«ЛИК РУССКАГО НАРОДА ЗАСИЯЕТ КАК СОЛНЦЕ»
Свт. Николай Сербский.
Слово в день святого князя Владимира, крестителя Руси.
Сегодня наши братья-русские празднуют свой праздник. Они прославляют великаго и святого мужа, который в Господе упокоился 917 лет назад. В одном и том же 1015 году, через семь недель один после другого, упокоились два славянских князя, два святых, два Владимира. Один — св. Иоанн-Владимир, князь сербский, прозванный Эльбасанским, другой св. Владимир-Василий, великий князь Киевский. Смерть людей, как и их рождение, совершается в каком то таинственном порядке, который наша человеческая логика еще не могла постичь. Если иметь в виду сходство душевное, то св. Иоанн-Владимир, этот угодник от детства до смерти, был больше похож на св. князя Александра Невскаго, потомка св. Владимира, кн. Киевскаго, чем на этого последняго, который лишь после бурнаго языческаго прошлаго начал проводить христианскую жизнь. Можно сказать только то, что имя «Владимир» сделалось очень популярным: у сербов благодаря св. Иоанну-Владимиру, а у русских благодаря св. Владимиру-Василию, великому князю Киевскому, память котораго ныне прославляет русский народ.
Сегодняшний русский праздник может быть назван религиозным, национальным, государственным и культурным праздником, ибо св. князь русский Владимир возвел четырехугольный фундамент, на котором построена девятисотлетняя палата русской религии, русской нации, русской державы и русской культуры. Он — духовный родоначальник русскаго народа.
Я полагаю, что все южные славяне, а прежде всего сербы, должны и сердцем, и душой принять участие в этом торжественном празднике наших братьев-русских, ибо совесть наша заставляет нас плакать, когда русские плачут, и радоваться, когда русские радуются. Причина этому — наш долг России. Человек может быть должником человека и народ — народа. Долг же сербскаго народа России с 1914 г. настолько велик, что его не могут выплатить целые века и целыя поколения. Это долг любви, которая с повязкой на глазах идет на смерть для спасения своего ближняго. Нет большей любви, как если кто положит душу свою за друзей своих, это — слова самого Христа Спасителя. Русский царь и русский народ, когда предприняли войну ради защиты Сербии, не будучи к ней подготовлены, не могли не знать, что идут на смерть. Но любовь русских к своим братьям не устрашилась опасности и не испугалась смерти. Сможем ли мы когда нибудь забыть, что русский царь со своими детьми и с миллионами своих собратьев принял смерть за правду сербскаго народа? Смеем ли мы замалчивать перед небом и землей то, что за нашу свободу и наше государство Россия заплатила дороже, чем мы? Этика мировой войны, неясная, вызывающая сомнения и споры среди других сторон, выступает для сербов в жертве русскаго народа во всей своей евангельской ясности, несомненности и безспорности. А неэгоистический мотив, неземная этика, лежащие в основе жертвы за других, — разве это не есть избрание Царства небеснаго? Русские в наши дни повторили коссовскую драму. Если бы царь Николай избрал царство земное, царство эгоистических мотивов и мелочных разсчетов, он бы, вероятно, и доднесь сидел на своем престоле в Петрограде. Но он избрал Царство небесное, Царство небесных мотивов и евангельской морали, за что поплатились жизнью и он, и его чада, и миллионы его собратьев. Второй Лазарь и второе Коссово! Эта новая коссовская эпопея является новым моральным богатством славян. Если вообще кто-нибудь в мире может это понять, то сербы и могут, и должны это уразуметь.
Но эта мистерия избрания того, что в очах сего мира является для даннаго момента худшим, — эта мистерия открывается в русской истории не один только раз и не в наши только дни. Она представляет длительный процесс, который проходит чрез всю историю русскаго народа, от св. Владимира и доднесь.
