли на искомую площадь, за которой, якобы находилась их цель, они не на шутку запаниковали. От площади, что у древней синагоги, три улицы зазывали пройтись по ним. Прошлись по одной. Едва вернулись на исходную позицию. Решили, что окончательно заблудились.             
    Разочарованные и уставшие пошли назад, в лабиринт рынка. Ходили-ходили, пока ноги не вынесли бедолаг к христианскому храму. Небольшая площадь перед входом. Народ толпится. Раздалась мусульманская молитва. Обернувшись на звук, супруги увидели за стеной минарет. Зазвонили колокола. Началась служба, и они поспешили войти в храм…                     
   Через час, будучи на площади, они делились впечатлениями,  переполнявшими их.  На душе  было  легко. И усталость пропала. А еще через минуту, Николай услышал подтверждение своей догадки. Перед ними, действительно, была церковь Воскресения Господа, где Он был распят, погребен и воскрес на третий день. И уже в автобусе он сказал жене:
-  Значит, так было угодно Богу, чтобы мы не попали к Стене Слез, а помолились в Гробнице Иисуса Христа...
-  Да, странно все, - ответила Валерия. - Не думала я, что так все получится.
- Я тоже не думал. Хоть и не стал спорить с тобой, но тянуло меня изначально в храм, а не к Стене. Правду люди говорят, что человек полагает, а Бог располагает.                   
     Записки теперь освящены на камне Миропомазания.
     Только на   третье посещение Старого города они попали к еврейской святыне.
                                                        2
    После курсов Валерия отправлялась на работу, а Николай - домой. Наскоро перекусив, принимался за изготовление мебели. Пару часов работал, а потом бежал выгуливать двойняшек. Так, в течении трех месяцев, из дверок и полок от шкафов, выброшенных на улицу, он сделал ярусные тумбочки для телевизора, телефона и книг, соорудил двустворчатый шкаф под растительные материалы и сухие красители, два стола. За одним, что - в детской, дочка делала уроки. Другой стоял в спальне. Всю остальную домашнюю утварь: стулья, кресла, диваны, стол, прикроватные тумбочки, деревянные кровати они притащили с помоек. Главе семьи не нравилось, когда говорили «этот компьютер я нашел на мусорке» или «вчера на свалке была такая  красивая тумбочка…» Это звучало оскорбительно. И он предложил называть помойки «выставками». Мотивировал это тем, что люди не выбрасывают мебель, а выставляют. А выбрасывают мусор. В общем, подходил ко всему, как говорится, творчески. И всегда дружил с Оптимизмом.
    Когда квартира стала полностью меблированной, он вернулся к своему любимому делу. В России оно было его профессией. А теперь это стало его мечтой, которую он ежедневно стремился сделать реальностью. Через три месяца семь картин появились в галерее матнаса (дом культуры), что в районе Арнон - а - Нацив. Первые панно, как он считал, были сделаны по инерции памяти. Снова те же сюжеты: горы, джунгли. «Почему я делаю одно и тоже? Проявление стандартного мышления? Я же - в Иерусалиме!
«Улицы Иерусалима» - тема актуальна во всех аспектах. Плюс язык. И - в школу...» - рассуждал он.
   После окончания курсов по ивриту Николай устроился в цветочный магазин фитодизайнером. Как говорят в Израиле: «составителем букетов». Но через неделю, за плохой язык, его уволили. Спустя три месяца, по знакомству, он попадает на работу, так же фитодизайнером, в фирму, возглавляемую выходцем из Голландии. Теперь работа была более интересной: цветочное оформление вилл и квартир, торжественных залов в гостиницах, домах отдыха. Полгода он ездил под Тель-Авив, в Рамат-а-Шарон. Там находились склад, магазин, выставочный зал и мастерская, где готовилось оформление. А уж оттуда - к заказчику. Где бы он ни  жил: в Иерусалиме, Хайфе или Эйлате.     
    Поездил по стране, посмотрел, как люди живут, многому научился у своего работодателя, выходца из Голландии (нееврея) Криса. Но потом ушел от него, так как не было стабильного заработка. Сегодня заказы есть, а завтра - табу на проведение свадеб из-за религиозных праздников...
                                           
                                            Разговор с Крисом

     Пожалуй стоит вспомнить один разговор, который состоялся между Крисом и Николаем, когда они ехали из Рамат-а-Шарона в Тель-Авив. Крис, когда узнал, что Николай – русский, посоветовал ему никогда никому об этом не говорить. На что русский спросил у него:
- А ты скрываешь свою национальность?
- Нет, - ответил голландец.
- Тогда почему я должен скрывать свою? Мы, русские, знаем, что многие нас не любят. Но это обстоятельство не мешает нам с уважением относится к представителям других национальностей. Дураков везде полно…
- Извини, но так будет лучше для тебя, - в голосе собеседника звучало сочувствие.
- Но, ведь эта сделка с собственной совестью – все равно, что предать свою Родину, отречься от нее. Мне даже страшно подумать об этом.
- Тогда ты многое будешь терять.
- Что ж, пусть так, но я не могу иначе. Я очень, очень люблю свою Россию. Все время думаю о ней. Может тебе странно слышать, но я рад, что я русский, особенно сейчас, когда чувствую, что ко мне относятся как-то иначе. Порою не очень хорошо.
- Николос,  зачем, ты, приехал в Израиль? – резонно поинтересовался Крис.
- Я уезжал не в Израиль, а в Иерусалим. А Иерусалим и Россия не разделимы для русских (православных) вот уже тысячу лет...
   Голландец пристально посмотрел на Задумчивого и больше не проронил ни слова. 
   
     …Заканчивался первый год пребывания Задумчивых в Иерусалиме. Этому событию предшествовал приезд семьи сестры Валерии. Четверка отважных прибыла на постоянное место жительство. Глава семьи Андрей, жена Татьяна, двенадцатилетняя Люда и, ровесник Лидии, Павел. Сестры, а точнее, их семьи, не могли наговориться долгие вечера, дни, недели... Пока в августе все не переехали в другой район, в пятикомнатный, с большим балконом и палисадником, двухэтажный дом, который они видели только в фильмах про богатых. Татьяна и Андрей Шалеевы пошли на курсы языка. В сентябре начался новый учебный год. Лидия и Павел попали в один класс, а Люда - в школу для подростков-репатриантов.
   В этом же месяце Николай и Андрей устроились уборщиками на автовокзал. Андрей работает только во вторую смену: с 14.00 до 23.00, с выходной субботой. Николай - с 18.00 до 6.00, без выходных. А в Шабат с 21.00 до 6.00. Каждый день, без выходных, да еще в обществе арабов-подростков... Стал подыскивать другую работу. За неделю до окончания месяца он работает уже на двух работах: на автовокзале и, тоже в доме престарелых. Но в другом. В пригороде Иерусалима. Теперь график работы был
следующим: с 18.00 до 6.00 — автовокзал, с 6.30 до  13.30 – дом   престарелых. В половине третьего возвращался домой. Ел, спал и - все сначала. Как выдержал эту недельную гонку - одному Богу известно. Но, с началом нового месяца он работал только в доме престарелых. Все нормализовалось. Она работала только по утрам. Он, когда утро, когда вечер. Один раз в неделю выпадало ночное дежурство. Выходной у обоих был плавающим.
    В общем, все шло хорошо. Они стали откладывать на поездку в Россию, на билет Анастасии, другу детства. Да, пожалуй, она для них была больше чем друг. Их связывали невидимые нити Духа. Светлана, как-то обронила, что ее заветная мечта - «побывать паломником в Иерусалиме». Без колебаний они поставили перед собой цель, и начали делать первые шаги к ее достижению.
   Николай, видя, как устает жена, как хандра вселяется в ее сердце, предложил ей, где-нибудь в феврале, съездить на Красное море на пару деньков. Главное, спланировать свои выходные. Он понимал, что ей нужно только одно лекарство от скуки — новые впечатления, способные вызвать положительные эмоции большой мощности на весьма продолжительное время.                                                                                                           
                                                     
                                                     3 
                                     Размышления о Иерусалиме. 
                                       Из дневника. 2001 г.

    «Иерусалим - святой город! В чем святость твоя? В древности? В переплетении трех религий? Ты упоминаешься в Библии и в Коране. Поруганным был не раз. Но, вновь и вновь разносилась слава твоя во все четыре стороны. Нет   более города на земле, за который бы велось столько войн!
    Колесо Истории движется всегда и всюду. Работает как вечный двигатель... Проезжая по Настоящему Происходящему, Великое Колесо превращает сегодняшний день в субстанцию своего безмерного тела. Оно поглощает Время? Нет. История это - свойство, память Времени. И История растворяется в Нем. А люди манипулируют Историей как им удобнее, пренебрегая Истиной. А Настоящее служит топливом для Вечного двигателя, информацией, которую фиксирует Память. А, что же Будущее? Его называют Пророчеством о Прошлом. Так написано в Святом Писании. Оно определяет направление движения Великого колеса не зависимо от нашего упрямства и вероломства.
      В старых стенах - камни новые. В книгах современности - тексты из седого прошлого, и все про тебя, Иерусалим. В сказаниях древних - слава твоя, подобна свету во мраке. Сколь любят Тебя, столь и оплакивают. И так - тысячи лет! Ты всегда в Безконечности и в Центре событий. Пророчат, что соберешь, Ты, у стен своих, у врат Златых, в Кедронской долине, где земная геенна огненная находилась (II Пар. XXVIII, 3; Иер. VII, 31; Ис. LXVI, 24; Мрк.  IX, 43-48), народы на Суд Божий...
     В чем святость твоя, Иерусалим? - В том, что твои стены видели Бога. А земля и камни пропитаны святою Кровью Его. В том, что свидетельствуешь о Великом Предательстве и Заговоре? О позорной казни Сына Божиего? О победе Спасителя над диаволом и смертью?..»   
                                                   4
     Перелистывая книгу за книгой евреев-христиан, а среди них были и раввины, уверовавшие в Иисуса Христа, путеводители по Старому городу, Николай, время от времени возвращался к Библии. Вчитывался, сравнивал Старый Завет с Евангелиями, каждый день фиксируя свои выводы в дневнике... Это занятие доставляло ему большой интерес. Он «копал» глубоко, скрупулезно, точно вода, капля за каплей, точащая камни. Делился своими открытиями, удивлениями с Валерией. Но, когда однажды хотел зачитать некоторые фрагменты из Библии, она сказала ему, что ей это не интересно и «погрузилась» в «Детский детектив». Это обескуражило и поразило. Потом он обратил внимание, как холодно выслушала она цитаты из Ветхого Завета о пророчествах о Иерусалиме, о городе, в котором они живут.
    Муж видел, что с женой происходит что-то неладное, нехорошее. И, с еще большим рвением, пытался увлечь, заинтересовать ее так, чтоб вся, без остатка, глубоко погрузилась в... творчество. Он создавал атмосферу тайн, предчувствия и ожидания чего-то чудесного, светлого. Пытался увлечь фотографированием святых мест, икон в храмах, синагоги, архитектуру, дивные пейзажи. Как ребенок радовался, когда сделал барельефные панно с фрагментом Святой Гробницы, улицы Старого Иерусалима. Говорил своей любимой, что, вероятно у этого проекта, есть неплохая перспектива, но надо хорошо поработать. Чтобы провести передвижную выставку фотографий и картин о святом Иерусалиме в России, необходимо накопить выставочный материал,   подобрать справочную информацию и найти спонсоров. Ох, как много проблем предстоит преодолеть. Но, «с Божьей помощью», как говорится...     
    Для него было, не важно чем, но увлечь жену: цветоводством, фотографированием, изготовлением панно или другим каким-либо делом. Главное, чтобы им обоим это нравилось, доставляло удовольствие и отвлекало от суеты, от разных проблем. Стало отдушиной. Конечно, идеальный вариант, когда хобби приносит еще и доход. А поскольку со стороны Валерии никаких инициатив не было, то он стал ориентировать ее на то, что умел, что помогало ему зарабатывать в России. Приводил факты из прежнего опыта, доказывающие, что это и вот это может существенно пополнить семейную казну. Напоминал о проданных картинах, об озеленении частного дома, о выставках..., о прессе и телевидении, не раз рассказывающих о его творческой деятельности.
Обращал внимание, на то, что говорила ей мать: «Не трогай Колю. Он работает на перспективу»...
    Инертный по натуре, Николай надолго воодушевлялся, когда Валерия проявляла интерес к тому, чем занимался муж, к чему стремился, к его планам на будущее. Но, то ли не хватало терпения и понимания происходящего, то ли прислушивалась к мнению других, она вновь становилась равнодушной к призывам супруга. Может, на психику действовали ежедневные сообщения о том, что страна находится на грани войны, об увеличении террористических актов, особенно в Иерусалиме. Нет, их это не пугало. Семья     не проявляла особого интереса ни к политической, ни к религиозной жизни. Они еще толком не осознавали, какая перемена произошла в их бытии. Слишком мало времени прожили на новом поприще... 
                 
         

                 
А вокруг все пестрело. Люди - в таком разном одеянии, что теряешься во времени. Нет необходимости путешествовать по странам мира. Китайцы, филиппинцы, арабы; йеменские, иракские, марокканские, эфиопские, иранские евреи. Выходцы из стран Западной и Восточной Европы, Южной и Северной Америки, Кавказа, Средней Азии и Бухары. Характеры, нравы, языки...
    Величавы пейзажи, стесненные горами и рассеченные автодорожными магистралями. И растения, как люди... Со всех земных пространств. Розы, лантаны, акации и эвкалипты. Березы, дубы, кедры и сосны. Алоэ, кактусы, герани, маки, злаки, тростники, одуванчики, ирисы, ромашки, чабрецы...     
                                                                                                         
                                                   5
                            Из дневника от 26-28 сентября 2001г.
   
   «Горе, горе тому, кто обманывает самого себя. Разве можно делать вид, что все знаешь и можешь, когда вокруг три Ловца расставили свои сети для поимки человеческих душ. И имея религиозно-культурную закваску верующего того края, из которого прибыл, всякий ли способен сопротивляться течению, чтоб не попасть в ловушку. Ну, а если запутался в сетях, хватит ли мудрости отказаться от прошлого. Глубоко понять новое так, чтоб не было сомнений, не грызла совесть, не стонала душа. Разве не глупо строить самовнушение покоя и благополучия, зная, что всегда и всюду можно попасть в капкан. Пагубно доверяться людям разных    национальностей. Как, у каждого человека есть характер и привычки, так у каждой нации - своя черта, менталитет. Как распознать «кто есть кто» среди множества людей, прибывших более чем из ста двух стран, из разных образовательно-воспитательных систем и времени культурного развития... Когда языковой барьер способствует лишь поверхностному общению и не дает объективного представления о собеседнике. Но, даже если, он говорит на твоем языке, всегда ли откровенен с тобой, когда ты многого, ох, как многого еще не знаешь, а потому имеешь неистинное представление, неправильное суждение о происходящем. Когда твой собеседник видит твою слабость от неведения. Видит и тайно использует это обстоятельство в собственных интересах. И порою для него не имеет ни какого значения, как это отразится на твоем благополучии».   
               
