Параллельные миры или разговор по душам.

        … И теперь, работая над монастырским пейзажем преподобного Саввы Освященного, вдумчиво, сочувственно рассматривал фотографии этого мрачного и сурового уголка Земли, где обитали змеи, скорпионы,  дикобразы, ящерицы и монахи-отшельники. Да все до мелочей вспоминал то, что открылось ему тогда, в октябре 2004 года, когда побывал паломником в этой святой обители. Святой Савва смотрел на Николая с иконы, со свитком Священного Писания в руке, на фоне Распятия; за иконой, стало быть, стояло.
     «Какою силой Веры непоколебимой обладал ты, о, Савва! Даже многочисленные змеи и скорпионы, не то что не страшили тебя, а были естественной «домашней» живностью в твоей пещере. Я бы не смог так. Твоя святая обитель, повисшая над быстрым потоком, молчаливый и суровый ее пейзаж сотрясли мое сознание, да и само течение жизни, ее направление изменили. Какая пропасть духовная, о, Савва, между твоей  несокрушимой силой Духа, святостью и моей слабостью и жалким подобием  Веры», - так молчаливо разговаривал Николай со Святым. Нет, слез не было. Его душу орошал внутренний плач. В нем была не только скорбь о своих грехах, но и восторг, радость от соприкосновения с такой Святостью, с таким Подвигом. И эта радость о Духе рождала в нем вдохновение, творческое рассуждение. 
     Надо заметить, что Лавру преподобного Саввы Освященного Николай изобразил  на трех картинах в Иерусалиме и на двух в России. По духу они были одинаково притягивающими, а вот по минералам иерусалимские работы выигрывали, были богаче по оттенкам. Ведь в Иерусалиме 30 кг различных минералов по форме, структуре, цвету, блеску давали Задумчивому возможность проектировать игру света и тени, возгорания и затухания блеска камней при свече, луне, солнце…
    Описываемый эпизод относится к периоду создания второй иерусалимской картины, через месяц после посещения монастыря, когда жил в подвальной комнате без окон и туалета, за три месяца до возвращения на Родину.
     Чтобы читателю  было яснее представить  серьезность и благоговение, с какою Николай погрузился в работу, заметим, что иногда Задумчивый встречал  в своей комнате тараканов размером со  спичечный коробок, и гекконов (ящерицы, с перепонками на лапах, красно-серой или зелено-серой окраски), ползающих по потолку (другой живности: змей и скорпионов, пауков и мышей, он не видел ни разу). На  ящериц он не обращал никакого внимания. Не ново это было. К тому же, гекконы безопасны для людей. Но вот одно обстоятельство третий день выводило его из душевного равновесия. Эта повторяющаяся ситуация заставляла его Дух искать решение и делать выбор между вариантами этих решений.
     Как и прежде, закончив работу над картиной, прочитав Вечернее Правило и несколько псалмов, выключил настольную лампу и с Иисусовой молитвой лег спать.  Молитовка текла тихо. И вдруг Николай услышал шуршание и шипение. Напоминало змеиное. Сначала в одном месте, где-то у входной двери, потом около вентиляционного отверстия, а затем у кровати. Он мысленно отмахнулся от всего этого, мол, померещилось, и сильнее стал читать молитву. Но шуршание и шипение становились громче и многочисленнее.  Молитва не помогала. И страх сковал его волю. Боялся пошевелиться. В голове – смятение: «откуда здесь змеи, да так много? Господи, помоги! Господи, защити!» Не помогало. Шипение, шипение… в изголовье… Промелькнуло: «укрыться с головой, под одеяло не заползут». Хватило остатка мужества лишь на то, чтобы с головой завернуться в одеяло. Так он и засыпал уже вторую ночь.
       Проснулся разбитым… Долго молился, потом поспешил в храм Горба и Воскресения Господня, оттуда – в Гефсиманский сад в храм Погребения Пресвятой Богородицы, на Масличную гору в монастырь св. равноапостольной Марии Магдалины, и, наконец, на Елеонскую гору в монастырь Вознесения Господа нашего Иисуса Христа. По возвращении, принялся с молитвами за картину.
     Вспомнился гоголевский «Вий», ведь приближалась третья решающая ночь… Что делать Николай не знал, но одно он понял: как в той, хуторской малороссийской церкви, описанной Н.В. Гоголем, где наблюдался упадок и запущенность, так и в его внутренней церкви центром внимания был не Христос Спаситель, не Святая Троица, а страхи, страсти, сомнения, слабости… И вместо Святаго Духа Утешителя царил мертвый обряд…  Хотя внешне все выглядело весьма пристойно и убедительно. Но Господь наш – Сердцевед, потому и испытывает нас на верность…
     Когда же Николая стал одолевать сон, он прочитал Вечернее Правило, прибавив к нему молитву св. Савве Освященному и лег спать. Через пару минут мирное течение Иисусовой молитвы снова осквернило шуршание и шипение гадов… И он опять чуть было не впал в панику, когда возопил «Господи, спаси!» Но опомнился, собрал все свои духовные силы и без истерики, спокойно и твердо произнес: «Господи Иисусе Христе, Слово Божие, Искупитель и Спаситель мой, буди милостив мне рабу Твоему Николаю, укрепи мя в Вере и Духе Твоем, помоги в брани Духа моего против злобы и тьмы, не дай возрадоваться лукавому и слугам его – бесам надо мною грешным и слабым.  Но яви силу Свою и Победу Свою чрез меня. Да будет воля Твоя всесвятая, Господи, на мне. Аминь». После этого он перекрестился, отбросил одеяло, и сел на краю кровати. Ноги коснуись каменного пола… Ничего страшного не произошло. На душе тепло и радостно: «Бог поругаем не бывает!» Включил свет. Молитвенно поблагодарил св. Савву и Господа за укрепление его в Вере Православной и мирно уснул… Больше змеи в комнате не шипели.
      Через день картина, повествующая о святой обители Саввы Освященного была закончена и освящена на Гробе Господнем и Гробе Его Матери Пресвятой Богородицы Девы Марии. «Не выстрадаешь – не познаешь, не познаешь – не расскажешь». Это была его лучшая картина. Так, по крайней мере, утверждали многие, кто был знаком с творчеством Задумчивого и в Иерусалиме и в России.

Подпись автора

Отредактировано Арзянцев Николай (26.11.2016 22:07)