Князь Владимир первый вместе с русским народом возлюбил Царство небесное и избрал его. Говорю: с народом, ибо и раньше его отдельныя личности прилеплялись всецело Царству небесному, как, например, его бабка Ольга, киевские мученики Ѳеодор и Иоанн и другие. Но Владимир был первый, который устремился путем Креста с целым своим народом. Это для Владимира не могло не быть связано с большой внутренней борьбой, с борьбой душевной и более сильной, чем та, которую выдержал косовский Лазарь и последний русский царь. Эти последние, как воспитанные в христианстве, должны были лишь избрать одно из двух: устоять или не устоять на привычном пути христианскаго самопожертвования, в то время как язычник Владимир, сын отца, прозваннаго «диким барсом», должен был решиться на совсем новый, на Руси до тех пор неизвестный и непроторенный путь. Тот, который не воздерживался ни от каких земных наслаждений, который достиг пределов всякой распущенности, телеснаго разврата, безудержной кровожадности, грабительства, грубой мести, — должен был умереть старой душой и начать жить новой, — по словам Христа: кто потеряет душу свою, спасет ее. Решиться на смерть духовную, полагаю, тяжелее, чем решиться на смерть телесную, ибо смерть духовная, на которую решился развратный киевский князь, не являлась лишь временной смертью, смертью, которая совершается однажды, но смертью повседневной и многократной по словам ап. Павла: каждый день умираю, братие! Принимая веру христианскую, Владимир знал, что принимает самую трудную из трех предложенных ему религий. Летописцы сообщают, что он очень долго изследовал, прежде чем решился принять одну из них. Он знал, что христианская религия есть путь Креста, и что путь Креста означает прежде всего разрыв со своим дурным прошлым, с обрывками старых привычек, со своей старой душой. Знал он также и то, что недостаточно стащить Перуна веревками с киевских холмов и утопить его в Днепре, но что кроме того и он сам, и каждый из его подданных должен выбросить всех идолов из своей души. А идолы славянские, увы, как и всякие идолы, были вымышленными земными богами, самыми большими ничтожествами с самым возвышенным именем, — тупыми и немыми агентами земного царства, которые приковали людския души к земле, суля только земное царство, обманчивое счастье земное, котораго никто никогда в глаза не видел. Славянское идолопоклонство, с его средоточием в Киеве, делало славян самым диким народом в Европе. Каков был Владимир-язычник, таковы были и русские славяне: грубое стадо грабителей, разбойников, чревоугодников, пьяниц, разрушителей. Вдовы у них сжигались живьем на кострах. Идолам они приносили в жертву зарезанных детей. Они были страх и трепет для всех культурных народов, особенно для Византии, самой культурной между ними. Самым большим удовольствием для них было разрушать то, чего они не строили, и грабит то, чего они не приобрели. Какая сила под солнцем могла претворить это грубое стадо в народ, приручить его, переродить, преобразить, воскресить, дать ему душу святую вместо звериной? Одна только сила веры Христовой могла учинить это неземное чудо с русскими. Она из Владимира — волка создала Владимира — ягненка. Будучи женоманьяком, Владимир вдруг распустил свой гарем и начал жить целомудренно. Владимир — чревоугодник и пьяница — начал поститься и при том поститься до изнеможения, — тот самый Владимир, который насмеялся над мусульманской верой, запрещающей употреблять в пищу свинину и пить вино! Владимир — кровопийца начал посещать больницы и темннцы, подавая милостыню и утешение. Владимир — ночной гуляка и плясун — начал проводить ночи в слезных молитвах, в поклонах и метаниях и в размышлениях о суде Божием и о душе своей. Владимир — безстыдник сделался стыдливее девушки. Владимир — палач превратился в кроткаго кающагося и милостиваго самарянина. Одним словом, Владимир — идолопоклонник преобразился и стал христианским угодником, точно так же, как если бы с одной и той же стены стерли картину демона и вместо нея нарисовали ангела! Воистину, это более поразительное чудо, чем превращение гусеницы в мотылька.
Говорят, что ни одного чуда не совершилось на раке св. Владимира. Но разве этот избранный муж не совершил самое большое чудо над самим собой при своей жизни? Все чудеса, которыя совершают святые люди с помощью веры, как, например, исцеление от болезней, освобождение от страстей, перерождение порочных, возвращение разума сумасшедшим, воскрешение мертвых — все эти чудеса совершил св. Владимир над собой. Если бы к тому же еще и на гробе его совершались чудеса, я полагаю, что люди почитали бы его в том случае как бога, а не как угодника.
Да и сам переворот, который произошел в душе Владимира при его жизни, является таким великим чудом, что его можно приписать не столько усилию человека, сколько силе и милости Божией. Может быть, кто либо из желающих постичь пути Промысла Божия в недоумении спросит: почему Бог избрал крестителем и возродителем русскаго народа такого именно человека, который в первой половине своей жизни превзошел во зле, вероятно, всех своих языческих предков и современников? Но разве Тот, Который Савла гонителя обратил в апостола Христовой веры, не знал, что делает, когда такого язычника, как Владимир, избрал для самой великой миссии среди такого великаго народа? Воистину трудно различит все нити в тончайшей ткани Божественнаго Промысла, но в данном случае эта нить довольно ясно различается. Именно раскаявшагося грешника нужно было поставить во главе всех колен русских. На пороге новой Руси нужно было поставить освященнаго язычника, чтобы он стоял подобно медному змию и своим примером предупреждал, ободрял и лечил споткнувшихся и павших сынов русских во все грядущия времена. Самое лучшее поручительство для какого-нибудь лекарства это — излеченнаго киевскаго князя показать больным, чтобы они с радостью ухватились за лекарство, которое этому князю подарило здоровье. Из всех чудес, которыя совершает в мире вера Христова, самым полезным чудом является превращение грешника в праведника. Отмеченный этим чудом стоит св. Владимир на вратах христианской Руси и как бы громко вещает каждому русскому: «Я был ночью, но превратился в день! Чем был ты и во что ты ныне превратился?»