                             Запись сделанная 1 октября 2001г.
   
    «Горе, горе тому, кто обманывает самого себя. Беда стучится в твою дверь, если переоцениваешь свои силы, возможности,
жизненный опыт, или находишься во власти эмоций. Где же выход? — и все-таки в доверии, но не в слепом, а в обдуманном, взвешенном. А кому верить? Логика рассуждений дает однозначный ответ: наименьший риск ошибиться, когда доверяешь тому, которых давно знаешь. Получается, что эмигрант со слабым знанием языка некоторое время имеет весьма ограниченный круг и глубину общения. Такое положение замкнутости, с одной стороны, защищает его от различных неприятностей, но с другой – создает   проблему неведения, одиночества, рождает тревогу, уныние и сомнения. Хорошо, если есть на кого можно положиться. Иначе Одиночество вытолкнет за пределы временной изоляции раньше срока. Тогда держишь, если слаб духом, и умом поверхностно судишь о людях! И, не дай Бог, чтоб вселился в тебя ложный дух геройства, при первом же успехе. Многие «доброжелатели» только и ждут, когда ты потеряешь бдительность, или совершишь сделку с совестью ради собственной сиюминутной выгоды... Бог не может быть попран, ибо Он - Создатель вселенной и человека. И Духовно-нравственный Закон нельзя отменить, когда Он тебя не устраивает. Он выше твоего воспитания и интеллекта. Иначе Уныние и Отчаяние - спутники твои в дороге, настигнувшие тебя внезапно...
    И камень превращается в пыль. А дорога к Истине, трудна. Не пройти ее до конца, не осмыслить. А Истина где-то за горизонтом и в облаках... Рядом Истина! И к Ней  идти предстоит всю жизнь, до последней минуты, до последнего вдоха. И труден этот путь. И все через сердце. Сердце - глаза. Сердце - память. Сердце - сострадание и боль, и гнев, и ярость. Сосуд чувственной жизни. А ум твой - лишь аналитик, тактик и воин, порою уводящий в сторону от искренности, к решению задач материальных, а не духовных; к практичности выбираемых средств борьбы или защиты. Он не видит, где «добро» и, где «зло». Но выносит вердикт «правильно» или «не правильно» именно ум. И не случайно. Нас ведь всегда учили, и продолжают учить, логически мыслить, анализировать, говорить красиво, а не слушать свое сердце. А сердце - наша совесть. И ум, вместо   того,    чтобы    слушать    «внутренний    голос   нравственности», возгордился и возвысился над ней, над судьей, стал циничным, практичным и эгоистичным по своим устремлениям и действиям. Материальное стало его целью, а духовное, он отверг, или, в лучшем случае, загнал в очень глубокое подсознание. А без совести человек, как «образ и подобие Творца» теряет свою  ценность,  добровольно предавая  свою душу в рабство своим порокам и страстям.
    Сердце рвется к небесам, к Божественной Истине. Разум же тянет к земле, заботится о быте. Хорошо, когда нет перекоса ни в одну из сторон. Тогда меньше слез, больше прочности, уверенности и силы в ногах, шагающих по дороге. Но, если равновесие нарушено, тогда печален и импульсивен путник в пути. Бесконтрольны поступки, слова. Ложь и паника тянут в омут безумия и хаоса. Не до любви, не до общения доверительного. Самому бы выжить. Не до помощи страждущему попутчику. Опасен идущий без равновесия душевного... А совестливый человек лишь молится, чтоб Господь дал ему еще один шанс... на покаяние, на прощение, на любовь. Помог познать Святую Истину. О терпении просит, о терпении, о терпении...»                                                       
                                           

                                                                     6                                                       
                               Далее, судя по дате, следует текст,
            написанный в этот же день, но в какое время - неизвестно
             
    «О, Иерусалим! Ты ли, не город слез и надежд, из века в век?.. Ты благосклонен к ищущим счастья, к любящим стены белокаменные освященные кровью Господа нашего Иисуса Христа... Ты ли, не покрываешь пылью забвения оскверняющих Любовь и Истину?.. 
    О, Иерусалим! Ты, как великий Ревизор, проверяешь память и ответственность людей пред теми, кто был в их жизни «там», за твоими    пределами. Кто любит тебя, святого и неведомого. Кто провожал этих людей со слезами любви и печали в твои чертоги. И горе тому, кто забыл про свои обязательства, откровения, признания и обещания перед теми, о которых мы говорим «жаль, что их нет сейчас с нами». Когда «там» видят, как рвутся связующие нити, - недоумевают, переживают и грустят о потерянном. То «здесь» растет пустота душевная, яма духовная...
    Нераскаянное предательство, как свидетельствует  о том Библия, всегда ведет к смерти.
    Может в том святость твоя, что наблюдаешь ты, о, Иерусалим, за движением любви от сердца к сердцу, за выбором и совестью людей? Не потому ли, Ты, стал городом скорби, хранителем Искренности, Надежды? Не потому ли караешь за равнодушие и ложь? Не потому ли пророки рассказывают о Тебе, как о городе Святого Суда, что знаешь правду народов, людей и времен?
    Иерусалим, ты, воистину, - город безудержных слез и плача безутешного. Тебя оплакивали все святые пророки. И Сам Бог Иисус Христос скорбел над твоей судьбой. Пожалуй, нет города трагичнее…
    В Русской духовной миссии, в храме святой мученицы царицы Александры, на иконостасе – мольба: «Просите мира святому граду Иерусалиму».
   Никакие рыдания и стенания людей не выразят горькую участь твою, как только  Откровение Иоанна Богослова, которое говорит, что здесь воссядет  антихрист: «И трупы их оставит на улице великого города, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят». 
    О, Иерусалим!.. В чем святость твоя? – Ты, Иерусалим, свят в Воскресении Твоем!..»     
                                                         
                                                    7
     …Зазвонил телефон. Николай взял трубку. Это была Наталья Каринская, соседка из дома напротив. «Княжна», так она себя называла, по случаю своего «княжеского» происхождения. Она просила зайти на минутку, так как ей нужен совет по какому-то вопросу.
   Через десять минут Задумчивый, едва скрывал свое внутреннее напряжение, слушая Наталью. Он и представить себе не мог, что такое может быть. Что вопросы вероисповедания настолько серьезны, что быть православным и жить в Израиле, значит подвергать себя опасности, преследованию. Ведь, по-сути, православие на Святой Земле – вне закона, точно также,  как и в Китае. А произошло вот что.
   «Княжна» рассказала, как была в бюро по трудоустройству, подведомственного какой-то религиозной организации, (название она забыла или просто не хотела называть). В конторе ей предложили, по убеждению работников, очень интересную и хорошо оплачиваемую работу. Надо было одеться по православному («юбка, платок, кофта с длинным рукавом; все желательно в темных тонах, если нет, то мы вам предоставим»...) и ходить по церквям, молиться и знакомиться с прихожанами, выяснять их гражданство (только для граждан Израиля) и место жительство, а потом докладывать.
-   И  что  с   ними  будет  потом?  -  поинтересовался Николай, думая «хорошо, что я не говорил, что иногда хожу в храм Воскресения Господа».
-  Не знаю, но думаю, что таких людей депортируют, оштрафуют   или   посадят,   -   медленно   проговорила Наталья.
  -  Ну, и, что ты думаешь?
-   А, что, ты, посоветуешь?
-   Решать тебе, но я бы не пошел. Мне это напоминает шпионов, стукачей, провокаторов. А я этого не приемлю.
-   Но, ведь это касается только верующих...
-  Сначала верующих, а потом под этим ярлыком всех неугодных...
   Возвращаясь, домой, Николай твердо решил, что с этой семьей надо не только быть всегда осторожным в общении, но лучше не общаться вообще. А еще он подумал о том, что практика лжи, провокаций и доносов принесла его родной России, Православию, с конца ХIХ века  по настоящее время, столько бед, столько смертей,  что исказила наше сознание, мышление, саму жизнь до неузнаваемости.  Привела великое государство и великий народ на последнюю грань бытия, за которой – лишь бездна смерти и, даже не рабства, а смерти.
    Снова - параллели...                                                                                   
                                       
                                     
                                       Развод. Депрессия

    В декабре Задумчивые отпраздновали десятилетие рождения своей семьи. А через неделю, при свечах и шампанского с клубникой и красной икрой, в кругу знакомых прошумел и Новый год. В середине января прошло пышное празднование дня рождения Николая, организованное супругой. Как потом признается он самому себе: «Это был ее прощальный жест. Она расставалась не со мной, а с прошлым. Торжественно уходила к Неизвестности. Не сознавая, что делает, но, приняв уже тогда решение: начать новую неведомую жизнь. Мне искренне жаль ее». Впрочем, приметы предстоящих    перемен:    небрежность    в    общении,  постоянные ссылки на обстоятельства, лживые аргументы и доводы со стороны Валерии, наблюдали все домашние. То заболевали сотрудники, то их дети, или кто-то по какой-либо причине не выходил на работу, и именно ее, в срочном порядке просили выйти на замену. И всегда почему-то в вечернюю смену. В начале января она «осчастливила» мужа новым признанием:
- Представляешь, меня на работе все любят и жалеют.
- Ну, что любят это хорошо. А почему жалеют, не понятно?
- Говорят, что я мало зарабатываю, и предложили подработку.
   Николай посмотрел недоуменно на жену, сердце екнуло, предчувствуя что-то нехорошее. Он молча спрашивал глазами: «Что на этот раз, ты, придумала»?
- Понимаешь, мне предложили полставки санитара. Это -  мазаль тов (счастье). Я могу брать ночные смены. А это - двести процентов оплаты!
-Тебя дочь почти не видит. И я пропадаю на работе. Она же очень скучает, переживает наше отсутствие.
-Ну, что ты все драматизируешь. Лидия уже взрослая. К тому же, мы живем не одни, а с Шалеевыми. Она всегда под присмотром. Согласуем свои графики.... Не волнуйся, все будет в порядке!
-Да, пойми, ты, наконец! Ей нужны родители, а не дядя с тетей, - не сдавался Николай. - Она уже на грани срыва.  Ты,  что  не  видишь,  что творится  с  нашим ребенком? Ей не хватает общения. Она страдает от недостатка внимания и ласки. К тому же мы, слава  Богу, не голодаем, начали откладывать. В феврале поедим на Красное море. Отдохнем. Потом по очереди побываем в России, если не получится всем вместе из-за работы...
-Нет, нет. Я не могу отказаться от этого предложения, - настаивала на своем Валерия. - Люди идут мне на встречу, переживают за меня...
-Ну, уж, коль так, то тебе должно быть известно, что мать должна большую часть времени находиться с детьми,  дома.   Создавать уют  и  теплоту.   Это  отец должен   беспокоиться   о   материальном   благе   своей семьи. Отец, но не мать...
- Не мешай моей карьере. Я уже дала согласие.
    С этими словами она спустилась вниз. Его же ноги вывели на балкон. Закурив, он сильно затягивался, в голове наковальней стучало: «Что она делает? Что делает?» Ком горечи стоял в горле. Слезы стремились пролиться бурным потоком. Собрав волю, заставил себя успокоиться, и вошел в спальню. Увидев, что Валерия красит губы, сел на кровать и тихо спросил:
- Ты куда?
- Как, разве я тебе не сказала, что у меня сегодня первое ночное дежурство? Я так волнуюсь. Ну, все, пока.
   Надевая на ходу плащ, она направилась к двери.
- А как же Лида? - не произвольно вырвалось у него.
- Ты, что не слышишь, как она смеется у телевизора? Кокетливо повернувшись на каблуках, стоя у двери, она добавила:
- Поцелуй меня. Видя, что муж не собирается выполнять ее просьбу, сама чмокнула его в щеку и быстро выпорхнула из комнаты.
С верху донеслось:
- Мама, ты куда?
- На работу.
- Я так не хочу, чтобы, ты, уходила.
- Не переживай, завтра после обеда я приеду, и мы с тобой поедим в «Макдонольс». А сейчас ложись спать. Спокойной ночи.
- Мама, я не хочу...
- Спокойной ночи. Бай...
    Хлопнула дверь. Лида, лежавшая на диване, натянула одеяло на голову и отвернулась к стене. Павел громко хохотал. Татьяна и Андрей смотрели телевизор, грызли семечки, время от времени, комментируя фильм...

                                                         8
     
    Середина - конец января 2002 года вошли в память Задумчивых и Шалеевых на всю жизнь. Этот короткий период по эмоциональной напряженности можно сравнить с состоянием жертвы, видящей приближающийся к телу нож. Страх испытывают все при виде опасности. Разница лишь в том, что одних он парализует, делает жертву немым, безучастным свидетелем собственной смерти. Тогда сознание фиксирует время движения холодного металла вглубь мышц; жгучее тепло, разливающееся по телу. Но когда жжение подбирается к голове или к сердцу, к жертве возвращается ощущение реальности. Но, слишком уж поздно. И в этот  момент  смерть становится  покровительницей.
     У других, как правило, у людей импульсивных, страх превращается в ужас, делая их безумными, не способными контролировать собственные поступки. Когда активность сменяется пассивностью, за агрессивностью следует покаяние, упрашивание. И так - до бесконечности. Лишь бы выжить! Любой ценой. И не важно, что будет потом. Главное, что станет сейчас.
     Ну, а третьих, страх заставляет мобилизовать всю волю в поисках средств защиты. Знания и жизненный опыт также могут стать их помощниками.          Усыпляющая  агрессивность, отвлекающий разговор, предложение сделки... Или какое-либо движение. Как правило, резкое, способное вызвать «эффект неожиданности». Пока недруг оценивает ситуацию, свои возможности, жертва получает время, за которое создает план противоборства... Иногда, при благоприятных обстоятельствах и удачной реализации плана защищающегося, участники противостояния меняются ролями и, тогда нападающий чувствует себя жертвой, а жертва от обороны переходит в наступление...
- Коль, я должна тебе сказать нечто важное, - смотря в пол, проговорила Валерия. - Я не хочу больше тебя обманывать. Мне больно наблюдать, как, ты, страдаешь, догадываясь о произошедшем.
     Николай медленно оглядывал спальню. Казалось, что созерцание комнаты, поможет ему пережить признание жены. Белые нарциссы в хрустальной вазе и сухие розовые розы, нежно  взирали на него с подоконника. Ему показалось, что они грустят вместе с ним. Вслед за цветами, едва улыбаясь. «Облокотившись на стену Старого города», на него «смотрел» другой Николай. Тот, который пятого ноября гулял с супругой по святому городу, радовался жизни, наслаждался ощущением счастья.
- Хотел бы я сейчас оказаться на твоем месте, - подумал Николай. - Тебе хорошо там, а мне...
- Не унывай, не так все страшно, - ответил Николай с фотографии.
- Почему, ты, улыбаешься? Ведь мне так плохо, так грустно...- вопрошал Николай.
- Потому что Я, это - Ты. Твоя улыбка в прошлом - моя улыбка сейчас и в будущем. Ты был счастливым и будешь вновь и вновь погружаться в эти чувства.
-   Мне кажется,  что счастье убежало от меня. Все крушится, и я тону в море Беды.
-Ты - сильный духом! Чувствуешь течение Времени.
- Не бойся водопада, к которому подошел. Ты боишься не падения, а высоты. И, когда окажешься во власти низвергающегося потока, не теряй контроль над собой. Постарайся разглядеть строение этой стихии. И сквозь ее материю увидеть окружающий мир. Ищи,    в этом многоликом  мире Гармонию, и только ее. Господь поможет тебе. Он один - наше спасение.
- Но, ведь... - начал, было, Николай.
- Ты умеешь преодолевать трудности! Уповай на Бога.
   Николай  молчал, обняв  голову ладонями.
   После минутной паузы Валерия продолжила: 
-Ты - хороший человек, замечательный отец.   Ничего плохого сказать о тебе не могу. Но, понимаешь, жизнь меняется. Меняемся и мы...
    Она закурила и стала излагать другую мысль:
-  Я не знала, как тебе все это сказать. Мне очень трудно. Может даже тяжелее чем тебе. Но, после того, как ты запретил мне работать по ночам, я решила, что подходящий момент настал. Ты сам подтолкнул меня на это.
-  На что? - вынимая сигарету из пачки и, заглянув в ее глаза, спросил муж.
- Я тебя больше люблю, - вырвалось у нее. Это уже привычка. Я не хочу сосуществовать с тобой. Я люблю другого.
- Ты хорошо подумала?
- Пожалуйста, не перебивай. Дай мне высказаться.
- Я тебя не люблю и никогда не любила... Все эти годы я тебе врала.  Я не хочу портить жизнь ни тебе, ни себе. Нам надо расстаться. Я ухожу к тому, который мне дорог. Пойми, так будет лучше. Ты будешь жить здесь, а я - там. Давай расстанемся мирно. Мы же - цивилизованные люди...
-  И все-таки, скажи, что тебя не устраивает во мне? — тихо оборвал он   признание   жены. - Ведь идеальных мужей не бывает.
  - Ты - хороший. Но, мне не нравится, какую музыку ты слушаешь.   Мне   не   нравится,   что   ты   увлекаешься творчеством.
- Но, благодаря картинам, мы вставили перед отъездом зубы. И музыку слушаем одинаковую. Все-таки, десять лет - не малый срок...
- Не заводись! Я тебя прошу: давай расстанемся мирно. Отпусти меня по-хорошему.
-  Ну, а как, ты представляешь себе нашу дальнейшую жизнь?
- Я уже сказала: «Ты живешь здесь, а я там». Ведь живут же на Западе, не разводясь, в разных семьях. И ничего…
- Как это «не разводясь»? А ребенок с кем будет?
- То  со  мной,  то  с  тобой.  Ведь  обо  всем  можно договориться;   все   -   в   наших   силах.   Мы   же   - цивилизованные люди... Ну, так я пошла?
- Подумай   о   родителях!   У   твоего   папы   -   три инфаркта...
- Я - молода. И не хочу портить свою жизнь.
     Посмотрев на понурого, опустившего голову, мужа, она встала, взяла дамскую сумку и, улыбаясь, вышла из спальни.
    Валерия праздновала победу. Не было истерик, криков... Поднявшись в салон, она заглянула в комнату Шалеевых, в вкратце рассказала сестре о своей новой любви, о решении покинуть семью, и ушла...
    «Она сошла с ума. Что делает? Что делает? Я ее теряю. Я ее теряю» - стучало у него в голове. Он разрыдался. Душила обида. Он, то замолкал, то снова  содрогался от плача. Чувство реальности то покидало, то вновь возвращалось...
   Через час, полтора он вскочил, встряхнулся и поспешил в магазин. Купив водку, цветы, позвонил жене по сотовому телефону:
- Ты где?
- Я - у родственников. Мы тут водочку пьем. Вот Денис пришел. Помнишь, их соседа, Дениса?.. А что?
- Да, нет, ничего. Просто мы оба погорячились.    Я купил  цветы, водку.  Возвращайся  домой,  спокойно поговорим. Ты и я.
- Нет, я уже все решила для себя.
- Ты же  его  совсем  не  знаешь.  «Медовый  месяц» пройдет.   Или   он   тебе   надоест,   или   -   ты   ему. Приземлись,   пока  не   поздно.   Однажды   так   было. Первую    измену    я    простил.    Вторую    не    прощу. Возвращайся, поговорим.
- Я сказала уже «нет».
- Он же выплачивает чужой кредит. У него нет ни машины, ни квартиры... Подумай, куда, ты, бежишь. Попользуется тобой, а потом... Он хочет построить свое счастье на горе других. Какой же он подлый...
- Он любит меня.
- А я не люблю?
- Любишь...
- Тогда возвращайся!
- Нет! 
- У тебя же - отец больной.... Подумай о родителях, если любишь их. Ты же - учитель! И через твои руки прошло столько искалеченных детских душ!..
-  А я не хочу, чтобы мой ребенок  шарахался по углам от пьяного отца.
- Это - «грязные технологии»... Или, ты, едешь домой, или я подаю на развод. Выбирай.
- Я тебе уже все сказала.
- Я даю тебе последний шанс…
     Вернувшись,       домой       опустошенным   и  обескураженным, он поиграл немного с дочкой, потом поставил желтые хризантемы на подоконник, спрятал бутылку и лег спать. Сразу не уснул. Долго смотрел на желтые цветы, и все удивлялся, почему купил именно такие цветы, цвета разлуки. Так говорят...
   ...Тоска и Уныние дурманили его рассудок. Захотелось напиться, чтобы забыть обо всем, что случилось, хотя бы на время. Николай открыл шкаф, достал только что купленную водку, затем поднялся в салон. Из холодильника он вынул оставшийся джин от дня рождения, все это положил в пакет и вышел на улицу. Закурил. Подойдя к мусорному баку, подумал: «Главное не пить и сохранять спокойствие. Терпение и самообладание. Я нужен дочке... Да, я должен позаботиться о ней, как никогда». Бросил пакет в бак, и направился к дому.  Утром, уже с работы, Николай позвонил Татьяне и кратко, стараясь сохранять спокойствие, рассказал о случившемся...                                           
                                                   
                                                         9

   Через три недели он нанял адвоката и подал на развод. Еще через месяц встречный иск подала жена...
     В первые два месяца после ухода мамы, Лидия отказывалась есть. Больше времени проводила у телевизора. И, хоть виду не подавала, и не говорила о своих переживаниях, о своем несогласии с создавшимся положением, но было видно, что девочка внутренне напряжена, все время думает о чем-то своем. Это был ее протест против крутого поворота жизни, не в лучшую сторону, не только ее родителей, но и ее собственной. Ей было обидно, больно и страшно. Она знала, что мама ушла к другому мужчине и, что папу она больше не любит. Так она, по мере своего разумения, ответила Татьяне. Знала, но не понимала, почему вдруг все это произошло, и почему именно с ними.
    Николай держался, как мог. Приходя с работы, готовил еду, помогал делать уроки дочке. Играл и гулял с ней. Он благодарил Бога за то, что эту беду встретил не «один на один». Шалеевы переживали вместе с ним. Помогали, сочувствовали. Они осуждали содеянное Валерией. Переживали за Лидочку, видя каждый день то, чего не могла   наблюдать ее мама.
    Сначала Валерия навещала дочь через день, потом - раз в неделю. А через два месяца - раз в две недели. Звонила тоже не ежедневно.  В первое время Валерия боялась своего появления там, где раньше жила. Она, или договаривалась с дочерью по телефону о встрече во дворе, или, заходя в квартиру, приветствовала  присутствующих родственников, просила дочь побыстрее одеться, и уходила, ожидая ее на детской площадке около дома. Потом они ехали к ней «домой», или к ней на работу - в дом престарелых.
     Николай интересовался, как они проводили время. И, когда узнавал, что строение сердца и периодическая система элементов Д.И. Менделеева оказывается, именно сейчас по соображениям жены, необходимы для развития их дочери, то приходил в недоумение. Он расспрашивал Алису об изученном материале. Видел, что у ребенка нет понимания, а лишь набор терминов, которые она, впрочем, вспоминала лишь тогда, когда он их  называл.  «Зачем     девятилетнему     ребенку сложнейший материал 9-11 классов?» - спрашивал он Татьяну, знакомых, самого себя. И, как бы отвечая за всех, говорил, что складывается такое впечатление, что Валерия не знает, как вывести ребенка из добровольного ухода в себя, как пробиться сквозь его защитную неразговорчивую безысходность. Она хочет видеть в ее глазах не печаль, а радость. И вместо того, чтобы играть, скакать, прыгать, кувыркаться, вызывая, знакомые и приятные ребенку, эмоции, она учит ее так, как учила старшеклассников. Были, конечно, и сладости и побрякушки, и новая одежда...
    Но нравственная слепота и самоуверенность не давали ей возможности   посмотреть на химические элементы, организм человека, да, и, вообще, на жизнь, глазами сказочника, путешественника, дизайнера, отца или, скажем зеленой лягушки. Мир отражался в ее сознании лишь через собственные глаза, которые были красивыми и большими, карими, а иногда доверительно-лукавыми. Разве могут они, хоть и умные и крупные, одни уловить бездонное многообразие окружающего мира и, еще более сложного внутреннего мира людей? Осознать многоцветье чувств и колебаний, мотивацию намерений и поступков?.. Воистину - наивная женщина! Глаза всех людей мира вместе взятых, не способны рассмотреть Вселенную звуков, цвета, форм и параллелей, на которых протекает многогранная жизнь.
    Переоценивая свои возможности, Валерия потеряла мужа, заблудилась в дочери. Прекратила общение с родителями, с тетей, переживающей за нее в далеких Соединенных Штатах Америки. С Шалеевыми ее связывало тогда лишь родство и мудрость ее старшей сестры. Она слушала всех, но никого не слышала.
    А Николай каждый вечер содрогался от слез. Он ревел в подушку, чтобы никто не слышал. И не стыдился своей слабости. Ему было больно. По сознанию жестоко била память: «Я молода и не хочу губить свою жизнь...», «...прекрати заниматься творчеством! Или я уйду от тебя...», «Мне не нравится, какую музыку ты слушаешь...», «...он расслабляется легкими наркотиками, а ты...», «Я никогда тебя не любила. Я все время тебе врала, что люблю...», «Я почти   уверена,   что   наш   брак   зарегистрирован   на  небесах, но я люблю другого...» А потом сознание дубасили обида и осуждение: «она бросила ребенка...», «отказаться от собственной души?..», «...ложь, лукавство, жестокость, предательство». На работе его все понимали, видя на его лице глубокую, изнуряющую печаль. Старались помочь, отвлечь от унылых черных мыслей о будущем. Приносили одежду, книги для дочки. А он, молчаливый, уединялся.
     Но, время, как известно, лечит. Николай, ухаживая       за немощными стариками, стал петь, разговаривать с ними больше обычного, шутить. Он вдруг понял, что перед ним - беспомощные взрослые дети. Среди них есть душевнобольные, агрессивные, уставшие от жизни, не согласные со своим положением. Он чувствовал, что они тянутся к нему и любят, радуются его появлению. И ради них, приучил себя скрывать свои проблемы. Это давалось нелегко. Не сразу. Постепенно менялось его поведение, устанавливались манеры общения с окружающими людьми. Не прочно было все то, что создавалось волей и сознанием. По-прежнему шла борьба с собственной жалостью... В его глазах иногда можно было уловить решительность и силу.                   
                                                                               