«Владимир — красное солнышко!» Так прозвал народ русский своего духовнаго родоначальника. Разумный и благородный народ этими словами лучше всего очертил личность крестившагося князя-крестителя. Грубая чувственно-телесная масса превратилась в «красное солнышко». Это воистину случилось с Владимиром. И Владимир сделался и остался «красным солнцем» на протяжении всей истории русскаго народа, в течение минувших девяти столетий. За время этих девяти столетий на Руси явилось множество святых мужей и святых жен, святителей и чудотворцев, между которыми были и двое сыновей Владимира — свв. Борис и Глеб. Они больных исцеляли, бесноватых укрощали, мертвых воскрешали. Но все они являются должниками св. Владимира. И всем им много легче было стать святыми, чем Владимиру, великому князю и великому богачу, который сквозь игольныя уши должен был проходить в Царство небесное и который не имел предшественников в месяцеслове святых своего народа.
Таким образом, святой князь Владимир не был ни обычным великим человеком среди остальных великих людей, ни обычным святителем среди святых. Он является пионером величия и святости в русском народе, и к тому же пионером — политиком, который подлинное величие и подлинную святость сделал государственной программой. Удивления достойна государственная программа, которая не может быть выполнена, если ея предварительно не осуществит каждый гражданин в самом себе, следуя личному примеру Владимира! От этого угодника — государственнаго мужа начинается новая Русь, новый народ, новый дух, новый путь, новая культура. Крестив русский народ, св. Владимир из длительной русской ночи сделал светлый русский день. Если бы кто либо вывел подземную реку на поверхность земли, прокопал для нея новое русло под небом и использовал ее затем в ста направлениях, — он бы совершил дело, подобное тому, которое совершил св. Владимир для русскаго народа, но во много раз меньшее и более легкое. Темная языческая русская масса через крещение сделалась, с течением времени, «красным солнышком» среди остальных народов. И мы можем воскликнуть: «О, русский народ, красное солнышко!»
Если мы оглянемся теперь и проследим жизнь русскаго народа от св. князя Владимира и доныне, то увидим, что она шла путем, на который ее привел дух и пример ея крестителя. Поколение за поколением рождалось на русской земле и по своем рождении было ставлено пред выбором одного из двух царств; избирало Царство небесное и уходило. Миллионы за миллионами являлись в мир, принимали на себя крест Владимира и, восклицая Христу: «Осанна!» уступали место новым миллионам. Жатва Христова становилась все более великой, все более обильной. Но это историческое течение русской жизни было не без застоя, не без колебания, не без пыли. Были в нем остановки, ожидание немощных, утомленных, призыв заблудившихся, омывание загрязнившихся, как это обычно случается с путешественниками. Река русской народной истории текла в определенном направлении, — и это самое главное, — иногда быстро, иногда медленно, иногда же так тихо, что трудно было установить: течет ли она вперед или назад.
Вы слышали об удивительном психическом явлении, наблюдавшемся у некоторых лиц, когда они в момент какой либо смертельной опасности могли вдруг увидеть и обозреть всю свою жизнь от детства до этого часа опасности. Я верую, что в дни теперешних смертельных ужасов, которые давят русский народ, должна была бы хотя немногим русским явиться пред очами картина всего прошлаго их народа, — от крещения в Киеве до наших дней. Если бы мы попытались вызвать в своей душе и почувствовать тот смертельный ужас, который ныне царит над Россией, наши глаза открылись бы для созерцания русскаго прошлаго за последние девять веков. И мы видели бы, что на всем своем протяжении историческая жизнь русская является классически ясной. Мы видели бы шесть периодов русской истории от св. Владимира и до сего дня; и седьмой уже приближается. Как то само собой напрашивается сравнение этих семи периодов с семью Христовыми таинствами.
Первый период, Владимирский, соответствует тайне св. Крещения. Он короток, но необычайно знаменателен, — вследствие переворота в жизни русскаго народа, вследствие вступления на новый путь и устремления к новой определенной цели.