                                       Разговор с соц. работником
   
    Но, не так все просто, как кажется на первый взгляд. Предала, переживал, стал успокаиваться... Многих десятков минут телефонных разговоров, длинных писем потребовалось Анастасии, девчонке из пионерского детства, той самой, которая мечтает побывать в святом Иерусалиме паломником, чтобы хоть как-то утешить Николая,   вывести   из   депрессии.   Но   больше   всего   встряхнуло его ее требование: «Ты должен найти в себе силы простить ее. Без этого ты ни-ког-да не успокоишься. Будешь терзать, жалеть себя и оплакивать свою судьбу. Ты можешь сгореть изнутри. Подумай о дочке. Прости Валерию. Ты ведь тоже виноват в случившемся»... И, когда по сознанию начинали бить горькие воспоминания, он мысленно вытирал все тряпкой, прощал, вспоминая хорошее, что было. Прощал и просил у нее прощение за невнимательность, за не находчивость  нужных  слов... Он вытравливал эмоциональную память о предательстве жены поиском художественного образа, цветового исполнения в своей творческой деятельности. Дневником, картинами и молитвой выжигал черные помыслы осуждения, уныния, жалости. Но лишь, когда стал просить Господа, чтобы помог ему простить ее, когда стал молиться о ней, только тогда приобрел покой и гармонию. И только тогда.
   И теперь отец стал находить наиболее верные, нужные способы общения с дочерью. Он старался окрасить ее эмоциональную память в светлые оптимистичные тона. И никогда не говорил плохо о своей бывшей жене, матери дочки.  И таким образом, подготовить ее к предстоящему разговору с социальным работником. И не зря его сердце разрывалось, интуитивно чувствуя, что встреча эта будет настоящим издевательством и над ним и над ребенком. Волновалась и дочь; она стала снова молчаливой... Когда пришло время - все подтвердилось. Беньямин, работник государственной детской социальной службы, американского происхождения, верующий иудей (кипа, пейсы),   очень   мило   улыбался,   сопровождая   свою  «приторную», речь, многочисленными жестами, (для пущей выразительности и убедительности!), обилием комплиментов в адрес своих пациентов. Чуть ли не приплясывал, а потом тихо, заискивая, как бы боявшись спугнуть или насторожить свою «жертву», спросил Лидию, игравшую с хомячком, которого предусмотрительно взяли с собой для снятия внутреннего напряжения: «С кем, ты хочешь жить: с мамой или папой»?.. Девочка, едва не плача, ответила: «Я не знаю»...
   После официальной беседы, отец попросил подождать дочку в коридоре, и, оставшись с чиновником наедине, промолвил:
- Мне кажется, вы не совсем корректно вели себя на этой беседе: нельзя задавать такие вопросы ребенку в присутствие отца. Да и сама постановка вопроса неграмотна: «С кем ты хочешь жить: с мамой или папой?»
- А как надо было? - полюбопытствовал Беньямин.
- С мамой? С папой? Без «или», которое противопоставляет родителей друг другу. Но, они ведь – не враги ни друг другу, ни собственному ребенку. Они  лишь - в состоянии ошибки, невыдержанности и временной безответственности. Ваша «или» сталкивает маму с папой, ребенка с родителями. Ваша «или» толкает ребенка на предательство, на духовное убийство одного из родителей.  Но, есть еще один вариант вопроса: с мамой и папой? Последний вопрос – вопрос о семье, которую вы не имели права игнорировать, упразднять самовластно.
- Но законом третьего варианта не предусмотрено.
- Третий  вопрос  смягчает ситуацию,  не травмирует детей. Когда ребенок любит обоих родителей, то при отсутствии  полного выбора, он находится состоянии психического срыва, душевной муки. Эта боль оттого, что от одного из них не по собственному желанию, не добровольно,   а  по  вашему  требованию,  он  должен отказаться, расценивая это как предательство. Совесть обвиняет, сердце болит, просит о помощи... Взрослый-то не выдержит подобного... Вы ведь не судья, а социальный работник.
- Я восемнадцать лет работаю в этой службе, а ты меня учишь.
- Простите, но ребенок мой, а не ваш. И я страдаю вместе с ним, поставив себя на его место. К тому же и я  имею высшую категорию учителя, опыт работы как классного руководителя. И мне не раз приходилось отстаивать интересы школьников в разных инстанциях.
-  Вы меня собираетесь учить?..
      Да, нет. Кто я такой, чтобы вас учить. Я лишь пытаюсь убедить вас не издеваться над беззащитными детьми, даже если этого требует ваш несовершенный закон, который можно использовать так, как вам это выгодно. Вы не хотите узнать то, что на самом деле думает ребенок. Вам, во что бы то ни стало, надо обработать его мнение, чтобы оно не выходило за рамки закона. Зная, что мы еще не разведены, вы даже не сделали попытку сохранить семью, ради ребенка. Родители ведь не застрахованы от ошибок и заблуждений... И вы обязаны были сделать все возможное для того, чтобы сохранить семью. Как минимум, третий вариант вопроса должен был прозвучать. Не уже ли вас не пугает страшная статистика, что каждая вторая молодая семья, прибывшая из СНГ в Израиль, распадается?..
- А что в России ситуация лучше?
- Нет. Но причины там другие.
- Какие? - Беньямин задал вопрос как-то восторженно, почувствовав   возможность   сменить  тему   разговора, сгладить ситуацию. А главное – облить «грязью» русских с их Русью. Уж, что-что, а ярлыки они вешать умеют и демагоги – превосходные. Но Задумчивый, уловив его восторженную интонацию, стал более решителен: 
- В   России   чаще   всего   разводы   происходят   от безденежья.
- А в Израиле?
-Зачем вы уводите вопрос «с кем быть ребенку» в сторону? Вы не хотите честно сказать мне, что я - русский, и поэтому дочка должна остаться с мамой.
- Национальность не имеет никакого значения. А вот пол ребенка и родителя, с которым он останется, очень важен.  Мое убеждение такое:  дочь должна быть с мамой...
- Хотите,      я   познакомлю   вас   с   двумя   русскими женщинами, у которых суд забрал их дочерей.
- Может они - проститутки?
-Да, нет. Просто мужья у них были евреями. Поэтому вы ищете пороки именно у русских. А, если их нет, то придумываете, как в данном случае, лишь бы достичь поставленной цели, оправдать свою точку зрения, даже, если она оказалась ошибочной или заведомо ложной...
   Надо отдать должное соц. работнику,- он хоть и помрачнел, и голос его изменился, но сдержался, не заорал, не выгнал, а лишь сослался на занятость...
   Через четыре месяца на заседании суда, адвокат Валерии напомнит судье, что Николай - гой (не еврей), а Беньямин расскажет суду, как его обличал в непрофессионализме, при решении вопроса об опекунстве, этот самый гой...

Параллельные миры или разговор по душам.

Часть 2. Об Израиле или воцерковление.

  Глава IV Дом престарелых.
   
                                       
       В июле, в дом престарелых, где работал Николай, поступила Мария, 82-х лет. Она не могла ни сидеть, ни есть, ни разговаривать; с пролежнями на пояснице. Сотрудники отделения предполагали, что проживет она месяц-два.
    Николай, когда узнал, что новая больная - русскоговорящая, постоянно разговаривал с ней.
    У него сформировалось интересное убеждение. Чтобы на работе отвлекаться от мрачных мыслей, которые ежеминутно стремились завладеть его сознанием, необходимо действовать по принципу: «клин клином вышибать». Поэтому он старался разговаривать со своими пациентами как можно больше, на иврите иль на русском, все равно, пел песни вслух, читал стихи Пушкина, Лермонтова, Есенина, Высоцкого и молитвы. Но молитвы, только, когда его не могли понять по-русски. Но, чаще всего, молитва звучала беззвучно. Это не только отгоняло помыслы жалости к самому себе, обиды на бывшую жену, но и помогало возрастать нравственно, духовно. Он отчетливо понимал, что навязчивые, унылые думы, подобно сильнодействующим кислотам, разъедают  изнутри; что единственное его спасение - быть выше собственных проблем.  Но,  как этого достигнуть?  -  Менять мышление! Бороться с помыслами Уныния с помощью молитвы.
    И по утрам, во время купания тяжелобольных, то в одной комнате, то в другой, раздавались русские народные песни:

«Вьюн над водой, вьюн над водой.
Вьюн над водой распускается.
Парень молодой, парень молодой,
Парень молодой собирается»...

Или:

«Если друг оказался вдруг
И не друг и не враг, а так»....

Но, чаще других песен, он трепетно выводил:

«В лунном сиянье снег серебрится.
Вдоль по дороженьке троечка мчится»...

      Его пение скорее напоминало пионерскую распевку - разминку, когда пелись лишь отдельные куплеты, а не целые песни. Пел, то тихо, то громко. Но ему было все равно, как он поет. Главное - выжить. Убить все то мрачное, что накопилось в его сознании. Песни о любви и молитвы настраивали его сердце на любовь, на сострадание и понимание… Так он лечил и себя и своих пациентов.
   Однажды, Николай кормил Марию из шприца, (это было в августе). Бабушка сидела в инвалидном кресле, за столом.   С закрытыми глазами. Она по-прежнему не  могла говорить, и глотала молча. Но вдруг она ударила рукой по руке Николая, открыла глаза и произнесла:
-  Прекратите кормить меня как беспомощную. Дайте мне ложку. Я сама в состоянии ее держать.
-   Ма-ри-я,  вы-ы-ы     го-во-ри-те? - от  неожиданности протянул санитар.
Проглотив ком, радостно добавил:
- Слава Богу! Вы заговорили!
   Он взял ложку и поднес ко рту... Но глаза Марии были закрыты... Николай пытался с ней говорить, но...
   На удивление всем сотрудникам отделения тяжелобольных, уже через неделю после первого произнесенного слова, Мария не только не умерла, но разговаривала и ела самостоятельно. А еще через четыре месяца стала ходить и читать книги. А весной, после еврейской пасхи, родственники забрали Марию домой. И, как призналась потом Шушана (заведующая отделением), что она не помнит подобного случая, за все время ее работы в доме престарелых.         
    Через несколько дней после выписки София исповедалась и причастилась…                                                                                                                                 
                                               О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ
                                             
    Автобус медленно спускался по дороге-серпантину. За окном, то появлялись, то пропадали за жилыми домами, горные склоны, поросшие эвкалиптами, можжевельниками, соснами и туями. Несмотря на июльскую жару, в автобусе было прохладно – работал кондиционер. И Николай выбрал солнечную сторону. Он достал книгу, надел солнцезащитные очки и прочитал: «Пауло Куэлье. Алхимик». Затем стал читать анатацию.
- Коля, здравствуйте, - услышал он.
    Поднял голову и заулыбался. Перед ним стояла Тоня, дочь Марии. Она  села рядом, на соседнее сиденье. У Николая, почему-то, пронеслось в голове: «вы так много делаете для мамы. Мы все вам так благодарны. Возьмите образок святого Николая Чудотворца, освещенный на гробе Господнем. Он - ваш покровитель. Он поможет вам».
    Разговорились. Выяснилось, что оба ехали в Иерусалим, в храм гроба Господня, что службы там проводятся каждую пятницу и субботу поздно вечером, почти в полночь; а в Горненском женском монастыре Русской Православной церкви - каждый день: утром и вечером, (о нем Николай слышал впервые)...
    Перед расставанием Тоня удивила Николая своим рассуждением:
- Коля, я видела у вас книгу Пауло Куэлье «Алхимик». Интересный сюжет, призыв к вере, добру, терпению… Но, караван – образ экуменизма. Книга вредна для православных тем, что в ней стираются духовные грани между всеми религиями. Автор – масон, и он очень тонко выводит читателя на порог магии и оккультизма. Красивая фантазия, романтизм, мистицизм завораживают, гипнотизируют, погружают в некую сладкую, мечтательную сонливость. После этой книги, которая – о Боге, почему-то молиться не хочется. А вот грезы, подобно вирусу, поражают мышление. От веры остается лишь религиозная романтика. Читайте лучше Святых Отцов…   
    После этого разговора Николай стал еще более спокойным. Теперь он знал то, чего ему так не хватало все эти годы. Да и вообще, был рад и благодарен Тоне, хоть чуточку, но, удовлетворявшей его жажду о духовном, о Божественном, о Иерусалимской и Русской Православной Церкви. Через нее Господь рассказывал ему о благодати и помощи, которую получает человек от веры своей и от церкви; о монастырях и приходах Иерусалима. Она говорила мало, самую суть, но всегда убедительно и вдохновенно. Их редкие и всегда случайные, неожиданные встречи, часто вспоминал. Все это, невидимой нитью, удерживало его от уныния и отчаяния. И не чувствовал себя уже одиноким, хотя и жил среди выходцев из Марокко, Эфиопии, Румынии и Ирака. Нет, с ними Николай никогда не враждовал. Напротив, отношения были очень доброжелательными с обеих сторон. Но его не самый лучший иврит, а английский он напрочь забыл, был естественной причиной вынужденной самоизоляции.
    В своей маленькой,    слабоосвещаемой    квартире    он   теперь  ощущал   присутствие  Русского   Православного   Духа. Получалось по Пушкину: «...там - Русский Дух, там Русью пахнет...» Его утешением-вдохновением были  молитвы, горящие   церковные   свечи,   воспоминания, духовные песнопения Евгении Смольняниновой, Елены Поговой,  Жанны Бичевской, чтение Библии и духовных книг,  занятия творчеством. Конечно, были у него и иконы. Но их, как и раньше, надо было после молитв, прятать от глаз иноверцев, которые   приходили   всегда   неожиданно,   и   в   его отсутствие – когда им угодно... А предостережением от уныния была преисподняя, где - страшно, больно и нет любви....
   После переезда в марте 2003-го на улицу Яффа, главную в Иерусалиме,  жизнь    Николая стала приобретать христианский смысл. Этому чудному явлению   способствовало  то,   что   в   десяти   минутах ходьбы  от  его  дома  находилась  Русская  Духовная Миссия со Свято-Троицким собором. А от нее, еще десять  минут   пути, и - Старый  город, Церковь Воскресения Господня...  Да  и   в Горненский  женский  монастырь  теперь  было  легче добираться, без пересадок.
    Постепенно его вера крепла; становилась осознанной и все более ясной. Появилось постоянство. Для верующего, тем более для одинокого эмигранта, обретение такой веры - все равно, что иметь надежного, проверенного в беде, друга, мать и отца, и всех  родных   и  близких,   которые   тебя  любят. Это равносильно житию в Православной Отчизне, быть с Ней всюду и всегда, как с нательным   Крестом Животворящим... 
    Вера его, действительно, изменила весь уклад жизни и мышление: работа-дом-церковь. Перестал смотреть телевизор, слушать радио и читать светскую литературу. Его сердце тянулось к святоотеческим творениям. Он стал постоянным посетителем монастырских библиотек. На картинах - лишь Иерусалим, святые места христианские, да пейзажи палестинские. А молитва занимала все больше и больше времени. Изменилось ее содержание. Теперь Николай просил Господа о терпении, смирении, покаянии. О том, чтоб научил его молиться, исповедоваться и исполнять Его святую волю, а не свою. О России просил и Сербии...
   С глубоким вниманием читал он книгу Евгения Трубецкого, князя московского «Смысл жизни». И, еще раз получил неопровержимое подтверждение, что мироздание, не зависимо от нашего восприятия и точки зрения, имеет духовное происхождение. С великой радостью воспринял Николай рассуждения автора о Боговдохновенном Русском Языке. «С-мысл, со-знание, с-часть-е, Отеч-ество, со-весть, образ-о- ва(я)ние, со-бран(ь)-ие, Пред-теч-а, со-мнение, спаси-бо(г).., со-¬бытие, пре-ЛЕСТЬ», - выписывал он слова из книги, восторгаясь их истинным значением, еще не исковерканным сознательно, умышленно, как это произошло в последующие десятилетия по злой воле масонов-коммунистов-демократов-реформаторов и прочих русоненавистников.
«Все сходится, - подумал Задумчивый. - Иисуса Христа - на Голгофу, Православную Церковь - на Голгофу, русский народ - на Голгофу и Великий Русский Язык на Кресте распяли, исказив или скрыв, указующий на Бога,   смысл наиболее важных слов».
      Продолжил писать по инерции; ум работал: креп-ость, молод-ость, стар¬-ость, по-двиг, по-движ-ник, на(ш)род, с-мир-ение, демо(н)-крат-ия, демон-страция. Ох, уж эти импортные слова. Засорили ими язык, да так, что и сами порой не понимаем, что говорим. Какое значение несут эти иноземные, новомодные, без спросу навязываемые, слова??? Настоящее насилие над языком! Он же - живой, Богом дан нашим предкам чрез христиан
равноапостольных Кирилла и Мефодия, кровью и муками освящено рождение Славянской Письменности. Это - Дар Божий, посредством которого, мы, славяне, впервые получили возможность читать Святое Евангелие, проводить и слушать Божественные службы в церквях не на греческом, а на родном, отеческом языке. Его беречь надо, как и веру нашу православную, от реформ и экспериментов от некоторых «мудрствующих лукаво» «власть имущих» мужей, от ученых, страдающих манией величия и тщеславия, от равнодушных карьеристов и бизнесменов. Не простит нам Господь, коль не защитим свой «Великий и Могучий Русский Язык», Его Православный Дух, скрытый в словах и звуках: со-весть, со-знание, с-мысл, с-часть-е, отеч-ество. Эхе-хе-хе-хе, Ломоносов и Пушкин... Сколько же прелести вокруг. И скольких еще прельстит сатана. Сколько ненависти к русскому характеру, к вере православной, к Господу Богу и Спасителю Иисусу Христу.
    Опять линии! Сколько же их? Их все больше и больше. Они - всюду теперь. Линии эти образуют лабиринт, что б заблудившись в нем, потеряли рассудок, сгинули, погибли  навсегда,   как   люди. Чтоб  озверели и  переубивали друг друга от безумия и страха в борьбе за «материальные блага» и удовольствия. Лабиринт-хаос - сеть сатаны, которой он улавливает души наши, мистический образ времени антихриста... - полились размышления сами собой. - В вере, в вере - спасение. В Господе Боге Иисусе Христе - спасение»... - твердил Николай сам себе, не воспринимая окружающую обстановку.