Второй период следует за первым и тянется до монгольскаго ига. Этот период соответствует тайне мѵропомазания. В этот период народ лечился от остатков язычества и утверждался в религии Креста. Над каждой отдельной русской душой нужно было совершить то перерождение, которое случилось с Владимиром, и на каждую душу в отдельности нужно было наложить печать Царства небеснаго. А миропомазание, как тайна, и означает утверждение в вере печатью дара Духа Святаго.
Третий период протекал под властью монголов. Этот период соответствует тайне св. покаяния. Было необходимо накопившиеся за время свободы грехи сдунуть с души народной суровым ветром рабства, — в России под монголами точно также, как на христианских Балканах под турками. Замедленную реку жизни нужно было перевести на скат и ввести в каменистое русло, чтобы она потекла быстрее и чтобы воды ея очистились. В рабстве народ молчит, погружается в прошлое и кается. Рабство вполне плодотворно влияло на то, что всегда являлось главной целью русской истории, целью, которую отчетливо и твердо поставил св. Владимир. А этой целью было очищение духа от земли и избрание Царства Небеснаго.
Четвертый период — от свержения монгольскаго ига и до царя Петра. Освобождение началось Куликовской битвой, на девять лет раньше Коссовской битвы, принесшей сербскому народу рабство. Этот блестящий период свободы отвечает святой тайне брака. Душа народная, очищенная страданием, обручается и всецело предается своему Небесному Жениху. На русской земле безраздельно царствует Христос. Земля русская украшается безчисленными святыми и святителями, как небо звездами. Воодушевление Христом проникает всех и каждаго, — начиная от царя и патриарха и до бездомнаго и юродиваго странника. Одним словом, — свадебный пир, соединение народа с Богом!
Пятый период — от царя Петра до мировой войны. Этот период соответствует святой тайне елеосвящения. В течение этого периода русская интеллигенция разлагается и колеблется. Она уходит из России с полной сумой народных добродетелей, а возвращается домой с сумой, наполненной чужими заблуждениями. Появляется шатание. Между образованными людьми вспыхивают жестокие раздоры и препирательства, не по мелочным вопросам, но как раз относительно основ жизни, касательно народной программы св. Владимира. Все чаще открываются раны, и гной ширится по городам. Церковь в селе и далее остается украшенной Христовой невестой, тогда как в городе она является больничной сиделкой, которая заботливо и скорбно бодрствует над больными. Число избравших царство земное растет лихорадочным темпом. Утопленный Перун с своей идольской семьей высовывает голову из Днепра. Но дух св. Владимира поражает его в голову. Река русской жизни весьма замедляет свое течение, вследствие чего на ея поверхности накапливаются нечистоты. Но зато река очень глубока. Ея глубина, это — душа многомиллионнаго народа.
Шестой период — от мировой войны или, лучше сказать, от мученической кончины Царя-Мученика продолжается до ныне. «Князю мира сего» Бог попустил захватить власть над Святой Русью. Бог допустил, чтобы временно была не Его воля, но воля грешная, которая отрекается Царства Небеснаго и избирает царство земное. Языческий — до Владимировский дух завладел Россией. Этот мрачный и злой дух напрягается из всех сил, чтобы реку русской жизни отвести от солнца Христова и сделать ее подземной. Но народ русский причащается. Этот период соответствует тайне святого причащения. Никогда русский народ так искренно не соединялся с возлюбленным ему Христом, как теперь, когда неверующие плюют в лик Христов. Никогда для него кровь Христова не была так сладка, как теперь, когда она является запретной и когда ее так трудно достать. О, сладчайшая кровь Иисусова, как ты стала несказанно сладка для тех сынов и дщерей России, кровью и слезами которых причащается земля русская в эти дни!
А завтра настанет седьмой период русской истории. Он будет соответствовать святой тайне рукоположения. На многострадальный народ св. Владимира изольетея новая благодать Духа Божия. Русский народ станет священным народом и будет как утренняя звезда между народами, — «красное солнышко» между племенами земными.
Итак, история крещенной Руси макрокосмически [2] представляет душевную драму св. Владимира точно так же, как Владимир микрокосмически [3] представляет всю историю крещенной Святой Руси.
Обратимся теперь к современному состоянию мира.