   На следующий день Задумчивый написал стих «Сеть диавола»:

От Адама до Судьи
Ловят бесы-вратари,
У геенских стоя врат,
Под рекламой «святый град»,
Всех кто со-весть променял
На шампанского бокал.

Кто забвенью предал мать,
Кто забыл, как сына звать.
И имеет скотский вид
От того, что пропил стыд.

Кто соседа разорил
И без скорби все спустил
На охоте, в казино,
На ставки, девок и вино.

Кто дочь склонил ко блуду
За кабинет иль ссуду.
Очень рады бесы там
Фарисеям, знахарям.

Красны врата, широки!
Чтоб видели с дороги
Все, кто хочет через грех
Войти в сей дом «утех».

Те заходят в этот дом.
Кто уныл, иль слеп умом.
Кто себя жалеет сам;
И себе не скажет: «срам»!

Славу ловит и почет,
И не любит Правды счет.

На могилах пьет вино.
Кто пред Богом - как бревно,
Без ума, в гордыне весь,
А в молитве брызжет спесь.

Кто не слышит плач Небес,
Что уж сердцем правит бес...

Въезжает на Мерседесе,
Как бес на лживой прессе,
В сей град, очень милый гость. 
На расправу псам, как кость,
Иуда бросил Русь за вес,
Златой... За - «Христос Воскрес!»...
От Адама до Судьи
Ловят бесы-вратари,
У геенских стоя врат,
Под рекламой «святый град»
Всех, кто со-весть променял.
Кто Иисуса распинал....
В сердце ль, иль по незнанью,
По злобе, по гаданью...
                                                         
                                     
ВЕЛИКАЯ СУББОТА

   В обычные дни в храме Гроба Господня дежурят по трое-четверо полицейских-израильтян. Но в Страстную неделю их намного больше; плюс военные, - в целях безопасности паломников. Все это объяснимо, логично и правильно. Время-то - неспокойное сегодня, время - насилия и предательства сегодня, И не только в Израиле, на святой земле, но и во всем мире так. Мир-то давно сошел с ума. Да и не мир это вовсе, а мировая игровая площадка в войнушку, в дипломатию, «дружбу и сотрудничество» и права человека. Но одно не мог Задумчивый уразуметь своим маленьким умишком: куда подевалась свобода вероисповедания? С миром-то все понятно. Но вот как быть с демократией? Она, что, тоже   как   закон?   -   кому   как   выгодно, тот  так   и    демократирует? Даже, когда за волосы волоком, иль пинками в спину? Да это же - одного поля ягода!- Ненависть к Господу Богу Иисусу Христу и Его последователям, ученикам-апостолам, мученикам-исповедникам! Может не все так печально и не столь важно, как кажется на первый взгляд? Подумаешь, всего-то несколько тысяч человек гонят как скотину. Вот если бы миллионы! Тогда - да, серьезно, страшно. Тогда нужно бить тревогу.   
      Но, ведь православный мир это не только Иерусалим. Трагично положение православных сербов, а житье православных арабов Палестины, загнанных в резервации, изолированных от мира «высокой и многокилометровой стеной размежевания», напоминает о временах гонения христиан в средние века. Необъявленная, тайная и беспощадная война идет против Православия в СНГ. Вся православная Европа тоже не склоняет колен пред натиском антихристианских легионеров, реформаторством и глобализмом. 
     Значит все-таки - миллионы, сотни миллионов идут крестным голгофским путем... И это - хорошо, что пока нас так много. Но всем ли хватит духу противостоять адской мировой машине - глобализму, управляемой сатаной, по уничтожению нас и, потому работающей в последнее время в ускоренном режиме? Ну, а то, что происходит из года в год, из века в век в многострадальном Иерусалиме в Великую Субботу предостерегало и сейчас служит нам примером того, как это будет происходить, но в большей степени, во времена, предшествующие приходу антихриста, во времена апостасийные...
       В ночь с Субботы на Воскресенье, в храме Гроба Господня находилось несколько тысяч паломников.                                           
   Около трех часов ночи, после окончания Богослужения, всех   православных стали выгонять из храма, несмотря на то, что Патриарх Иерусалимский, просил не делать этого. Ведь десятки тысяч паломников приехали со всего света… Полицейские совершали это грубо, бесцеремонно. Помогали им армянские и протестантские священники храма. Сначала всех выгнали на предхрамовую площадь. А затем, вместе, с подоспевшими военными, хорошо понимающих что происходит, людей прогнали и с площади, за арочные ворота, выходящие на арабский рынок. И на этом миштара (полиция) не остановилась: пинали православных еще целую улицу. Потом оградили все решетками... Некоторые православные, говорящие на иврите, пытались как-то вразумить полицейских и военных, но все было безрезультатно… Зато многим запомнилось, и, надо думать, надолго, восклицание невысокой и худой девушки, лет 17-20: «Ну, что это за город, в котором как не любили правду тогда, так и не любят теперь. Лишь ненависть и ложь… Что за люди? Тогда камнями побивали, а теперь прикладами»…  Сказано это было сначала на русском, потом – на иврите.     Николай хотел, было поддержать   девушку,  но потом решил, что это бесполезно… Так, в молитвенной скорби и смирении, братья и сестры о Господе ожидали наступления Пасхального утра, снисхождения Благодатного огня.                                           
      А в это время в храме находились католики, протестанты и армяне... Но, как и сотни лет назад, так                                                                                                  и в это Великое утро 2004 года, Священный огонь был дан Господом Богом только православному патриарху... И колонна, что у самого входа в храм Воскресения Господа Иисуса Христа, расщепленная Благодатным огнем более четырехсот лет назад, свидетельствует о том.                   
    А в начале Светлой седмицы Николай запишет в дневник: «Противостояние Православной Церкви миру – святое подвижническое стояние Церкви в Истине. Дай Бог, чтоб русский народ обратил свой взор к Господу Иисусу Христу. И его Противостояние миру, его святое, жертвенное стояние в Истине стало спасительным и для Земли Русской и для всего православного мира… Это и есть противление злу до последнего вздоха…»                                                                                                                                           
                                                        2
     Воистину Бог Вездесущий, Всеобъемлющий. И все, что с нами происходит, зависит от нашей веры и промысла Божьего. Когда Николай читал тот момент, где князь описывает преисподнюю, то был потрясен полным совпадением со своим сном (спустя год!). Не согласился лишь в одном, что не было в описании Трубецкого «геенны огненной», как это описано в Новом Завете. А еще через год Задумчивый узнал, что кн. Евгений Трубецкой был масоном, тогда-то ему и стало ясно, почему его описание ада было иным. Но сходство со своим видением Николай обнаружил в рассказах переживших клиническую смерть и мытарства.  Потому то и назвал в своей книге не адом, а прихожей в преисподнюю, клетью уныния. А все-таки он больше придерживался того, что Всеблагий и Милосердый Господь в целях воспитания, вразумления поместил его грешного в то отделение ада, где находятся великие грешники, совершившие смертные грехи: отступление от Бога – уныние, тоска, печаль; эгоизм - жалость к самому себе…
     Да и дороги из ада, по святому Писанию, нет. А в его сне была, по которой пришел к нему Ангел Божий... В общем, Николай решил, что людей с «подмоченной  репутацией», даже, если они – князья, профессора, священники или иные какие грамматеи, читать, слушать и внимать их проповедям нельзя. Опасно! Можно потерять бдительность, внимательность и «пойти на поводу» у них, хоть и с виду правдоподобной, но по сути  своей - еретической  агитации, мудрствования человеческого, лукавого.
       ... На работе, несмотря на антирусские настроения со стороны администрации и непрекращающиеся «трения» с некоторыми арабами, по итогам проведенного опроса, был признан лучшим санитаром за 2004 год.
      За все всегда благодарил Господа: и за радостное, и за скорбное. За врагов молился, чтоб вразумил их и направил на путь истинный, путь спасения...
      В тоже время, вера его не была фанатичной, слепой и страстной. Но - особым со-стояние-м души. И подтверждением тому служат следующие события.

ПЕРВОЕ.    За три дня до Страстной недели. 2004 г.
     
    Почти год знакомые Николая вели переговоры с  музеем Израиля о проведении персональной выставки его работ. Все шло хорошо, обнадеживающе. Прошло уже семь выставок в Иерусалиме и в Бейт Шемеше (Дом Солнца), с самыми наилучшими отзывами о творчестве. Такую же оценку дала и художественная комиссия при просмотре образцов в национальном музее. Были оговорены и сроки открытия экспозиции.     
     Когда же, сотрудники музея, из паспортных данных узнали что он - не еврей, то культурно отказали, ссылаясь на непредвиденные обстоятельства. Новость эта, конечно, огорчила его, но не надолго. Эта новость, прибывшая из национального музея Израиля, послужила лишь ответом на мучивший его вопрос «почему так трудно жить в России?». А ответ неожиданно прост: потому что, русские, живущие в России, - художники, как я – здесь, а управляющие ныне Россией, подобны работникам музея Израиля…  Эта новость не убила в нем желание продолжить трудиться над полутораметровым панно «Священная тайна вселенной». А, наоборот, прибавило сил и решительности. Но через девять  недель, когда работа была закончена, он понял, что тридцать с лишним картин начинают давить на него своей массой, вызывая у Совести вполне нормальный вопрос: «Продавать я не умею. Делаю все это не для собственного тщеславия, а для людей. А, коль так, то, что же дальше»?..
    Когда Задумчивый ехал в автобусе, то всю дорогу молился, чтобы в монастыре взяли картины во славу Божию, как дар. «Если откажут, то - выброшу», - решил он... А потом благодарил Господа, что милостив к нему, грешному... Вторую часть изделий принял на кануне Пасхи Христовой другой монастырь. Николай чувствовал себя счастливым оттого, что теперь его композиции послужат паломникам и монахиням.
     К тому же, как-то так само собою, или по воле Божьей, получилось, что один монастырь относился к Русской Православной Церкви, а другой - к Зарубежной Русской Православной Церкви. Для него это было символично. Ведь Задумчивый, во время бесед с паломниками из Нью-Йорка, Берлина, Мюнхена, Молдавии, Австралии, Грузии, России и Украины не то, что ратовал за единение церквей, скорее недоумевал: «Как же так? Русский народ, объединенный Православной Верой, имеющий одну историю, одну культуру, один язык, но разобщенный лишь территориально, и такая - вражда? Уже нет ни белых, ни красных, а церкви по-прежнему
разделены и окрашены»?
Обнадежил его один сибиряк:
-Ты, не горюй. Диавол всегда ищет слабые места. Вот и - раскол. Слава Господу Богу, что не по догмату. Это, как испытание и церкви, и русского православного народа. Иерархи соберутся, помолятся вместе, и, Бог даст, решат кое-какие проблемные вопросы, да и простят друг друга, тогда и соберет Господь  нас, рассеянных по миру русских, под кровом Матери-Церкви… И, ты, молись, чтоб единой была наша Русская Православная Церковь...
-А какие это «проблемные вопросы»? – поинтересовался Николай, тем самым, стараясь узнать как можно больше из истории разделения Русской Православной Церкви.
-Наша Русская Церковь, да и, вообще, весь Православный мир будет единым, прочным и мужественным, когда все поместные церкви откажутся и осудят  страшнейшую ересь XX – XXI в.в. - всемирный совет церквей (экуменизм). Мы, православные, должны быть едины так же, как наша Русь была единой душой в борьбе с татарами, турками, поляками, шведами, японцами, немцами…
  Видя вопросительный взгляд Николая, он добавил:
- Почитай труды святителя Николая Сербского, Иустина (Поповича), митрополита Иоанна (Снычева)… 
   
    На душе было легко. И он с еще большим желанием хотел рассказать о своих религиозных переживаниях, о природе Палестины и святых местах. Две недели с раздумьями и молитвами работал над «Иудейской пустыней» и еще две над «Пустыней Негев». И, наконец, - «Кумранские горы. Монастырь Саввы Освещенного»...
    Николай еще не знал, что он будет делать с новыми картинами. Да и не важно это было для него. Ведь он сросся, спаялся с творчеством настолько, что в картинах отражались и совесть, и сердце, и ум. Весь мир, время и пространство - в кристаллах... Одно он твердо усвоил: «творчество, как дар Божий, должно нести людям благо и просвещение, говорить правду, вере должно служить, а не маммоне, злато любящему»...
       Творчество было его послушанием…

ВТОРОЕ.        Начало Страстной недели 2004 года.

    Возвращаясь с Божественной службы из церкви Воскресения Господа, Николай почувствовал острую боль в правом ухе, на которое временами плохо слышал. Было оно травмировано еще в восемьдесят шестом году, во время службы в Закавказье, только за то, что он - русский. Испугался не на шутку: «Как же я территорию вокруг Свято-Троицкого собора буду убирать? Я же слово дал. А Пасха, а снисхождение Святого Благодатного Огня»... О работе и не думал в тот момент; не столь это важно было, хоть и кормило... Ночь прошла бессонно. Утром пошел на Русское Подворье - сердце позвало. Просил Создателя вселенной о помощи, чтоб    сподобил   сдержать слово, данное монахиням церкви, и встретить Святую Пасху. Неожиданно молитву прервал внутренний голос: «Поезжай в Горненский монастырь, помолись пред иконой святого великомученика и целителя Понтелиймона, Он поможет». В тот же день и получил исцеление, когда смазал ухо снаружи маслом из лампадки, что пред иконой угодника Божьего Понтелиймона....
   