Неся на себе кровь мировой войны, современный мир глубоко погряз в пошлости и вульгарности. Как таковой, он нуждается не в одном святом, — одного мало, — но в целом освященном, святом народе. Этот народ должен и в наши дни пройти через Владимировы муки внутренней борьбы, чтобы Царство небесное восторжествовало над земным. Этот народ должен перетерпеть многие удары и стать через них убеленным от греха, подобно тому как полотно делается белым вследствие ударов вальком. Он должен креститься огнем мучений и слез для того, чтобы смягчился, облагородился, обожествился, усовершенствовался. Мир ждет появления такого народа. Кто же этот ожидаемый народ? Это — народ, о котором мир ныне не умеет ничего сказать яснаго и определеннаго; о котором безсвязно, как в бреду лепечут на всех пяти континентах. Это — народ судьбы, который судьба угнетает для того, чтобы из него получился наилучший хлеб для духовной трапезы изголодавшагося мира. Русский народ ныне живет, разделенный на мучеников и мучителей. И одни, и другие безконечно мучаются. И мы искренно желаем спасения как одним, так и другим. Этим подвигом самомучительства русский народ готовит себя для своей великой миссии среди человечества: готовит себя к тому, чтобы громко произнести «новое слово».
То «новое слово» не будет по существу новым. Оно было в начале русской истории и явилось чудодейственным на св. князе Владимире. Им русский народ оживотворялся и к Царству небесному прилеплялся на протяжении девяти веков своей истории. Это то же самое Слово, которое совершило первое чудо на земле, когда претворило воду в вино, и первое чудо в России, когда претворило языческую гнилую воду в духовное вино, в питье небесное.
Своим первым крещением, водою и Духом, за время св. князя Владимира, Россия спасла христианство. Именно в то время, когда православная вера, имевшая подпору в святой Византии, — не вследствие своей немощи, но вследствие немощи людской, — совсем было ослабела: когда с другой стороны политиканствующая вера Запада — вино, смешанное с водой, — боролась с князьями этого мира за власть над земным царством, — христианство было на смертном одре, а истинные христиане в великой скорби и смущении. Тогда Промысл Божий подвигнул целый континент, целый, до тех пор неизвестный, муравейник людской на помощь истинной вере. То была Русь святого Владимира. Ныне, когда с одной стороны сосуды веры христианской, как на Востоке, так и на Западе, не являются достаточно сильными, чтобы помочь оглохшему и растерявшемуся миру; когда с другой стороны закоренелое идолопоклонство под разными названиями подняло свою голову на всех пяти континентах; ныне снова Промысл Божий зовет Русь св. Владимира в помощь христианству, а через него и человечеству. Думаю, что эта помощь состоит в том, чтобы на весах ценностей дать перевес той стороне, которая во имя Сына Божия свободно избрала Царство небесное.
Идет время и почти уже пришло, когда крещенная и освященная мученичеством Святая Русь свяжет всех модных идолов, которые ее теперь гнетут, и, подобно св. Владимиру, выбросит их из земли русской в невозвратную бездну.
Идет время и почти уже пришло, когда на Руси будут обновляться не только святыя иконы, как это совершается ныне, но когда целая рать русских живых святителей, от св. Владимира до св. Серафима и до последних мучеников во главе с Царем Мучеником, объявит небу и земле, что весь народ русский обновлен Христом, в муках рожден наново, наново кровью крещен и, как таковой, готов помочь целому свету.
Идет время, братья мои, и уже на пороге, когда загрязненный и от мук постаревший лик русскаго народа засияет как солнце, и озарит всех тех, которые сидят во тьме и сени смертной. Тогда все народы на земле с благодарностью воскликнут: «Наша Россия, наша мученица, красное солнышко наше», подобно тому как русский народ непрестанно, а особенно в нынешний день, каждый год, кличет: «Владимир — красное солнышко!»
Блаженны вы, которые в эти дни плачете вместе с Россией, ибо вы вместе с ней и утешитесь! Блаженны вы, которые ныне вместе с Россией скорбите, ибо скоро с ней и возрадуетесь!
Примечания:
[1] Речь, сказанная на день св. Владимира 15/28 июля 1932 г. в Белграде, в собрании, посвященном празднику «русской культуры». Мы никогда не решились бы печатать от русскаго имени нечто столь панегирически хвалебное по отношению к России, ея народу и истории. Но речь епископа-серба, от него непосредственно в редакцию присланную, печатаем с живейшею благодарностью преосвященному автору за его добрыя чувства к нашей несчастной родине и нам, ея недостойным сынам.
Редакция.
[2] Т.-е. — в увеличенном виде.
[3] Т.-е. — в уменьшенном виде.
Источник: Епископ Николай Охридский. Святой князь Владимир, креститель Руси (перевод с сербскаго Б. Волобуева). // Ежемесячный религиозно-нравственный журнал «Сергиевские листки». — Paris: Издание Братства имени преп. Сергия Радонежскаго при Православном Богословском Институте в Париже, 1933. — № 7 (69). — С. 6-14.