ТРЕТЬЕ.        Март-апрель 2004 года.
                                                    1
      Все свободное от работы время, Николай проводил в церквях. В Горненский монастырь (Эйн Карен, местность, где родился Иоанн Креститель) ездил через день на вечерние службы. Но выпадали недели, когда и ежедневно. Раз в месяц поднимался на Масличную гору (монастырь равноапостольной святой Марии Магдалины) и на Елеонскую гору, в Спасо-Вознесенский монастырь. Хотя бы раз в неделю стремился попасть в церковь Погребения Богородицы. И почти каждый день посещал храм Гроба Господня, где подолгу молился в святой темнице Спасителя пред образом Божией Матери «Скорбящая». Как и все молящиеся, с благоговением всматривался в Ее глаза. И, когда они были закрыты - все вздыхали. Но случалось видеть настоящее чудо - открытые глаза Божией Матери, заставлявшее сердце радоваться. 
    Никто не искал объяснений этому явлению с научной точки зрения. Все равно их быть не может. Да и юродствовать зачем, если это   свято,   духовно.   
     Когда   Богородица   открывала,    полные глубокой душевной боли, глаза, - у всех невольно вырывалось: «Слава, Тебе, Господи»!..
     Из святоотеческих писаний, еще до Пасхи Христовой, Николай узнал об Иисусовой молитве. И с тех пор молился «непрестанно».
     Не понаслышке знал о проявлении агрессии фанатично верующих иудеев, особенно в датишных (религиозных) районах, по субботам. Не раз он был свидетелем, как в машины, проезжающим по этим районам, летели камни. И, почему-то, именно, в лобовые стекла. Чаще - в арабов. А когда потерпевшие водители обращались за помощью к полицейским, то те разводили руками, мол, «а что мы можем сделать»?  А один арабский таксист, подвозя Задумчивого до места работы (был шабат), на вопрос Николая «ма - баайя им дати? (что – проблема с верующими?)», ответил:
- Трещины на стеклах машины мы получаем практически каждую субботу, раз-два в месяц покупаем новые стекла. А сколько обращений в больницу с травмами головы… Я говорю о своих знакомых.
    А ведь именно в это время они «думают» о Боге.
    Свое презрение и ненависть демонстрировали к православным паломникам плевками, хулой и, все теми же камнями иудейские «богомольцы» открыто, не обращая внимания на многих свидетелей.
    ...Сердце Николая каждый раз содрогалось, когда, проходя мимо заброшенного еврейского кладбища, что - в стороне от «богемных» улиц, (в трех стах метрах от гостиниц, где обычно останавливались паломники), видел, как средь бела дня молодежь, сидя на надгробных   плитах,   распивала  спиртное,   курила   и устраивала   разборки.   Или, как  на надгробиях молодые люди целовались, обнимались…   «Вандалы. Ничего нет святого. Настоящий сатанизм.  А под кровом ночным... Господи, спаси и сохрани»... - размышлял он в своей «келье» семиэтажного дома.
     Поэтому Задумчивый старался, открыто или тайно, сопровождать паломников от Старого города до центра, где располагались гостиницы; особенно после ночных служб.
    Особенно после литургии проходящей в ночь с субботы на воскресенье. И, когда православные возвращаются из храма Гроба Господня, то путь их проходит именно по тем местам, где продолжается чествование исхода шабата. Что может произойти в таких случаях? - да все что угодно. Многое пришлось насмотреться и наслушаться Николаю: от проклятий, угроз и летящих камней, до символического показа гениталий... Он воспринимал сопровождение как послушание по зову своего сердца, по наитию Святаго Духа. И, если надо было, то ходил с паломниками по «русским улицам», по магазинам, на рынок.
    Еще серьезнее он стал относиться к своему «послушанию», после того, как в 2004 году израильское телевидение в течении нескольких недель восторженно освещало визит в Иерусалим представительной и важной делегации из Ватикана. А потом долго гремел «взрыв» радости, когда было подписан договор о дружбе и сотрудничестве между католиками и иудеями, Ватиканом и Раввинатом. И Горбачев зачастил с визитом… Что принесет этот «Союз» Православному миру и России? – Тоже самое, что Европа Сербии, США Вьетнаму и Ираку, Израиль Ливану, Египту и Палестине: разруху и смерть… И, чтобы там не говорили о необходимости «братства и единства»  с католиками и протестантами, лютеранами, баптистами и прочими христианами, о толерантности…  И пусть выражают недоумение о нежелании большей части православных единения с ними, - доверять им нельзя. 
                                        Запись из дневника
    «Как предали они тогда, так предают и сейчас, с улыбкой и красивыми словами о братстве, любви и единении. Отделившись тогда от Древней Апостольской Церкви Христовой, они совершили то же самое, что и сатана. Они пошли против воли Божией и Его Святой Церкви. Христианское учение они приспособили под свои нужды, исказив его до уровня еретического и богохульного. Интриги, борьба за власть, политиканство, масонство, разврат, взятничество, провокации и агрессия к православию – вот сущность этого псевдохристианства. Их путь - обновленчество, вседозволенность и притворство. Сверхчеловек – их цель, то есть – антихрист. Но не как не Бог.
    Экуменизм – одно из  средств построения «нового мирового порядка», уничтожения всех традиционных вероисповеданий. Экуменизм в религиозной сфере подобен «рыночным отношениям», «мировому рынку», «мировой культуре по европейскому образцу»,  «единой валюте – доллару, а в перспективе – пластиковой карточке», «единой национальности - человечеству» (к стати, из паспортов графу «национальность» убрали не только из российских паспортов, но в 2003 г. и из израильских! Это же - антисемитизм в масштабе страны - Израиль. Ай, да жиды!)…
     Нет, им верить нельзя; с ними мы никогда не спасемся, а вот Господа Иисуса Христа предадим как Иуда Искариот. По-сути, сегодня явнее явного, - мировой заговор, единение всех религий мира против Православия, против народов, против человечества. Оттого-то и напряжение в мире нарастает с каждым часом. СПИД, Нильская лихорадка, атипичная пневмония, птичий грипп, терроризм, сектантство, оранжевые революции, реформаторство (демонтаж) всех до единой сфер жизнедеятельности человека, расчленение многих государств, торговля наркотиками, людьми и детьми, геноцид против народов, семьи, обычной человеческой семьи… Жесточайшая необъявленная война! Нужны еще факты, пожалуйста: «странствующие монахи» - это сербские монахи и священники, вынужденные странствовать, т.к. 90 %  православных храмов и монастырей было разрушено во время бомбежки Сербии НАТОвской авиацией. Одного такого сербского иеромонаха я встретил сначала у входа в храм Воскресения Господня, потом в Русском Свято-Троицком соборе, что на площади Москвы в Иерусалиме…
    А ведь православные храмы и монастыри имеются и в Сирии, и в Иордании, и в Ливане, и в Ираке, и в Турции, и на Кипре, и в Египте… И эти страны всегда под прицелом, всегда в состоянии войны… И от их выбора  уже мало что зависит. Агрессия со стороны США и Европы неминуема. Вопрос лишь во времени и в очередности…       
    И этот подписанный договор между католиками и иудеями (!) нисколько не снижает общего напряжения в мире, а, наоборот, - еще и еще более усложняет, делая агрессивнее, лживее, смертоноснее. Этот «договор» лишь  является фактом заговора против Православия и человечества.   
     Потому-то и примыкают к глобалистам-жандармам  Горбачевы, Кохи, Чубайсы, Позднеры и Новодворские, Гайдары, Немцовы, Грефы, Фурсенки, Березовские, Хакамады, Медведьевы, Фрадковы, Зурабовы, Ельцины и т.д. и т.п. всех стран и всех наций, и они собирают вокруг себя всех, кто враждебен к православию, к Русскому народу»…

      Через год, уже в России, анализируя на страницах дневника эту   антиправославную    сделку, Николай, выплеснул всю свою   боль и тревогу:                                               

     «Почему прихожане смиренно молчат, когда отдельные иерархи, одурманенные протестантским духом,  проповедуют уже не православный образ жизни, а разрушающее всепрощение, необязательность исполнения церковного устава и раболепие. Почему мы спокойно наблюдаем и тем самым, соучаствуем в  разрушении догматического и канонического фундамента Православия. Почему не требуем выхода нашей Церкви из всемирного  совета церквей? Ведь есть только одна Церковь Христова – Православная. Все остальное – ширма, декоративное прикрытие ереси, материализма и сатанизма. Мы же, не успев, как следует возродить нашу веру, снова нарушаем первую и главную заповедь Христову. Коль не встанем на защиту чистоты своей веры, традиций, Отечества, Армии, Семьи открыто, мужественно и соборно – быть беде, быть расколам и в церкви и в государстве, быть войне против церкви и против России, гонениям и множеству «заштатным», а точнее – неугодным, монахам и священникам, которые не пошли по пути обновленчества, предательства и лжи, которые делом доказывали любовь и к Богу, и к Церкви, и к прихожанам. Боже, храни верных, укрепи отчаявшихся, вразуми ошибающихся! Аминь. 
       Не помню у кого из Святых, верно предсказано, что в последние времена православные подвергнутся всем видам мученичества»...                   
                                                         2
   …«Пути Господни неисповедимы». Только Он знает, что для нас лучше, а что вредно, чтоб спастись от вечных мук. А как вразумить, и наставить на путь истинный, и предостеречь от беды, коль человек - в грехе и немощен духовно... И в одно из таких сопровождений на Николае свершился Промысел Божий.
   …Он шел с иеромонахом чуть впереди паломнической группы по шумному, многолюдному центру ночного  Иерусалима. Его обычно расспрашивали о времени пребывания в стране, о житье-бытье, а он: «откуда приехали?», о запланированных поездках по Святой земле и т.д. Для эмигранта это не просто вопросы, которые обычно задают для поддержания разговора. Но, - способ немногословного чистого общения. Без мата и анекдотов, светской болтовни о моде, «о вкусной и здоровой пище», о политике, болезнях, и прочей чепухе.  Это - родная православная речь и драгоценные крупицы знаний о вере. А еще, это - возможность совершить поездку по святым местам, находящимся на Палестинских территориях, куда проезд по израильским паспортам запрещен (Вифлеем, гробница Лазаря четырехдневного, монастыри Саввы Освещенного и Преподобного Феодосия, церковь и поле Пастушков)… Когда священник услышал его рассказ об иудейской злобе к православным, у него невольно вырвалось:
- Есть у нас, к великому сожалению, и такие, которые, поддаваясь на подобные провокации, малодушничают
и прячут свои кресты в нагрудный карман. Они должны быть наставниками и примером в вере для мирян, а они...   Тут отче  взял  в  руку  свой  крест, поцеловал его, и  твердо провозгласил:
- Вот - наш щит. И стыдно нам должно быть, коль вера наша  пуста.   Пусть  они  бояться  нас  и  Честный  и Животворящий Крест Господень, а не мы их. С нами – Бог, Спаситель наш Иисус Христос!..
     А через пять часов, уже утром, когда Николай садился в автобус, отправляющийся в Вифлеем, то сразу узнал того, о ком ночью говорил отец Александр. И на следующий день, собираясь на работу, спросил себя:
- Что же я за верующий, если ношу свой крест только в не рабочее время? Ну, увидят…  Мне было неприятно смотреть на того священника, а как же Господь смотрит на меня?..
     А потом, поцеловав свой крестик, одел на шею, (с ним он больше уже не расставался), а вслух произнес:   
- Благодарю Тебя, Господи, за то, что открыл мне очи духовные. Возомнил я себя защитником, возгордился своей значимостью, полезностью. Что показал мне, кем я был на самом деле: трусом и маловером. И осудил человека за то, чем сам грешил. Боялся, что на работе увидят крест, узнают о моем вероисповедании. Ох, как много было «бревен» в моих глазах, а я и не замечал их. Конечно, сопровождение - дело благое. А мысли, хоть и тайные, и едва уловимые, но все-таки были тщеславными, А когда дела и думы расходятся в истине... Не может сердце служить Богу, а ум - злу, или наоборот. Как же хитро и тонко заманивает нас в ловушки свои человеконенавистник диавол...

ЧЕТВЕРТОЕ.       Май, 2004 г.
   
    В отделении тяжелобольных частным образом работала Белла, шестидесятилетняя женщина из Благовещенска. Она никогда не скрывала своего негативного отношения к России и к русским. И всякий раз старалась доказать превосходство евреев над русскими. Делала это тонко, расплывчато, и в тоже время твердо. Любила поговорить о политике. И, когда что-нибудь в России происходило что-то нехорошее, критиковала всю страну. Белла всегда стремилась втянуть в подобные разговоры и Николая. Зная его трепетное отношение к своей родине, она, цинично играла на его чувствах. Николай сначала пытался с ней спорить,   говоря,   что правительство это - еще  не  государство, а Москва - не страна. Что Россия - организм сложный, и напоминает по своему устройству человека. Но потом,    спустя какое-то  время, Задумчивый понял, что спорить с ней бесполезно: все равно, что «бисер метать перед свиньями». Он старался не реагировать на ее провокации и молча, смиренно сносить поношения, которые исходили из ее уст. Когда же, однажды, Белла заявила, что по пророчествам, у России отнимется вся ее территория от Тихого океана до Урала, и лишь европейская часть... Николай не выдержал и, найдя уединенное место, смахнув слезу, тихо помолился за свою многострадальную отчизну.
    А потом, он научился сдерживать внешние слезы. Внутренний плачь - такой же очистительный, искренний, но мудрее внешнего плача. Ибо этот плачь - тайный, молитвенный, рассудительный. Ведь плачет не только сердце и ум, но и совесть. В этом Николай был убежден. Задумчивый заметил, что при внутреннем плаче, он точно также чувствует все его отражение на лице, как и при внешнем, хотя на самом деле никаких следов не было. Поэтому признаку, он и стал называть такое состояние души внутренним плачем.
    А, чтобы не озлобляться на несчастную Беллу, стал мысленно благодарить Господа, что чрез нее, многому его научил, просветил и показал, чтобы простил ее грешную и направил на путь истинный.

ПЯТОЕ.   Конец августа.    Конфликт русского с арабом.
 
   Одну ночь в неделю Задумчивый частным образом дежурил у одного русскоговорящего, 97-ми летнего старика с Украины. Он был пациентом дома престарелых. Эта подработка была поделена между всеми санитарами-мужчинами. Работа - столь тяжела (старик медленно умирал о рака головного мозга), что один араб не выдержал и отказался от нее. По этой причине Николай отработал в июле на две ночи больше.   С Мухаммедом, который распределял и оплачивал частные услуги посредническим образом, хоть и были на тот момент отношения более ровные, чем прежде, но Николай (единственный русский санитар) не доверял ему. И отработанное время тщательно фиксировал в блокноте. Когда же настало время получения денег, то араб указал русскому сумму, заниженную на тридцать процентов. Николай попытался разобраться:
-  Послушай, Мухаммед, мне кажется, здесь какая-то ошибка.
-  Нет.
- Я вел записи дежурств. Давай посмотрим их и сверим с расписанием основной работы. Все знают, это легко выяснить, что три раза я отработал так, что получалось три   смены   подряд   (ночь   (частно)  -  утро  -  вечер (короткий, до 21.00.)), а два раза - без вечерней смены (до 13.30.)
- Эйн Леха сехель. Ата – бэн шель зона. (У тебя  нет мозгов. Ты - сын  проститутки), - с неожиданной агрессией выпалил   Мухаммед.
    Русский молчал: не хотел впадать в гнев. Потом тихо проговорил:
- Давай сядем и спокойно во всем разберемся.
     Араб стал орать:
- Ата - зевель, эфес, шум давар (Ты - мусор, ноль, никто). Телех ле азазель! (Иди к черту!)
     После минутной паузы Николай подытожил:
- Ата - шекран (ты – лжец), Мухаммед.
    Араб схватил русского за грудки:
- Ата роце бокс? (Ты хочешь бокс)?..
   Тут выбежала из-за стола, где хранятся таблетки, медсестра Света и стала разнимать их...
    На следующий день спорщики снова работали в одну смену, в конце, которой, произошло то, что, наверное, и должно было свершиться.
    Большинство стариков уже находились в кроватях. Мухаммед жаловался медсестре Малке из Ирака на Задумчивого. Николай, проходя мимо, воскликнул, как бы в воздух:
- Шекран! (Лжец!)
    Через три минуты, в холле, где стояли аквариумы и висели клетки с попугаями, араб быстрым шагом приближался к русскому, сидящему на столе (стульев не было), выкрикивая ругательства. По габаритам он был выше и в раза три шире Задумчивого. Но это обстоятельство не помешало ему проворно сигануть на стол, правую руку соперника зажать между коленками. Левой рукой он крепко схватил за рубаху, а правой стал гнуть пальцы на левой руке русского коллеги на излом. Николай не мог двигаться. В голове его прозвучало: «Главное спокойствие сохранять. Господи, помоги»! Мухаммед продолжал гнуть пальцы. А Задумчивый призывал к мирному решению спора. Когда же их глаза встретились, русскому стало все ясно: «Сколько же в нем - ненависти. Он ждет, когда я закричу. Хочет, чтобы я сдался, сломался, отступил. Главное выдержать этот сверлящий жестокий взгляд. Только бы духу хватило. Помоги, Господи»!
    Они смотрели глаза в глаза. Чувствовал ли Николай боль? - вроде бы да, а вроде бы нет. «Господи, помоги!  Только бы не сломаться!» -  услышал сам себя Николай, где-то в области сердца и головы одновременно. 
     Может в этот момент, или чуть позже, Мухаммед резко рванул рубаху. Да, так, что все до одной кнопки распахнулись. Тело русского обнажилось. Араб смотрел на его грудь, как завороженный. Задумчивый испугался: «Только бы не сорвал мой Крест! Только бы не сорвал»... К нему уже подкрадывалось отчаяние. Но Мухаммед вдруг отпустил рубаху. Встал. И не произнося ни слова, ушел…
     Вызов. И Николай пошел к лежачему больному... Кое-как он отработал ночную смену - палец опух, покраснел и болел. Утром в поликлинике, рентген показал, что палец сломан...
     Через день в Горнем монастыре Николай заказал благодарственный молебен Иисусу Христу за все произошедшее с ним. А Тоня, выслушав его рассказ, сказала: «Сначала Бог помог тебе осознать свой грех, что не носил нательный крестик на работе. Ты приобрел страх Божий и поборол в себе страх мирского осуждения. А теперь, Крест Господень остановил басурмана».
    А Задумчивый вспомнив про свой, годовалой давности, сон, стал молить Господа, чтобы Он простил того араба и направил его на путь истинный. Трудно молиться за врагов своих. Но только в первый раз. Зато, какое  облегчение получает тот, кто научился этому...                                   

ШЕСТОЕ.      Середина сентября.
   
   Однажды, возвращаясь около трех часов ночи из храма Гроба Господня, Задумчивый, как всегда, испытывал  легкость   и  радость.  Невидимые   крылья      несли его домой. Стараясь сохранить  благодать после причастия, Николая повторял все время Иисусову молитву. Но, когда, в метрах ста пятидесяти, на площади Москвы, он увидел Свято-Троицкийй собор Русской Духовной миссии, душа его затрепетала. Радость сменилась тревогой. Не понимая самого себя, направился к стенам церкви. При этом, он ни на миг не прекращал молиться. Прислонившись лбом к белокаменным стенам, Николай стал вслух просить Бога: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного.» Так, в молитве, он простоял минут десять, а потом зарыдал: «Боже, буди милостив мне грешному. Не дай мне сойти с ума! Укрепи, Господи! Пошли мне терпение и смирение все выдержать. Не дай, не дай сойти с ума…» Слезы лились потоком. Ладони и лоб чувствовали тепло церковных стен. Облегчение не наступало. Иисусова молитва, просьба о благоразумии, о терпении, с-мир-ении, о прощении… Лишь через минут двадцать пять Николай почувствовал, как облегчение пришло к нему. 
    …На следующий день в поликлинике врач отказывался выдать ему больничный лист, аргументируя свое нежелание тем, что в доме престарелых могут получить все необходимые данные о его временной нетрудоспособности… по Интернету… Когда же все-таки Николай принес больничный лист на работу, то зав. отделением Шушана сказала ему, что палец он сломал себе сам умышленно, чтобы получить медицинскую страховку, что он уволен и на его место уже взят новый работник, араб. И это несмотря на то, что совсем недавно, в августе, он получил премию как лучший санитар за 2004 г. А из разговора с русскоговорящими выяснилось, что оказывается никто ничего не видел, да и, вообще ничего не произошло…
     Больничные он не получил, пособие по безработице и медицинскую страховку тоже. На что жил и лечился? – на деньги, которые были отложены для поездки в Россию весной, после Православной Пасхи. 
    Палец едва сгибался, да и то с острой болью. Продолжал ходить на физиотерапию и лечебную гимнастику.
     Но, главное, освободившееся от работы время, проводил в храме Воскресения Господня и других православных церквях Старого города, в Гефсимании, в Святой  Тюрьме Господа, в церквях Благоверного князя Александра Невского, великомученика Георгия Победоносца, Успения Богоматери, Тайной Вечери, Погребения Богородицы, Святой Равноапостольной Марии Магдалины. В Горний монастырь он уже не ездил – средства не позволяли. Зато чаще стал бывать на Елеонской горе в Спасо-Вознесенском монастыре.
    Николай искренне благодарил Бога за возможность большую часть суток, недель проводить в храмах. Не было ни уныния, ни нервозности, ни отчаяния из-за отсутствия работы, ни жалости к самому себе. «Иисусовой» молитвой он спасался от всяких мыслей, от их зародышей и малейших намеков на материальные проблемы.  Упование на Бога, вера Богу, чувствование Его внутри себя, около себя,   рождало в нем уверенность, решительность, гармонию внешнего мира с его внутренним. Это новое и, какое-то тайное со-стояние сердца и ума, ранее было неведомо Николаю. Он должен был пасть духом, а он – спокоен, вместо слез и взрыва эмоций – внутренняя легкость, безмятежность…  Все время жил в какой-то  нежной, тихой и умиляющей радости и вне времени... Почему вне времени? – Может оттого, что время полностью растворилось в молитвах,  в думах о Боге, утратив в сознании, мышлении Николая свою материальность, стандартность, суетность, страстность и эмоциональность. Стало вечностью. Это, как на исповеди, если человек кается искренне, сокрушается всем сердцем, всем сознанием о своих грехах, испытывает муки от угрызения собственной совести и чувствует себя, как будто в аду, то длится такая исповедь для исповедующегося вечно. И лишь окончание разрешительной молитвы священника выводит его из «вечных мук». Если так, то можно понять, объяснить и состояние радости, блаженства. Эта радость истекала от Безконечного и Безначального Триипостасного Творца, как дар, как знак Его присутствия, как помощь...
    Задумчивый чувствовал, что стал другим, но не мог понять почему. И лишь в октябре, когда по милости Божией, посетил с паломниками монастыри Харитона Исповедника и Саввы Освященного, ему стало ясно и понятно его состояние. Пещеры-кельи, пещерные церкви, висячие на отвесных склонах гор постройки, нагромождение глыб… Когда он увидел эти пейзажи, суровые, безмолвные и величественные,  его сердце почувствовало, узрело в них что-то очень близкое, знакомое, полезное. А сколько здесь любви, самопожертвования, самоотречения, труда, простоты и гармонии… Божию Благодать почувствовало сердце… Его Волю… Вечность… Полное отторжение от прогресса, цивилизации, просвещения и искусства. Присутствием мира, напоминанием о мире в этом пейзаже, освященного молитвами, трудами и кровью монахов, являлись лишь немногочисленные паломники…
    Образ жизни, уклад быта напоминал скорее монастырский, а не мирской. Подвальная однокомнатная квартира, которую снимал в семиэтажном доме, было без окон, туалета и душа. Воздух поступал через вентиляционную трубу. Через нее же, в период тропических проливных дождей, вода затекала в таком количестве, что едва успевал ее вычерпывать. Через эту трубу отдаленными фразами, шумом автомобилей и завывающим ветром проникала в «келью» Николая главная улица Иерусалима - Яффа. А внутри – мир иной. На журнальном столе -  стопка святоотеческих творений, распятие, иконы, церковные свечи, тетрадь с многочисленными выписками из книг и личными размышлениями о жизни, о вере, о Боге. Здесь же была еще одна тетрадь, с напутствиями, размышлениями о нравственности, которые он вписывал по просьбе дочери для нее. Настольная лампа, магнитофон, кассеты с духовными песнями, бисер и минералы. Имелся также небольшой холодильник, миниатюрная электроплитка, два стула, кресло, деревянная кровать-односпалка и письменный стол, крепкий российский, семидесятых годов. Одежда  хранилась под кроватью. На стуле стояли две картины с видами монастыря Саввы Освященного. Шкафов и полок не было.                                                                                                                         
   Главное, что очень ценил обитатель этих «хоромов»,  так это наличие источника воды. Что же касается туалета, то он находился… на крыше.
   По городу передвигался, не обращая внимания ни на архитектуру, ни на людей, смотря в землю, тайно перебирая  четки.
    …А один греческий иеромонах ходатайствовал в Патриархате Иерусалимской Православной Церкви об открытии греческой визы, об оформления Афонского паспорта для Николая. Таковы были его планы.
   Но, как говорят в народе: «Мы полагаем, а Бог располагает».  В начале ноября, он случайно встретил одного знакомого, Александра, который приехал в Иерусалим со своей семьей с Украины. Они познакомились еще в 2000 году на курсах иврита. Дружили семьями, помогали друг другу… Но после развода, а особенно после рассказа «княжны» о слежке за православными гражданами Израиля, Николай избегал лишних встреч, или сводил общение с еврейскими семьями на уровень «привет-привет».  Но каково было его удивление, когда он увидел Александра, одиноко молящегося на гробе Господнем… Когда вышли из храма разговор сначала был поверхностным, но потом, отвечая на вопрос «что с пальцем?», интонация искренности, сострадания, соучастия украсила их общение. Николай только сейчас узнал, что его собеседник все время был православным, но воцерковляться стал тоже только здесь, на Голгофе, у гроба Господня, в гробнице Божией Матери…
     Через неделю Александр позвонил Николаю. Встретились. Александр, проанализировав ситуацию своего духовного брата, заявил:
- Тебе надо уезжать отсюда.
- Сейчас не могу, - с невозмутимым видом ответил Задумчивый. Для него этот план не был новостью. А движение было направленно на Святую гору Афон. И он поведал об этом другу.

- Нет. Ты ведать не имеешь ни малейшего представления о том, что ждет тебя здесь, если ты не уедешь в самое ближайшее время.
    И он почти слово в слово повторил ему то, что сказала полмесяца назад старая, русскоговорящая еврейка, волонтер, юрист из службы национального страхования, когда узнала, что он русский:
- Ни каких денег ты не получишь. Ты можешь судиться с работодателем, но на это уйдут годы, но ничего в итоге не докажешь. У вас развод длился полтора года, вы оба заплатили по три тысячи долларов и оба проиграли... В ближайшее время работать ты не сможешь. Ты везде будешь должен: за съем квартиры, за телефон, алименты… В банке у тебя – минус в тысячу долларов. При наших зарплатах, чтобы покрыть банковский долг, уйдет месяца три-четыре. Ты можешь оказаться на улице, без средств связи и без средств к существованию. Но и это – не самое страшное. А вот неуплата алиментов… Могут посадить. А каково будет твоей дочери? Надо уезжать и, как можно быстрее.  До грома, до грозы…
     Николай молчал, перебирая четки. Молитва звучала в каждой клетке головы, сердца, рук, ног…  Наконец, он тихо произнес:
- Мне не хватает денег на билет.
- С деньгами помогу, ты скажи сколько надо.
- Я не могу взять их. Потому что не смогу отдать.
- Будем считать, что эти деньги я пожертвовал на церковь.
    Николай прокручивал маршрут: Иерусалим – Тель-Авив, Тель-Авив – Москва, Москва – Счастье…
      «Иисусова» молитва спасительно уничтожала мысли и эмоции. Билет куплен. Через два дня – отлет.
     Когда Тоня обо всем узнала, - высказалась обо всем одобрительно. И кратко разъяснила ситуацию:                               
  - Теперь понятно, почему мы два месяца не могли выйти на владыку, хотя прилагали все усилия. Видать твое место – не Афон, а – Россия…   

СЕДЬМОЕ.   23 ноября. Последний день     в Иерусалиме.
                                                                                         
     После литургии в Свято-Троицком соборе Русской Духовной Миссии, Николай попрощался с монахиней, не вдаваясь в подробности и объяснения, и поблагодарив за все, направился в Старый Город.
       

…Поставил свечу пред образом Божией Матери «Скорбящая», встал на колени и вслух стал читать акафист. Он был один на один с Богородицей. Ничто не смущало, не отвлекало. Сначала молитвы звучали тихо, едва слышно и монотонно. Но потом они стали прерываться поклонами. Зазвучала «Иисусова» молитва. Молитвенный порядок нарушился. Появилась собственная молитва. Николаю показалось, что икона вышла со своего места и встала в метре от него. Сама Богородица, с широко открытыми глазами взирала на него. Она не слышно говорила с ним, утешала… Он слышал Ее лишь сердцем… Обильно заструились слезы. В страхе и благоговении опустил голову на отполированные камни пола. Так и молился. Наконец, молитва стала затихать, слезы прекратились. Когда поднял голову, снова увидел, «Скорбящую» пред собой.
      Снова затрепетало сердце. Опустил глаза на молитвенник, но не смог читать… Страницы были мокрыми… Подняв же голову, уже не увидел икону, но обратил внимание на молящихся. Все, человек десять, стояли на коленях. Было как-то необычно молчаливо. Нет, тишины не было.  Слышался шепот молитв и воздыхания. Но казалось, что звуки как бы обтекают его и каждого из молящихся, и текут прямо к иконе, к Богородице. Казалось, что никто никого не видит.
   Перед выходом из придела св. жен-мироносиц, он сделал три земных поклона. У входа в пещеру стояло несколько пар обуви, - кто-то из паломников не решился идти к Богоматери в обуви…     
      Направился к Гробу Господню. «Иисусова» молитва зазвучала необычно. Казалось, что исходила она не из сердца и ума, а из всего тела… Он не чувствовал ни рук, ни ног. Не осознавал своего шествия по храму. Молитва как бы переместила его из одного места в другое. Но у входа в придел Ангела она утихла. В Кувуклии Николай не молился. Ум безмолвствовал… А сердце заняло всю грудную клетку и даже больше… Не было ни слез, ни мыслей. Лишь тепло в груди…
               
    Это была его последняя молитва в пещере-гробнице, в которой Иисус Христос Спаситель наш  воскрес…
    Около трех часов Николаю позвонили с работы и сказали, что ему выписан чек, и он может его сегодня забрать…
     Это сообщение, подобно грому, что глухо доносился с улицы, ударило по его сознанию. Ехать в пригород Иерусалима, банк – до шести часов… И, чуть было, не разыгравшуюся эмоциональную бурю, мгновенно усмирила молитва…
    Закончив банковские дела, позвонил Александру, рассказал о чеке, договорились, где будет банкоматовская карточка, чтобы он через три дня, когда деньги поступят на счет, смог их забрать, вернуть свои, а остальные отдать Лидии или Валерии. От мебели он отказался.
    …Весь вечер небо обливало  Иерусалим тропическим бурным дождем. Вода в квартире – по щиколотки… Часа три вычерпывал… Позвонил Тоне, сообщил телефон Александра. Тоня пообещала, что мебель она куда-нибудь определит, заверила, что хозяину дома и квартиры – еврею-ортодоксу, который сдает такую квартиру и за такие деньги,  она не достанется…
    Потом, уже в России, Николай узнал, что мебель, инструмент и все вещи Тоня передала в монастыри Русской Зарубежной Православной Церкви: преподобного Харитона Исповедника, что в пяти километрах от Иерусалима, и Спасо-Вознесенский на Елеонской горе.
     Около полуночи, бросив все одеяла на пол, в том месте, где вода ручьями текла по стенам, посредством Лидиного дневника, тихо-тихо,  обливаясь слезами, с глубокой нежностью, любовью и ответственностью стал разговаривать с дочерью. Он рассказал ей о внутреннем и внешнем плаче, сравнил человека с цветным карандашом. Раскрыл лживость мира,  его постоянно меняющиеся декорации и ценности, сравнивая радугу, нарисованную фломастерами, цветными карандашами, красками с Радугой, созданной Творцом вселенной…
     В четыре часа утра, уже из аэропорта позвонил дочке, попросил у нее прощения, утешил, как мог, рассказал о дневнике и попросил никогда не забывать о своей Родине - России…
      Смешение чувств: и грустно до слез, и радостно до слез. «Домой, домой, на мою милую, милую Русь»…   
      В рассветных лучах самолет прощально махал Святому граду Иерусалиму, граду Родному и Многострадальному, Окровавленному и Оболганному. А без веры и Бога и Москва – чужеверная, чужеземная.   А Россия без Благодати Божией  - вавилонский плен, рабство египетское, гигантский жертвенник идолам…   Нет, Русский, никак не может без Святого Иерусалима. Он всегда держит в уме Град Воскресения и молится всегда на Восток, на Восток, где Иерусалим находится, где Господь Бог Иисус Христос распят был, где поборол смерть и диавола, где воскрес…

Отредактировано Арзянцев Николай (31.10.2016 23:44)

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ МИРЫ ИЛИ РАЗГОВОР ПО ДУШАМ.
                   
Часть III О БОГЕ. О ПОБЕДЕ В БОГЕ.

           
                               Предисловие

       В сумеречных пещерах, не пригодных для проживания, тем не менее, обитали люди. У редких посетителей они вызывали сильнейшее  напряжение ума, сердца и воли. Человек подолгу стоял у входа, не решаясь добровольно войти в Пасть, извергающей запахи сырости и прелости. Ну, все равно, что самому шагнуть в болотную трясину. Тень от чего-то необъяснимого и жуткого падала на прилегающую территорию. Многие, очень многие посетители быстрым шагом, иногда и бегом, устремлялись прочь от пещеры, когда слышали, как Пасть или Нос выплескивали на них звуковые помои:  хрюканье, шипенье, гогот, вой, лошадиное ржанье, конский топот и плач ребенка… Все это мгновенно проникало вовнутрь и обволакивало изнутри до поверхности кожи, на которой волосы восставали, тянулись вверх так, что кожа натягивалась и все тело напрягалось, сжималось до боли в груди…
     Безмятежно было у Глазниц. Да, оно и понятно, – они находились выше других пещер, их было сложнее достигнуть. Люди туда не поднимались. Поэтому и нечисти там не было.
     Впрочем, в бегство обращались, те, кто приходил туда из-за любопытства  или с сердцем и умом, непригодными внимать гласу Истины, которая исходила чрез  людей, живущих в таинственных, жутких пещерах.
     В народе тихо и в страхе, немногословно говорили об этих пещерах, как о скопище нечистой силы.
     Хранители Истины, идущие по Божественному следу, раз в 3-4 месяца заглядывали в эти черные горные  Глазницы, которые вместе с двумя другими входами в пещеры, своим расположением напоминали череп: Глазницы, Нос и Рот (Рот или Пасть, самый большой и вытянутый). Как видим, названия пещерам дали люди вполне обоснованно.
     Это жуткое, гигантское  и величественное изваяние, находилось в той части гор, откуда ясно проглядывался весь театр разрухи и хаоса; и куда доносились, время от времени свистящие, грохочущие и трескучие звуки. Именно на эти пещеры иногда устремляла свой оскал всепожирающая Смерть. Но сегодня ее место было в Горной долине и на Западной горе, где и совершались события Судьбы. Когда-нибудь, но не сейчас, конечно, но наступит час ее неминуемого прихода в эти чертоги… Тогда и свершится последняя Священная Битва, тогда и Великая Победа сил Света, Любви и Истины восторжествует в вечности. И Смерти тогда не будет…
     Интересная разница в названиях этих пещер наблюдалась в том, что народ именовал это место – «Череп», по внешнему виду пейзажа. Реже – «Бесовская какофония», вероятно по причине слышимого гогота, хрюканья, топота, шипения, ржанья и плача... А Хранители Истины из воюющих стран называли те пещеры: «Чертог Старцев» или «Обитель Старцев».  Там жили  трое их учителей-наставников, - старых монахов-отшельников, чьих имен никто не ведал. И в этом неведении нет ничего удивительного. Ведь народы наблюдали лишь внешнюю жизнь скал. О том, что вершилось в нижней и средних пещерах, догадывались по запахам и звукам. Воображение ума и эмоциональность сердца любопытствующих посетителей создавали множество таинственных, самых невероятных словесных картин, которые, люди, никогда не видевшие эту горную местность, дополняли подробностями так, что они обретали вид привлекательных историй, интересных сказок и былин. И все это было посвящено нечести, которая в них обитала и проказничала.   И тем самым не допускала до верхних пещер, освященных  гигантской струей света, поднимающейся с молитвами старцев-отшельников к  Престолу Божия. Но это сияние дано было видеть лишь людям, озаренным таким же светом изнутри.
       А рассказы, сотворенные человеческим любопытством и бесами стали причиной забвения  Чертогов Старцев и монахов-отшельников. И просвещение народов Божественной Истиной было затрудненно. А гласу Идущих по Божественному следу внимало немного, подтверждая тем самым  текст из Священного Писания: «нет пророков в своем Отечестве». И большинству было неведомо, они даже не подозревали, что Глазницы являлись Обителью Старцев.

Параллельные миры или разговор по душам.

Часть 3. О Боге. О победе в Боге.

Глава 2. «Савва, Савва Освященный, моли Бога о нас!»

        … И теперь, работая над монастырским пейзажем преподобного Саввы Освященного, вдумчиво, сочувственно рассматривал фотографии этого мрачного и сурового уголка Земли, где обитали змеи, скорпионы,  дикобразы, ящерицы и монахи-отшельники. Да все до мелочей вспоминал то, что открылось ему тогда, в октябре 2004 года, когда побывал паломником в этой святой обители. Святой Савва смотрел на Николая с иконы, со свитком Священного Писания в руке, на фоне Распятия; за иконой, стало быть, стояло.
     «Какою силой Веры непоколебимой обладал ты, о, Савва! Даже многочисленные змеи и скорпионы, не то что не страшили тебя, а были естественной «домашней» живностью в твоей пещере. Я бы не смог так. Твоя святая обитель, повисшая над быстрым потоком, молчаливый и суровый ее пейзаж сотрясли мое сознание, да и само течение жизни, ее направление изменили. Какая пропасть духовная, о, Савва, между твоей  несокрушимой силой Духа, святостью и моей слабостью и жалким подобием  Веры», - так молчаливо разговаривал Николай со Святым. Нет, слез не было. Его душу орошал внутренний плач. В нем была не только скорбь о своих грехах, но и восторг, радость от соприкосновения с такой Святостью, с таким Подвигом. И эта радость о Духе рождала в нем вдохновение, творческое рассуждение. 
     Надо заметить, что Лавру преподобного Саввы Освященного Николай изобразил  на трех картинах в Иерусалиме и на двух в России. По духу они были одинаково притягивающими, а вот по минералам иерусалимские работы выигрывали, были богаче по оттенкам. Ведь в Иерусалиме 30 кг различных минералов по форме, структуре, цвету, блеску давали Задумчивому возможность проектировать игру света и тени, возгорания и затухания блеска камней при свече, луне, солнце…
    Описываемый эпизод относится к периоду создания второй иерусалимской картины, через месяц месяца после посещения монастыря, когда жил в подвальной комнате без окон и туалета, за три месяца до возвращения на Родину.
     Чтобы читателю  было яснее представить  серьезность и благоговение, с какою Николай погрузился в работу, заметим, что иногда Задумчивый встречал  в своей комнате тараканов размером со  спичечный коробок, и гекконов (ящерицы, с перепонками на лапах, красно-серой или зелено-серой окраски), ползающих по потолку (другой живности: змей и скорпионов, пауков и мышей, он не видел ни разу). На  ящериц он не обращал никакого внимания. Не ново это было. К тому же, гекконы безопасны для людей. Но вот одно обстоятельство третий день выводило его из душевного равновесия. Эта повторяющаяся ситуация заставляла его Дух искать решение и делать выбор между вариантами этих решений.
     Как и прежде, закончив работу над картиной, прочитав Вечернее Правило и несколько псалмов, выключил настольную лампу и с Иисусовой молитвой лег спать.  Молитовка текла тихо. И вдруг Николай услышал шуршание и шипение. Напоминало змеиное. Сначала в одном месте, где-то у входной двери, потом около вентиляционного отверстия, а затем у кровати. Он мысленно отмахнулся от всего этого, мол, померещилось, и сильнее стал читать молитву. Но шуршание и шипение становились громче и многочисленнее.  Молитва не помогала. И страх сковал его волю. Боялся пошевелиться. В голове – смятение: «откуда здесь змеи, да так много? Господи, помоги! Господи, защити!» Не помогало. Шипение, шипение… в изголовье… Промелькнуло: «укрыться с головой, под одеяло не заползут». Хватило остатка мужества лишь на то, чтобы с головой завернуться в одеяло. Так он и засыпал уже вторую ночь.
       Проснулся разбитым… Долго молился, потом поспешил в храм Горба и Воскресения Господня, оттуда – в Гефсиманский сад в храм Погребения Пресвятой Богородицы, на Масличную гору в монастырь св. равноапостольной Марии Магдалины, и, наконец, на Елеонскую гору в монастырь Вознесения Господа нашего Иисуса Христа. По возвращении, принялся с молитвами за картину.
     Вспомнился гоголевский «Вий», ведь приближалась третья решающая ночь… Что делать Николай не знал, но одно он понял: как в той, хуторской малороссийской церкви, описанной Н.В. Гоголем, где наблюдался упадок и запущенность, так и в его внутренней церкви центром внимания был не Христос Спаситель, не Святая Троица, а страхи, страсти, сомнения, слабости… И вместо Святаго Духа Утешителя царил мертвый обряд…  Хотя внешне все выглядело весьма пристойно и убедительно. Но Господь наш – Сердцевед, потому и испытывает нас на верность…
     Когда же Николая стал одолевать сон, он прочитал Вечернее Правило, прибавив к нему молитву св. Савве Освященному и лег спать. Через пару минут мирное течение Иисусовой молитвы снова осквернило шуршание и шипение гадов… И он опять чуть было не впал в панику, когда возопил «Господи, спаси!» Но опомнился, собрал все свои духовные силы и без истерики, спокойно и твердо произнес: «Господи Иисусе Христе, Слово Божие, Искупитель и Спаситель мой, буди милостив мне рабу Твоему Николаю, укрепи мя в Вере и Духе Твоем, помоги в брани Духа моего против злобы и тьмы, не дай возрадоваться лукавому и слугам его – бесам надо мною грешным и слабым.  Но яви силу Свою и Победу Свою чрез меня. Да будет воля Твоя всесвятая, Господи, на мне. Аминь». После этого он перекрестился, отбросил одеяло, и сел на краю кровати. Ноги коснуись каменного пола… Ничего страшного не произошло. На душе тепло и радостно: «Бог поругаем не бывает!» Включил свет. Молитвенно поблагодарил св. Савву и Господа за укрепление его в Вере Православной и мирно уснул… Больше змеи в комнате не шипели.
      Через день картина, повествующая о святой обители Саввы Освященного была закончена и освящена на Гробе Господнем и Гробе Его Матери Пресвятой Богородицы Девы Марии. «Не выстрадаешь – не познаешь, не познаешь – не расскажешь». Это была его лучшая картина. Так, по крайней мере, утверждали многие, кто был знаком с творчеством Задумчивого и в Иерусалиме и в России.